Сергей Носов - Франсуаза, или Путь к леднику
Он говорит: ноу проблем (это он говорит).
Автобус движется на нас, я вижу, именно вижу: он нас чуть-чуть подтолкнет, и нас на дороге нет. А еще вижу, что вижу: бок автобуса. Но наш водитель тоже берет на него, метя, кажется, автобусу в бок – и не успевает попасть, не успевает задеть, иными словами, они успевают разъехаться. Это какой-то фокус – как будто перед тобой на секунду растянули, как резинку, пространство.
Люба закричала: браво! Командор захлопал в ладоши. Крачун – наш с тобою биограф, великий психолог – икнул. А я только почувствовал пустоту внутри себя, словно где-то остался не здесь. Ничего не шевельнулось во мне, будто нечему было во мне шевельнуться.
В селении перед первым (с этой стороны) перевалом водитель остановился проверить колеса. Некий человек настойчиво предлагал мне починить ботинки. Он прозревал в них скрытый дефект. Я не поддался. Потом мы долго серпантинили на перевал, потом, побыв наверху около нарядных ступ (снег за три дня здесь растаял почти наполовину), долго и мучительно спускались вниз, отматывая петли серпантина одну за другой. Дорога была вся в ручьях, на нее сползала скользкая грязь, она уже не походила (дорога) на грунтовую даже, а не поймешь, какою была. Но мы были не одни. С высоты было видно, что подтягиваются джипы – там один, там другой, там далеко третий, – верный признак, что Ротанг Ла пропускает.
Не надо было останавливаться внизу. В крохотном сезонном селении на три-четыре, условно говоря, строения (прямоугольник невысоких каменных стен с палаточным шатром сверху) мы, поверив дорожной рекламе, решили поесть. Дал нам готовили около часа. Мы потеряли время, солнце высоко взошло, потеплело и с гор потекло уже не ручьями, а реками.
Хорошо ехать по воде, когда понизу. Хорошо, когда горная дорога ведет сквозь сошедшую лавину по проделанному в ней коридору, – колеса в воде, с обеих сторон высокие стены, над машиной свисают громадные сосульки, но есть уверенность, что не упадешь в пропасть. Уверенность пропадает, когда лавина заканчивается. Те же камни под колесами и та же вода, но высота, высота…
Хорошо смотреть на противоположную сторону ущелья. Живописнейшие водопады низвергаются один за другим. Иначе – когда они падают на дорогу с твоей стороны. Вот тогда я и подумал, что Лех – Манали – это так, это терпимо. Неужели так и будет – по нарастающей?
Молился водитель почти незаметно – он тихо проборматывал что-то типа нашего «была не была» и делал стремительный жест рукой, настолько стремительный, что я, рядом сидящий, едва замечал это. Он стал жаловаться на что-то, мы разобрали на что – на тормозные колодки: намокли.
Проблема с тормозами на горной дороге – милое дело, Люба сказала. Ничего, сказал Командор, никуда не денемся.
А что думает Франсуаза? – спросил меня наш с тобою биограф. Я промолчал.
А в самом деле, что ты думаешь? Ты ничего не думаешь.
Странно, я перестал бояться. Адреналин, что ли, перестал вырабатываться. Ты в этом понимаешь что-нибудь, нет?
А ведь по крайней мере два раза было очень опасно. Объективно опасно. Первый раз, когда поток воды обрушивался на дорогу, уже не похожую на дорогу из-за вывороченных камней, лежащих грудою на пути. Далее – в пропасть низвергалась вода. Люба сказала: не надо. А внутри меня кто-то спросил: поедет? Нет, не спросил – сказал: поедет. И он, буркнув свое молитвенное вроде как «была не была» и вдавив педаль газа, повел, вцепившись в руль, под этот поток, да одним колесом по склону груды камней – накреняясь и почему-то не опрокидываясь. Если бы мы застряли там, нас просто снесло бы вниз. Нас и сносило, но он как-то вывернул, вывернув руль. Это загадка, почему не снесло и не перевернуло.
Другой раз вода, чтобы низвергнуться в пропасть, не падала сверху, а неслась на дорогу потоком из расщелины сбоку. Размыв был довольно велик: в ширину – безусловно, а в глубину – трудно прикинуть на глаз. Ничего. Тем же манером проехал.
Крачун сказал, что он поседел (забыв о том, что он без волос). Люба сказала, что больше ей нечего в жизни бояться.
Я подумал: а ревности мужа?
Перед подъемом на Ротанг Ла водитель просил нас – мы не сразу поняли что – сделать крюк, чтобы помолиться у придорожного храма. Йес, йес – догадались мы, чего он хотел. Мы доехали до этого храма. Он вышел, постоял у ворот секунд пятнадцать, не больше, опустил монетку в щель – там была, мы увидели, щель в стене – и вернулся за руль. Он не был буддистом. Здесь уже появлялись индуистские храмы. Что за храм и кому, я не успел рассмотреть из машины, да и что бы я рассмотрел? Тронулись. И хорошо. Хорошо, что он помолился.
