Мария Метлицкая - Женщины, кот и собака
Ольга улыбнулась:
– Спасибо!
На улице, за калиткой, она сразу попала словно в другой мир: пыль, жара, грязь по обочинам…
Села в машину, открыла окна и быстро нажала на газ.
И в первый раз за долгое время включила радио.
Пел Фрэнк Синатра. Про свой сложный путь. И Ольга не заметила, что впервые не выключила радио и даже стала тихонечко подпевать.
Утром следующего дня, в воскресенье, Ольга быстро встала, умылась, выпила кофе и, немного подумав, быстро оделась и пошла к машине.
У знакомого серого забора, оклеенного драными листами старых реклам, она припарковалась и, оглянувшись по сторонам, толкнула скрипучую калитку.
И там, за забором, в ту же секунду ощутила, что снова попала в другой мир – яркий, зеленый, душистый и… успокаивающий. Словно оказалась в зазеркалье. Как будто этот старый, ветхий забор отгораживал, закрывал и защищал ее от страшного, черного одиночества.
На деревьях, перекрикивая друг друга словно соседки на коммунальной кухне, громко скандалили какие-то горластые птицы.
Цветущий старый сад пах свежо и пряно – ночью прошел дождь.
На полянке перед домом все так же жужжали шмели и пчелы, вспархивали бледно-желтые капустницы и стрекотали кузнечики. Тобик спал, доверчиво и бесстрашно опрокинувшись на спину и явив миру светло-палевое, пушистое и беззащитное брюхо.
Вдруг тишину перерезал визгливый и громкий звук инструмента, похожего на электропилу.
На столе, под той же клеенкой с потертыми клубничинами стояли чашки и блюдца, очевидно оставленные после завтрака.
Ольга собрала посуду и понесла ее к умывальнику.
Обернулась, услышав голос дяди Степана:
– А, Олька! Привет! Хорошо, что приехала, девочка!
Ольга вздрогнула. «Олькой» ее называла только любимая бабушка Тоня. И больше никто. Ольга почувствовала, как из глаз покатились слезы. И еще почувствовала, что ее здесь ждали, ей рады!
Дядя Степан подошел к ней, вытер щеки ладонью, и Ольга почувствовала ее шершавую, почти наждачную кожу.
– Сегодня – праздник! – важно объявил Степан.
– Да? – удивилась Ольга. – А какой, позвольте спросить?
Степан искренне удивился:
– Что ты, девонька? Правда не знаешь? – он хитро улыбнулся и погрозил пальцем. – Воскресенье, Оленька! И… ты пришла к нам!
– Тоже мне радость… – усмехнулась Ольга. – Подарок какой!..
Она села на скамейку и почему-то расстроилась. «И что я сюда приперлась? Нет, правда? В какую-то левую мастерскую, к совсем посторонним людям? Праздник у них!.. Воскресенье! Ну, просто смешно…»
– Я… деньги привезла, – сказала Ольга. – В смысле, аванс.
Степан беспечно махнул рукой:
– Потом отдашь! Дашке. Она у нас бухгалтерия! – А ты не рассиживайся! Дел будет по горло!
«Ну, дела так дела, – подумала Ольга. Главное, что не дома, что не одна».
Вскоре из дома выкатилась как всегда полусонная Дашка. Потом подтянулся и племянник, а за ним из-за угла, словно тень или призрак какой-то, неслышно возник резчик по камню, Митяй.
Хозяин восседал за столом, просматривал какие-то бумаги и громко щелкал доисторическими деревянными счетами. Что-то бормотал, недовольно ворчал, изредка покрикивал и давал указания.
Спустя какое-то время на полянке, слегка прихрамывая, появился молодой парень. В руках у него были корзины со снедью. Из одной корзинки аппетитно торчал румяный бок лаваша. Парень выложил на стол свертки с парным мясом, помидорами, огурцами и сыром. Потом достал пакет с молодой картошкой и репчатым луком.
И тут же посыпались распоряжения Степана:
– Олька! На огород, за зеленью!
– А где этот ваш огород?
– За сараем! Пройдешь курятник и увидишь! Укроп, петрушка, лучок – вся зеленушка!
У курятника топтались куры. Увидев Ольгу, громко закудахтали и бросились врассыпную.
За курятником и вправду обнаружились грядки. Ольга удивленно покачала головой и начала срезать остро пахнущую зелень.
Молчаливая Даша старательно чистила картошку, племянник занимался мясом, а хромой парень, принесший корзины, пытался разжечь мангал.
Ольге велено было нарезать свежий салат.
Посуда стояла тут же, в стареньком и облезлом шкафчике на терраске.
Эмалированные миски, видавшие виды – с черными «родимыми» пятнами сколов – простые грубые тарелки (привет из московского общепита!). Такие же фаянсовые кружки и граненые стаканы. Степан обозвал их фужерами.
