Владимир Гой - Стертые времена
Сколько ни пытался я его вспомнить, у меня не получалось, просто с улыбкой покачал головой – таких, как он, с которыми мне приходилось болтать вечерами за стойкой, было слишком много.
Вскоре классическая музыка сменилась на популярную, и моя соседка-актриса потянула меня танцевать. Танцевать мне не нравилось никогда, но сидеть за столом уже тоже порядочно надоело. Я поднялся, она взяла меня под руку, и мы вышли на площадку, где уже топтались несколько пар. Ребята тоже поднялись из-за стола и присоединились к нам; со стороны можно было подумать, что мы влюблённые пары, если бы не оставшаяся орава нарядных красоток за столом. Эта музыка мне нравилась больше, чем та классика, по крайней мере, под неё можно было прижать к себе красивую женщину. Я чувствовал молодое тело Вероники сквозь тонкое платье, она не отстранялась, показывая этим, что сегодня хотела бы уйти со мной. Я тихонько сказал ей на ушко:
– У меня денег только на трамвайный билет!
– А денег и не надо! – так же тихо на ухо сказала она.
Я удивлённо посмотрел на неё: неужели я так ей понравился? Она сразу поняла мой немой вопрос.
– Рома за всё уже заплатил, на сегодняшний вечер я твоя!
Танец закончился, я отвёл её к столу, а сам подошёл к стойке бара:
– Можно водки, сто?
Роман тоже поднялся и подошёл ко мне:
– Ты, я вижу, не гурман, коньяк не понравился.
– Нет, что ты, коньяк великолепный, но от выдержанного утром башка болеть будет, по опыту знаю!
Он посмотрел на бармена:
– И мне сто водочки!
Выпендрёж кончился, началась нормальная русская пьянка.
Уже поздно ночью в окружении ночных бабочек мы вывалились из бара на улицу подышать свежим воздухом. Мне было на редкость комфортно, я уже забыл про какой-то долг, рядом были роскошные женщины, которые целый вечер посвящали меня в театральные интриги, плакались о своей неудавшейся карьере и проклятом времени, которое разрушило их мечты. Они были больше похожи на японских гейш, чем на наших рижских дешёвых шлюх.
Утром я проснулся от жуткой головной боли и шума льющейся воды из душа. Потом оттуда вышла обнажённая Вероника. Как она была хороша и, наверное, даже очень нужна в этот тяжёлый для меня момент! Но она не легла рядом со мной, а быстро оделась, посмотрелась на себя в зеркало, проверяя, всё ли в порядке у неё с лицом.
– Может, останешься? – еле ворочая сухим языком, попросил я.
– Не получится, мне нужно в театр на пробу! Вчера надо было думать, а не отрубаться. Скажи спасибо, что я тебя раздела!
Но у дверей остановилась, подошла к мини-бару, достала оттуда бутылку холодной минералки с газом и протянула мне:
– Пей, отпустит! Ты мне нравишься, стихи свои мне вчера читал, о жене рассказывал! Ты милый! – и быстро вышла из номера, оставив меня наедине с моральным похмельем.
Значит, точно был в хлам, если начал о жене рассказывать. Если бы я был дома в таком состоянии, то лежал бы до обеда и даже не думал подниматься, но тут надо было идти завтракать и попытаться прийти в себя как можно быстрее. Все мои вещи были аккуратно сложены на стуле, а не лежали кучей на полу, как это часто бывало со мной. С благодарностью думаю о Веронике: «Заботливая, как жена! Интересно, сколько ей заплатили?»
В лифте со мной едет толпа народу, все спешат к завтраку, словно он скоро закончится, а времени едва ли половина восьмого.
В ресторане на столе истинно русское изобилие, стоят даже вазочки с чёрной и красной икрой. В любое другое время я бы обязательно полакомился ею, а сейчас от одного вида еды меня чуть ли не тошнит. Я наливаю себе в бокал «Советского шампанского» и сажусь за столик у окна, чтобы можно было наблюдать, что там за окном. Весь Невский забит машинами, все давно уже куда-то едут, а я смотрю тупым взглядом через стекло, и мне больно даже думать. Я злюсь сам на себя: «Проклятый „Луи ХIV“, пил бы водку, голова бы так не раскалывалась!» Постепенно шампанское начинает действовать как хорошая таблетка, и всё вокруг обретает другие цвета. Понимаю, уехать придётся только завтра, и то, если вопрос с долгом как-то решится. Одна головная боль ушла, на смену ей пришла другая.
В зал зашёл Роман, профессионально окинул всех взглядом, сразу вычислил, где я сижу и пошёл в мою сторону.
– Привет! Ну, как здоровье?
Показываю на пустой фужер из-под шампанского:
– Уже лучше!
Он отправляется по проторенному мною пути и возвращается с двумя полными бокалами.
