Михаил Веллер - Странник и его страна
– Магазин отомкнуть!! Встать!! Пошел!! Следующий!!! Бегом, я сказал!!!
Это загадочная армейская специфика. За хорошую стрельбу преподавателя одобрят. Рванув бегом на короткую пятьдесят метров – целиться трудно. Дыхалка, сердце, колебания. Но он не хочет пешком. Он хочет бегом. И орет до одури, как расстрельная команда Жукова при прорыве немецких танков. Аж слюни кипят.
Вероятно, майоры считают истеричность боевым состоянием.
Винтполигон
Прелестный лилипутский мир – село, станция, дорога, речка, лесок, высота, – и все на площади пятьдесят на пятьдесят метров. Дом с конфету. Макет квадрата на карте.
Майор:
– Цель – минометная батарея в кустах за станцией «Железнодорожная». Подавить. Подготовка данных полная.
Курсант:
– Цель понял. (Судорожная подготовка данных. Истеричным голосом кандидата в майоры):
– Стрелять первому взводу!!! По минометной батарее!!! Прицел сто сорок четыре!!! Угломер сорок!!! Уровень больше четыре-ноль!!! Взрыватель осколочный!!! Веер параллельный!!! Первое орудие!!! Огонь!!!
Майор (щелкая секундомером, записывает время) – связисту, заглядывая в бумажку:
– Восьмая.
Связист на втором этаже нашей вышки:
– Восьмая.
Стрелок на втором этаже заглядывает в свою бумажку. Под номером восемь значится «перелет влево +++». У него шесть винтовочных стволов с казенниками, зажатые параллельно в станок на чугунной плите. Заряжает правый ствол, наводит на кустики. Чуть левее точки прицела – домик с красной крышей. Он миг колеблется и наводит на домик. Ствол стоит мертво, наводишь штурвальчиками, точность абсолютная.
Разрывная пуля разносит микродомик в опилки, слетает прозрачный дымок.
– Ты что, твою мать!!! – орет майор, так что слышно без телефона и на втором этаже, и в облаках.
– Виноват, товарищ майор!!! Прицел сбит!!! – орет стрелок.
– Прицел сто тридцать шесть!!! Угломер тридцать шесть!!! Первое орудие!!! Огонь!!! – орет ведущий стрельбу, глядя на макет в бинокль и отмечаясь по разрыву в делениях. Он помнит о нормативе и отметке.
Эта опера в дурдоме продолжается до окончания пристрелки и команды на поражение. Поражение подразумевается. Если пристрелку обозначают фонтанчики песка и пыхающие дымки от разрывных, то поражение, сами понимаете, расфарширует макет. Хотя всем этого хочется.
– Стой! Записать: цель задымлена!
Эта команда типа артиллерийского «Аминь!».
Полигон
– Огонь!
Наводчик убирает лицо от панорамы и бьет правой рукой по спусковому рычагу:
– Выстрел!
Пушка гахает звончайшим оглушительным металлом. Ствол входит почти на метр назад, словно она им подавилась. Она подскакивает на полметра от земли и так зависает. Из-под нее словно выдуло весь грунт, она вцепилась в него лишь кончиками лемехов сошников сзади. Над огневой стоит шестиметровый купол пыли и мусора.
Через миг грунт возвращается на свое место под пушкой, ствол суется вперед в прежнее положение, пушка падает вниз на колеса, и только пыль и мусор стоят долго. В ушах звенит после тугого удара.
– Откат нормальный, – докладывает второй номер.
А вот при выстреле гаубицы уходящий снаряд можно видеть вслед – серое пятнышко превращается в точку, исчезая. Калибр больше, скорость меньше.
НП
Пушечный снаряд пронзает и сверлит воздух с жестким свистящим шелестом. Гаубичный железно шуршит и погромыхивает, как товарный вагон в облаках. По смене тона можно прикинуть место падения.
Пристрелку надо вести на фугасном взрывателе. Чтоб снаряд заглубился и выкинул фонтан земли повыше. На сухом твердом грунте разрыв за километр малозаметен. Пыль взметнется, ветер дымок снесет – и через секунду-две ничего уже нет. (Это только в кино пиротехники обеспечивают столб земли и черного дыма.) Так что сечь попадание надо быстро.
В разлапистые рога дальномера ДП-30 хрен определишь дистанцию. Хороший дальномерщик считает поверх окуляров на глаз. Деления в бинокле дают тот же эффект. Фронтовые офицеры нарезали по козырьку фуражки зубчики. Опустишь на глаза: расстояние между двумя зубчиками равно большому делению угломера. Так и вели стрельбу – по козырьку. И безопаснее, скрытнее: линза не отблеснет, не засекут твой наблюдательный пункт и не подавят.
