Мария Метлицкая - Женщины, кот и собака
В доме была жизнь, несмотря на странное, отдаленное и грустное место. Гранитная мастерская при кладбище собирала людей травмированных и обездоленных горем потери. Но тяжелой атмосферы здесь не было! Она была живой. Точнее, жизненно неизбежной, которую все принимали в итоге как… саму жизнь. Сложную и иногда беспощадную.
Однажды Ольга разговорилась со Степаном. Произошло это спустя почти три месяца после ее «внедрения» в «семью».
А это и вправду была семья! Где никто не ругался, не придирался друг к другу, никто не скандалил и не таил обид. Чем не семья?
Тогда из рассказа Степана многое стало понятно.
Прежде работал Степан и на стройке – облицовщиком. Родился и вырос на Кавказе, в Баку. Отсюда и южная привычка к застольям, гостям, пряной еде и ароматным травам. Рано остался сиротой. Потом переехал в Ереван.
Ездил по стране, хорошо зарабатывал. Удачно женился. Хорошая жена, дочка, сын. Стал строить дом – хотел именно дом, не квартиру. «В доме, на воздухе, на просторе должны расти дети! Свой сад, огород, своя животина».
Жена во всем была солидарна: и помощница, и сподвижница. Всегда все вместе, все скопом. Иногда он думал: «За что мне такое счастье? Чтобы так и во всем?»
Много работал. Денег в семье всегда не хватало. Мотался по стране, жена держала хозяйство. Домой всегда торопился с мешком и чемоданом подарков. Своим любимым!
В тот день пришла телеграмма: соседи срочно его вызывали домой. И никаких подробностей… Но он все понял – случилась беда.
…Их дом сгорел дотла. Не выдержала проводка. «Слава богу, – твердил он себе, – они не горели! Задохнулись гораздо раньше – от ядовитого пластикового дыма».
Стоял Степан на пепелище своей неудавшейся жизни и думал о смерти. Желал ее, как счастливый жених желает невесту в первую брачную ночь.
Но выжил, остался. Правда, часто думал: зачем?
А потом, когда здесь, в Москве, все сложилось, понял «зачем».
С камнем он работать умел. А в Москву приехал, чтобы выжить. Директор кладбища, бывший бакинец, дал кусок земли и сказал: «Работай! Найди команду, собери ребят, ну и живи, если сможешь!»
Степан смог. Вызвал племянника из Еревана. Нашел резчика Митю. Вместе поставили домик – «из чего было». Кровати и стулья нашли на помойке. Кое-как обжились.
Поначалу – ни клиентов, ни денег. Ну а потом как-то так пошло…
Резчик Митяй – детдомовский, бессемейный. Племянник Михо живет с сестрой-инвалидом. Дашка… Была нормальной и очень даже говорливой девицей. Но осталась одна. Родители попали в аварию. Оба погибли. Пришла ставить памятник им. Ну, и… сама понимаешь! Уже тогда замолчала. Врачи говорили – пройдет. Пока не проходит. Все время молчит…
Вот такая у нас компания, Олька! Вернее, у нас с тобой, да?
Ольга молча кивнула.
А те люди? Что приходили тогда, на шашлык?
Степан махнул рукой:
– Ааа!.. Сына они потеряли. Единственного. Прямо перед свадьбой. Девушка – невеста его. А с ней были мать и отец парня.
Девочка эта, Наташа, к ним переехала – ну, чтобы им было полегче. Так и живут как семья. Она для них дочкой стала. Вот так…
– Всех вы приютили и пожалели, – тихо сказала Ольга. – Вот и меня…
Степан несогласно покачал головой:
– Нет, это вы меня приютили! В своих сердцах. Живучий же я оказался!
И он засмеялся.
Памятник получился таким, как Ольга его и представляла: в меру скромным, спокойным – словом, достойным.
Михо и Митяй установили его сами, не доверив кладбищенским вороватым работягам.
Ольга посадила цветы – бессмертники и календулу. Даша обещала по весне посадить «анютки» – анютины глазки – любимый цветок бабушки Тони.
Степан твердо пообещал, что будут следить за памятником. «Езжай спокойно, девочка!»
Но уезжала Ольга, конечно же, неспокойно.
Долго бродила по квартире, гладила мебель и фотографии, сидела на бабушкином диванчике, плакала и просила ее помочь – там, в чужой стране.
Просила прощения за свой отъезд…
Подъехало такси. Ольга закрыла дверь. Мгновение молча постояла перед ней. И отправилась в путь. В другую жизнь…
Что это было для нее? Спасение, побег, перемена?.. Бог знает!..
«Мы начинаем новую жизнь!»
Так твердила она, проносясь по Ленинградке в старом такси.
Так твердила в самолете, прижавшись горячим от волнения лбом к прохладному стеклу иллюминатора.
