Инна Тронина - Дефолт
Следователь ушёл на кухню, к своей группе, а Саша вышла на прокуренную лестницу, где весь вечер толпились соседи бабы Таси. Но сейчас уже никого не было – все разбрелись кушать и спать. Саша схватилась за перила. Стала медленно спускаться вниз, не представляя, как доберётся до метро, а потом – до дома. И за что, за что их убили? Ни про Старосвецкого, ни про «долгопрудненских» ничего следователю не сказала, и потому они вряд ли осерчают.
Сегодня подписать документы не получилось, процесс передачи квартиры из-за двойного убийства осложнился. Но всё равно, пусть немного позже, жильё перейдёт к ним. Каля-то, бедная, она-то совсем здесь не при делах, а так ужасно поплатилась…
Саша вышла во двор, сразу же запахнула плащ, потому что всё тело потряс озноб. Она брела, наталкиваясь на песочницы и скамейки, не разбирая дороги, и ветки хлестали по лицу. Остановилась, обернулась на окна квартиры – они светились, словно всё было по-прежнему. Запуталась, заблудилась, как в дремучем лесу, и выхода нет. Её подозревают в организации убийства бабушки мужа. Не хватало, чтобы завтра, в прокуратуре, Александру Шульгу взяли под стражу…
* * *Из квартиры ничего не пропало, что исключало вероятность убийства двух женщин с целью ограбления. Да и нечего было взять у бабули Таси – деньги в квартире не хранились, нужные суммы Калерии выдавал Артём, когда в этом возникала необходимость.
Но кому и зачем понадобилось привлекать внимание к этой квартире – неужели Юре и Лёше? Вряд ли – они на рожон без крайней нужды не полезут. Тем более что после убийства продать эту жилплощадь будет куда сложнее. Неужели это сделал кто-то другой, положивший глаз на лакомый кусочек недвижимости? Сначала Таисию Артемьевну убили, а потом и до самой Саши доберутся, чтобы не осталось в живых ни одного из тех, кто имел отношение к этой квартире прежде.
Но если баба Тася сама ни с кем познакомиться не могла, и при ней неотлучно находилась Калерия, то вряд ли последняя умолчала бы о подозрительном интересе каких-то типов к квартире, не забеспокоилась бы, не сообщила хозяевам. А вдруг Артём уже пообещал кому-то жильё в Хамовниках, и теперь сшиблись в схватке за недвижимость две конкурирующие группы? Как же Артём дошёл до жизни такой, чтобы, собираясь продать квартиру своей жены, не поделиться с собственницей своими планами?
Но когда Саша вышла на вечерний Комсомольский проспект, она уже ничего не чувствовала – ни страха, ни жалости, ни даже удивления. Это случилось, и всё, прошлого не воротишь. Нужно жить дальше, не раздражая и без того израненную душу воспоминаниями. Бедным женщинам уже ничем не помочь, даже если Сашины глаза сгниют от плача.
Нужно дождаться троллейбуса, потому что дорогу до метро после всего пережитого не осилить. Когда Саша бежала к бабушке, ещё ничего не зная, торопилась поскорее её увидеть, было невыносимо жарко. К истекающему потом телу противно липло шёлковое бельё. Хотелось остановиться и с наслаждением почесать ноги под хвалёными итальянскими колготками, треснувшими в первый же день. Белый невесомый плащ Саша мечтала скатать и сунуть в сумку, но так и не нашла для времени. Теперь он спасал Сашу от холода. Только бы дождь не пошёл – ведь зонта с собой нет; забыла в приёмной директора, когда убегала из лицея.
Подошёл троллейбус. Саша еле встала с металлической скамейки под крышей павильона, с трудом сделала несколько шагов, схватилась за поручень и забралась на ступеньки. Тут же шлёпнулась на сидение, закрыла глаза и пожалела, что скоро придётся выходить.
Её отчаянию, её наивным грёзам пришёл конец. Казалось, что ни единого импульса обезумевшего от стрессов мозга, ни единой порции адреналина, выброшенной в кровь, Саша больше не выдержит – или разорвётся сердце, или погаснет рассудок. Ничего не выражающими глазами она смотрела в окно и видела только одни огни. А кроме них – ничего. Потом огни превратились в стрелы, и Саша поняла, что засыпает. А троллейбус остановился у станции метро, открыл двери, и нужно подниматься, выползать на улицу, переходить дорогу.
Растолкав уже начавших посадку женщин, Саша выпрыгнула на тротуар, пробормотала в пустоту извинения, но даже сама их не услышала. Она надеялась об освещённом тёплом вагоне метро хоть немного унять дрожь, помассировать онемевшие ноги, которых почти не чувствовала. Лишь мелко тряслись колени, да вспыхивал острой болью позвоночник при каждом ударе сердца.