Мы поднимаемся на Ротанг.
25
Стол для стрижки собак, инструменты для тримминг-ухода.
– Это в основном для жесткошерстных…
Люба показывала Дине свой арсенал – колтунорезки и пуходёрки, всевозможные ножницы и щетки.
– А это?
– Когтерезочки, бокорезочки… Ну а как же? Коготки им тоже стричь надо иногда. А вот косметика. Я только тату не занимаюсь, а так – всем. Но если кто хочет татуировку собаке… нет, это не ко мне.
– Люба, спасибо вам за подарок на 23 Февраля.
– Да что вы! Пусть носит.
На 23 Февраля, на День защитника Отечества, Люба подарила Адмиралову моток собачьей шерсти; и двух недель не прошло, а Динина мама, Елизавета Петровна, уже связала Адмиралову целебный шарфик. Адмиралов повязывает его на голую шею. Что думает об этом Франсуаза, Дина не знает.
Люба сказала:
– Стригу, а у самой нет собаки. И никогда не было.
– Аллергия? – спросила Дина.
– Судьба, – ответила Люба.
Тем временем Макс демонстрировал Адмиралову способ приготовления рыбы.
– И вся коптильня? – Адмиралов заглянул в металлический ящик.
– Как есть вся, – охотно ответил Макс. – Засыпаем опилки на дно, кладем на решетку рыбу, закрываем крышку, ставим на газ. Двадцать минут – и готово.
Ящик он разместил над двумя зажженными конфорками.
– И дыма не будет?
– Весь дым будет внутри, – Макс посмотрел на часы. – Отлично. Процесс запущен. Итак – за стол!
Они прошли в комнату.
Раз, два – и все за столом.
Адмиралов открывал бутылку водки, а Макс – вина.
– Мы с Любой в Индию собираемся, в Гималаи, – похвастался Макс. – Она не говорила?
– Нет. По путевке? – Дина спросила.
– Зачем же по путевке? Самостоятельно. По горным дорогам – как придется. Автобусами, попутным транспортом… От Леха до Ришикеша.
– Мне эти названия ничего не говорят, – сказал Адмиралов.
– Мне тоже, – сказала Дина.
– Лех – это главный, если не единственный город Ладакха. Было такое королевство Ладакх, там буддисты жили. И сейчас живут. Иностранцев до недавнего времени туда вообще не пускали, – Максим наливал водку Любе, Адмиралову и себе. – От остальной Индии очень сильно отличается, другая страна практически, – лично к Дине обратился Максим, наливая ей бокал красного.
– Не довелось, – ответила Дина. – В Индии мы никогда не были.
– А Ришикеш, – сказала Люба, – это столица йогов. Я правильно говорю?
– Ну, так называют иногда. За знакомство!
Удостоверили знакомство известным порядком.
– Не тот ли это Ришикеш, – вспомнил Адмиралов, – о котором мы говорили на тарабарском?
– А не на птичьем? – усомнилась Люба.
Пришлось объяснять Дине и Максу, чем тарабарский отличается от птичьего и при каких обстоятельствах на одном из этих языков мог состояться разговор о городе Ришикеше. Однако сбивчивые объяснения Любы и Адмиралова ни у Дины, ни у Макса интереса не вызвали.
– Йоги, – громко произнес Макс, – действительно на каждом шагу в Ришикеше. А что вы хотите? Один из главнейших священных индийских городов! Мечта каждого индуса – попасть в Ришикеш. Люба тоже никогда в Индии не была. А я был и в Лехе, и в Ришикеше, и много еще где…
– Завидую вам, – сказала Дина.
– А что завидовать? Взяли и поехали. Присоединяйтесь.
– Ну нет, – сказала Дина, – мы тяжелы на подъем.
– Да вы подумайте. И нам экономия. Вчетвером дешевле. Мы бы могли джипы снимать.
– Если бы не рука и не плечо, – сказал Адмиралов и улыбнулся печально.
– Кстати! – вдруг вспомнил Макс. – В Ришикеше целитель есть… как же его зовут… Гириш-баба?.. Да, Гириш-баба!.. Он все проблемы с позвоночником за один раз снимает!..
– Нет, у меня за один раз не снять, – сказал Адмиралов.
– Что значит «за один раз»? Раз в смысле сеанс? – поинтересовалась Дина. – Это массаж?
– На массаж в Ришикеш со всего мира едут. Знаете, аюрведическая медицина и все такое… Но здесь другой случай. Рекламой не охваченный. Это же просветленный… От него энергия такая исходит… Я на расстоянии чувствовал, когда с ним говорил. У меня фурункул был на ноге, сразу прошел. А знакомому одному вылечил позвоночник. И еще мне рассказывали про одного, тоже ему позвоночник вылечил… Я не знаю, как он это делает. Может, он вообще ничего не делает. Но боль проходит, чем бы человек ни болел. Это как минимум.