– Рома, в отношении нашего вопроса…
Он прерывает меня:
– Сегодня никаких дел, всё завтра!
Завтрашний день меня интригует, но почему-то не пугает. Мы выпиваем по нескольку фужеров шампанского, съедаем по омлету и отправляемся в свои номера досыпать, договорившись встретиться вечером в баре.
Только я успеваю закрыть глаза, как мне снизу звонит портье:
– Вы будете продлевать номер?
Отвечаю согласием и проваливаюсь в чёрную бездну сна, из которой выползают какие-то кошмары.
В середине дня меня опять будит телефонный звонок:
– Это я, Алексей, ну, как там? Мы тут с Иваром в конторе!
И Ивар втихую, даже не зайдя ко мне, смылся. Так и хочется спросить, как они там, не обделались ли от страха, но сдерживаю себя.
– Ждите и звоните, когда придет перечисление. Если что не так, дайте знать, я остаюсь ещё на один день! И привезите мне денег – я без копейки! – и вешаю трубку. И опять ложусь спать.
Около шести вечера вылезаю из-под одеяла и иду в душ. С наслаждением стою под ним, ощущая, как вода смывает с меня вчерашний вечер. Вся ванная заполняется паром от горячей воды, наконец я оттуда вылезаю, сушу феном волосы и ощущаю, что снова готов к бою.
Мои кредиторы уже порядком размялись и с улыбками встречают меня в баре. За их столом сидят три лучшие красотки из вчерашней компании женщин, одна из них – Вероника.
Повторяется вчерашний день в миниатюре, только уже все, кроме женщин, пьют водку, тех опять балуют дорогим коньяком. Никаких разговоров о наших делах, только Рома спросил:
– Говорят, вас там латыши прижимают?
– Да, в общем-то, особенно не прижимают, просто есть профессии, где негражданам работать нельзя, и если ты не знаешь в совершенстве латышский, тоже кой-куда все дороги закрыты.
– Ну, то, что надо знать язык страны, в которой ты проживаешь, это и ежу понятно! Но ведь, насколько мне известно, во многие места у вас, если ты не латыш, просто не попадёшь! Если хозяин титульной нации, то он набирает только себе подобных, не так ли? У вас, говорят, даже новая профессия появилась – латыш; открыл фирму русский и ищет себе директором подходящего латыша, чтобы проблем было меньше! – Тут я понял, что Роман знаком с нашей ситуацией дома не хуже, чем я. – А не проще взять и уехать оттуда?
Немного подумав, я сказал:
– Пусть я говорю и думаю по-русски, понимаешь, там мой дом, там моя родина, нас и тут будут считать чужими!
Он понимающе кивнул.
Тут вдруг Вероника подняла бокал:
– А у меня сегодня праздник, меня приняли на службу в театр!
И все потянулись к ней с бокалами, поздравляя и желая успеха на сцене. «Господи, – думал я, – как у человека может поменяться жизнь в один день – утром она ушла из моего номера ещё мечтающей о новой жизни путаной, а сейчас она уже актриса, и, может, через много лет я буду всем с гордостью рассказывать, что мы с ней были знакомы, конечно, умалчивая при каких обстоятельствах познакомились».
Сегодня долго засиживаться не стали, я попрощался с ребятами, договорившись встретиться утром в ресторане, а сам пошёл проводить Веронику до такси. На прощание она оставила мне свой телефон и нежно приложилась губами к моей щеке:
– Спасибо! Ты и вправду милый, если приедешь в Питер – позвони, я тебя приглашу на спектакль!
Утром я проснулся бодрый и свежий, меня мучил только один вопрос: почему они всё время откладывали этот главный разговор. Я долго смотрел на своё отражение в зеркале. Выглядел я для своих тридцати двух лет неважно – мешки под глазами, одутловатость от двухдневной пьянки и какое-то противное ощущение, словно вывалялся в грязи. «Приеду домой, с выпивкой надо завязывать», – в очередной раз ставлю перед собой совершенно нереалистичную цель.
Нефтяники были уже в ресторане. Я нервничал, и меня мучило любопытство, отчего они тянули эти два дня и не вступали ни в какие переговоры, развлекая себя девочками и бухлом. Они сидели за тем же столом, опять с шампанским и приветливо помахали мне, чтобы я подошел.
Мне было не до еды, я сразу направился к ним, мы пожали друг другу руки, и Роман, не дав мне даже открыть рта, сказал:
– В общем, всё в порядке, деньги отдашь как сможешь. Конечно, постарайся побыстрее! – и добавил, словно прочитал мои мысли: – Нам только сегодня всю информацию о тебе прислали, поэтому мы тут и кутили, а сегодня обратно в Нижневартовск летим, у нас же тоже семьи, как и у тебя, правда, дети намного старше. Родители у тебя хорошие… Так что не волнуйся, работай!