Саша рвалась домой, в джакузи, в негу толстого купального халата, под одеяло, в которое можно завернуться с головой и отключиться хотя бы до утра. Она стоя доехала до «Киевской», где нужно было делать пересадку, а в другом вагоне изловчилась и села на освободившееся место. Кожа сидения грела сквозь плащ и костюм. Простое человеческое тепло, оставленное недавно вставшей с этого места дородной дамой, – именно таким оно и должно быть. Саша подумала об этом и тут же забыла, потому что рядом сел мужчина в замшевой куртке, и в ноздри ударил знакомый до тошноты запах парфюма «Айсберг».
– Сашенька, слушай меня внимательно. Но головы не поворачивай, ладно? Пусть думают, что я бормочу себе под нос. У нас мало времени. Я выйду на «Кутузовской», а ты поедешь дальше.
Старосвецкий вёл себя так, словно каждый день ездил в метро, а не крутил руль «Вольво» представительского класса. Неужели он следил за ней? Иначе откуда узнал, когда именно Саша спустится в метро и в какой вагон зайдёт? Следил по крайней мере от троллейбусной остановки. Никого вместо себя не послал, решил сам снизойти. Что ему нужно?..
– Я тебя внимательно слушаю.
У Саши не оставалось сил на эмоции. Странно, почему Виктор выбрал именно вагон метро для разговора да ещё отвёл на него всего несколько минут?
– Ты вела себя правильно, не назвав ни одного имени следователю. Думаешь, откуда я всё знаю? Это мой секрет, скажем так. И завтра, в прокуратуре, придерживайся той же тактики. Если станешь болтать лишнее, запросто можешь сесть. Ты ведь умная женщина, и всё сама прекрасно понимаешь. Заартачишься – тебя моментально обвинят в организации убийства старушки и её сиделки; тогда в кабинете следователя арестуют. Ты с этого дня у прокуратуры под колпаком, и упаси тебя Боже начинать свою игру. Я предупреждаю на всякий случай, чтобы не было соблазна. А ребята всегда рядом…
– Они убили?.. – У Саши перехватило дыхание.
Сюр, бред, невероятный, бестолковый сон. Кругом люди, рядом сидит человек, работающий на бандитов. А Саша не может вскочить и крикнуть, чтобы его задержали. Он-то выкрутится, а её обвинят в организации двойного убийства. Ей была выгодна смерть бабушки покойного мужа – Харчевников всё растолковал. Он, конечно, работает на мафию. Сам Витя Старосвецкий ведь никого не убивал, и ему ничто не грозит. На кой чёрт лишать жизни незнакомую старуху, от которой милейший парень не получит никакого наследства? Да и незачем – у него квартира, дача, машина, всё по высшему разряду. Престижная должность в банке, которая не имеет касательства к торговле недвижимостью…
– Я ничего не знаю, радость моя. Они же мне не докладывают. У тебя сейчас одна задача – доказать следователю, что это сделала не ты. А печать с квартиры снимут дня через три. Ребята подождут. – Виктор тронул тёплой сухой ладонью Сашину руку, ледяную и влажную. – Мне пора, солнышко. До встречи.
Старосвецкий пружинисто вскочил и одним прыжком преодолел расстояние до дверей, шагнул на платформу. И пошёл, отмеривая шаги длинными ногами, наклонив голову вперёд.
Саша не помнила, как добралась до выхода на «Крылатской». Долго дышала полной грудью, распустив на шее шарфик. Дождь всё-таки хлынул, и пришлось идти до дома по радужным от бензина лужам, черпая в туфли. Вскоре с длинных Сашиных волос полило, как из водосточной трубы. Костюм с блузкой теперь придётся стирать и гладить. Здесь не Америка, где в моде исключительно сухая чистка.
Окна Сашиной квартиры были освещены. Гости у Аллочки, или она не хочет сидеть с собакой в темноте? Но всё-таки странно; по крайней мере, раньше, когда дочка оставалась одна дома, она не устраивала такой иллюминации, а зажигала торшер или настольную лампу.
У Молчановых все люстры тоже играют хрустальными подвесками, и не задёрнуты шторы. Странно, но после того, нечаянно подслушанного разговора на стоянке Никита и Марина не заходили к Саше, не звонили и вообще старались не попадаться на глаза. В субботу и в воскресенье Саша пробовала позвонить в их квартиру, встретиться с соседями, но те как в воду канули. И, наконец, сегодня Алла сказала, что Марине Рэмовне нездоровится, и Настя осталась с ней дома. Так плохо стало, что пришлось вызывать врача? Надо к ним забежать, узнать, как дела.
У их подъезда стояли две машины, и под козырьком курил очень знакомый мужчина. Но Саша никак не могла его узнать, потому что внимание отвлекал микроавтобус с красным крестом, в котором сидел шофёр и наливал из термоса кофе в крышку. Больше ни кого кругом не было – только они трое.