Для храбрости выпила маленькую бутылочку белого вина. Чуть отпустило.
Соседка, приятная женщина средних лет, летящая в гости к любимому сыну, услышав историю Ольги (вкратце, конечно же, без подробностей) успокаивала ее.
– Америка любит счастливых! – говорила попутчица. – Их она привечает и поддерживает. А вот несчастным там туго приходится… Страна позитива!
Никто не желает вникать в чужие проблемы и слушать про чужие несчастья! И это правильно – всем хватает своих. Прими ее всем сердцем, без раздражения, и тогда она примет тебя! А она, эта страна, может быть щедрой! Щедрой и ласковой. – Попутчица почему-то вздохнула. – У нас все заточено на выживание и прочие тяготы. Тянем свой бабий воз и еще этим гордимся!
Обе вздохнули.
Поначалу все складывалось непросто. Работа в семье была сложной. И дело не в детях – кстати, вполне воспитанных и приличных! И даже не в хозяевах. Ольгу ничем не унижали, не делали замечаний, не попрекали.
Но все же чужой дом, чужая семья… И даже при всех прочих достоинствах ее новой работы Ольге было несладко.
Радовали собаки! Хозяева оказались страстными собачниками: на участке, позади дома, стояли вольеры с их питомцами. Две хаски, один маламут и два алабая. Следил за собачьим хозяйством молодой пуэрториканец Дима – так его называли в семье. Смуглый, сильный и ловкий Дима приобщил Ольгу к кормежке и дрессировке. Особенные отношения у Ольги сложились с молодой хаски по кличке Дуня.
Хозяйских собак выставляли. Для этого за пару месяцев до выставки в дом приглашался хендлер, готовящий собак к показу и экспертизе.
Ольга тоже оказалась заядлой собачницей. Впрочем, о собаках она мечтала всегда! Но мама постоянно болела, да и баба Тоня страдала по весне от аллергии на всякую цветочную пыльцу и цветение.
Словом, о собаке в детстве оставалось только мечтать. А тут было раздолье!
Хендлером (собачьим тренером) оказался славный американец польского происхождения по имени Матеуш.
Ольга попросила у Матеуша разрешения присутствовать на тренировках. Особенно когда он занимался с Дуней, ее любимицей.
Никаких призов упрямая и хмурая Дуня не взяла. А вот Ольге приз достался. Через два с половиной года своего «американского жития» в чужом доме Ольга переехала к Матеушу. К мужу.
Матеуш обучил ее всем тонкостям хендлерского дела. Вместе они создали питомник и занялись разведением собак. Дела пошли успешно, и вскоре Ольга и Матеуш смогли позволить себе приобрести небольшое и очень уютное ранчо.
В их хозяйстве были и лошади, и пони, два бычка и корова. Позже к этому дружному коллективу присоединилась небольшая компания редких коз породы сабль и стайка беспокойных овец. Появился и приличный птичник с индюками и курами редких пород.
С раннего утра Ольга с Матеушем пропадали на ферме и в собачьих вольерах. Ольга с удивлением разглядывала себя в зеркале: поджарая, загорелая до неприличия, с обветренными и мускулистыми руками, в ковбойских «всесезонных» сапогах, старых джинсах и вылинялой майке. С коротко остриженными, выгоревшими, почти льняными волосами.
Ольга чувствовала, какой она стала сильной физически и очень выносливой. И печали ее постепенно ушли, испарились… Нет, она, конечно же, вспоминала свою московскую жизнь! Но все, что там было хорошего и плохого, все пережитое казалось ей какой-то химерой, призраком.
И люди, даже самые близкие – бабушка и мать, – представлялись Ольге затуманенными, лишенными живого обличья, словно и они были призраками в той призрачной и далекой, почти чужой жизни.
С Алкой зыбкая связь сохранялась: та по-прежнему жила с питерским искусствоведом Петей, дети подросли, денег, как всегда, не хватало. Но в целом – по Алкиным словам – все было «терпимо». А в устах Алки этот термин означал достаточно много.
А вот бестолковая Светка потерялась совсем. Ну, и бог с ней! Она тоже осталась там, за горизонтом.
Их семейная ферма располагалась вдали от цивилизации – так решили они с мужем. И их настолько устраивала затворническая «природная» жизнь, что даже поездка за продуктами (раз в неделю в ближайший городок) была очень обременительна и портила настроение еще накануне.
А вот гости захаживали! Точнее, приезжали. У них были славные соседи – Бобби и Крис. Такие же одержимые «уединители» от мирской суеты.
Сидели в саду, пили разбавленный виски, закусывали снэками (Америка!), жарили барбекю и обсуждали новинки в сельском хозяйстве.
«Как странно, – думала Ольга. – Я, московская девочка, избалованная бабушкина внучка, окончившая московский вуз, и оказалась здесь, на конце света, на краю цивилизации?