Для работы с треугольником огневая – цель – наблюдатель достаточно блокнотного листа. Но устав обязывает работать с ПУО. Этот прибор управления огнем – среднее между раскладной шахматной доской и кульманом. При помощи майоров мы знаем его отнюдь не хуже карты Марса.
Все водят ногтем по таблицам стрельбы, учитывают метеосредний, умножают в столбик, делят уголком. Боже, упаси нас от войны.
Наконец, на огневую уходит коллегиально выработанная команда. Когда цель захвачена в малую вилку, ее половинят на поражение, и вся эта мутотень заканчивается до следующего раза.
Украли пушку
Мне снится страшный сон, что буйно, пестро и бестолково прошли пять лет, и меня прихватили под знамена в чине старшего лейтенанта и должности старшего офицера батареи. Наземной ствольной артиллерии, как положено.
Отдельный артиллерийский полк дохнет от скуки в периметре гарнизона. Образовался институт полковых денщиков. Это молодые воины азиатской национальности. Их гоняют в городок с канистрами за пивом, они моют полы в казармах и благоустраивают территорию: чинят штакетник, белят кирпичи бордюров и красят распылителем траву в зеленый цвет. Офицеры контролируют обслуживание техники в парке и несение караульной службы.
Лето, время отпусков и плановых стрельб, в штабе комбинируют. Я заступаю помощником дежурного по полку. Делать нечего. Я подменяю его в дежурке, когда он снимает пробу в столовой или обходит караул, и бодрствую рядом, пока он не раздеваясь спит на топчанчике с полпервого до шести. В дежурке телефон с полковым коммутатором и стойка с офицерскими пистолетами. Из интимного – плитка с чайником под столом и пепельница из консервной, разумеется, банки.
– Твою мать. О-о-о-ох. Дежурный!.. Пиздец. О х-х-хосподи-и…
– Что случилось?
– Я же сказал: пиздец.
– А еще?
– Это все!
Майор Тутов обрушивается на табурет. Он перепуган и раздавлен. Ремни перекручены, полевое пропотело.
– Сука, я застрелюсь… – говорит он, и дежурный вынимает у него из кобуры «макаров» и сует от греха себе в карман.
Короче. Он едет на полигон. Приходит с расчетом в парк. Водитель уже прогрел тягач. И!!! Вместо первого орудия первой батареи!!! Пустые колодки!!!
– Нету!!! Нигде!!!
– А дежурный по парку что?
– Ничего не видел!!!
– А ты… везде в парке смотрел?
– Обрыли!!!
Дежурный бледнеет. Его дежурство. Средь бела дня из парка исчезает орудие.
– Остаешься за меня! – бросает он и иноходью спешит с Тутовым в парк.
Офицерская служба – это перерождение гуманиста в головореза. Офицер упивается своим хамством и карает за невыполнение приказа любой ценой. Офицер – идеал мужчины: на все готов и ничего не ценит.
Через час возвращаются синие оба. По полку пополз слух.
Черт. Это длинноствольная противотанковая «рапира» Т-12. Новая. Считается секретной. Ко всему вдобавок.
Журнал записей дежурного по парку проверен. Парк проверен. Забор цел. Никто ничего не видел. Пушка испарилась.
Дежурный делает вдох-выдох и с обреченным мужеством звонит командиру полка. Выслушивает дребезг мембраны не дыша. Уходит с Тутовым в штаб для введения оглобли в организм.
Жара, солнце, мухи, звон. Я наблюдаю в стекло, как наш полковник семимильными шагами несется в парк и по бокам, герои на казнь, маршируют дежурный с Тутовым.
– Марсиане ее на воздушном шаре увезли, что ли… – недоумевает командир через час, истоптав дежурного по парку и пробежав вдоль ангаров и забора, как вынюхивающий пес в гону.
– Ё-Б Т-В-О-Ю Б-О-Г-А М-А-Т-Ь!!!!!!!!!! – заорал он в небеса и в ярости затопал ногами. Он был недоволен Всевышним.
А в десяти шагах за ним внимательно наблюдал наш особист, полковой уполномоченный армейской контр разведки. Орган, короче. На лице особиста большими буквами читалась возможность выловить шпиона и помочь своему продвижению по службе.
…В восемь вечера заступающий дежурный пошел со сменяющимся в парк. Актировать происшествие.
– Ну? – спросил он.
– Блядь… – сказал мой дежурный.
Пушка стояла на месте. На своих колодках. В чехлах.
Примчался Тутов, обнюхал свою пушку и завопил, как вурдалак на пункте переливания крови.
Пушку брал майор Степченков. Командир противотанкового дивизиона-2. Пострелять. Чтоб свою потом не чистить. Это ж морока! За один удар банника всем расчетом деревянный пыж пробивается по стволу на один миллиметр. Шесть метров: считай.
Полк у нас кадрированный. Солдат мало, офицеров много, техники до фига. По военным штатам он развертывается в арткорпус. Противотанковых дивизионов «рапир» – два.