Совсем скоро запахло жареным мясом, и Ольга, как и вчера, вновь торопливо сглотнула слюну.
На стол торжественно, под всеобщий гул и одобрение, водрузили огромную миску с дымящимся, исходящим парком, каплями жира и влаги только что снятым с шампуров мясом. Степан поднял вверх палец – призыв подождать.
И тут же щедро ссыпал с доски горку фиолетового, нарезанного кольцами репчатого лука. Все дружно зааплодировали!
Подняли стаканы с темно-красным, кроваво-багряным вином.
– Ну, чтобы все были здоровы! – произнес дядя Степан и жестом призвал начать трапезу.
Ольга ела жадно и торопливо. Ей было совершенно наплевать, как это выглядит со стороны. Мясо брала руками, по ним тек жир и сок, а она улыбалась, вытирала руки каким-то не очень чистым полотенчиком, громко и с удовольствием хрупала редиской и огурцом, отрывала кусок лаваша и макала – по совету Степана – острые перья зеленого лука в блюдце с крупитчатой, сверкающей на солнце солью.
Конечно, она быстро опьянела! Ольга безмятежно и счастливо улыбалась, кивала головой, азартно, громко звякая стаканом, чокалась со всеми. Ей казалось, что все эти странные люди, которых она не только не знает, но и видит всего-то второй раз, ее близкие знакомые, друзья! Да что там друзья – просто родня! Семья! Как это все ни удивительно!
В этом странном, загадочном и почти нереальном месте, всего-то в нескольких километрах от Кольцевой, Ольга впервые почувствовала себя в безопасности и душевном комфорте, который, как ей еще недавно казалось, не наступит уже никогда.
Компания этих очень разных, непонятных и малознакомых ей людей внушала покой и доверие: ее здесь никогда не обидят! Ольге вдруг показалось, что именно здесь она нашла свой странный приют.
Не заметила, как уснула. И только едва, сквозь свое же тихое бормотание, почувствовала, как чьи-то сильные, пахнущие дымом и костром руки переносят ее на диван. А другие, легкие и невесомые, накрывают чем-то мягким и пушистым и поправляют подушку.
Ольга спала. Иногда сквозь пелену сна она слышала приглушенные голоса, запах курева, негромкий звон стакана или ножа, плеск воды и звук зажигаемой спички.
И снова засыпала: ни звуки, ни запахи, ни слабый писк комара у щеки ей не мешали.
Снилась баба Тоня – еще молодая и крепкая. Она цепко держала маленькую Олю за руку, а та все вырывалась, капризничала и спорила.
Потом они подошли к берегу реки, и вода в реке была прозрачной и даже на вид холодной.
Оля снова пыталась вырваться, а бабушка ее ругала. Но вдруг ослабила руку и отпустила. Потом чуть подтолкнула в спину и крикнула: «Ну, беги!»
И Ольга побежала – по крутому, заросшему свежей травой склону, вниз, вниз…
Уже внизу обернулась: рядом с бабушкой стояла мама – совсем юная, в ярком цветастом платье, косынке на плечах, с распущенной девичьей косой. Обе махали ей руками. И лица их были спокойны и грустны – словно они прощались с ней. Навсегда…
Когда Ольга проснулась, на столе стоял самовар, вокруг – чашки. На блюде лежал пышный пирог, украшенный толстыми косами из теста.
За столом сидели все те же. Но появились и новые лица: немолодая и полная женщина в темном платье, с черной повязкой на седых, почти белых волосах. Рядом с ней сидела молодая девушка со строгим, красивым и печальным лицом.
Напротив курил мужчина средних лет с глубоким шрамом на правой щеке.
Все тихо переговаривались, словно караулили Ольгин сон.
Ее пробуждению обрадовались. Сразу заговорили громче и принялись наливать чай и угощаться пирогом.
Пирога Ольга не хотела, а вот чай пила жадно – после вина и мяса мучила жажда.
Прислушавшись к разговору, Ольга поняла, что новые люди – давние и хорошие знакомые обитателей дома. Разговор шел обычный, житейский: политика, грядки, цены на продукты.
Дядя Степан прилег на освободившийся диван и моментально захрапел. Все дружно засмеялись и тут же зацыкали друг на друга: «Тише, тише! Капитан спит!»
Ольга подумала, что это и вправду какой-то полубезумный, но спасительный, старый и ветхий корабль среди огромного городского моря страха, тоски и отчаяния.
Потом она помогла Даше убрать посуду и стала собираться домой.
Проснувшийся хозяин ее остановил: «Какой дом? Ты крепко выпила – за руль не пущу!»
Уезжать Ольге не очень-то и хотелось. Как вспомнила свою пустую и постылую от тишины квартиру – тут же сжалось сердце. Но все же она устала. От всего устала и хотела побыть одна.
Странным образом Степан это почувствовал, внимательно посмотрев на гостью. И кликнул Дашу:
