Владимир Козлов - Свобода
– Ничего. Какого хуя вы сюда приперлись, а? Хули вы тут забыли? Сидели бы дома…
Ждан смотрит на парня.
– Кто вас послал?
– Никто. Не твое дело… Тебя не касается…
– Сколько вам заплатили?
– Нисколько… Не твое…
Гопник кивает остальным. Они бросаются на нас. Один – с ходу меня в челюсть и ногой в живот. Падаю. Тут же получаю по ребрам. Хватаю одного за ногу. Он падает. Ударяется о машину. Пробую встать – в спину чья-то нога. Лечу носом в грязь. Встаю на колени. Ждан – у багажника «Волги». Напротив него – гопник с ножом. Гена дерется с троими.
Ждан:
– Давай попробуй, ударь меня.
Гопник замахивается ножом. Я вскакиваю. Бью его сзади по голове. Ждан хватает его запястье. Нож выпадает. Ждан заламывает ему руку. Прижимает мордой к багажнику.
Визжит сирена. Подъезжает ментовский «козел». Гопники – наутек. Кроме того, которого держит Ждан.
Из машины выходит мент-старлей.
– Что здесь происходит?
Ждан:
– Вот, напали на нас. Из хулиганских побуждений…На столике – бутылка водки, остатки нарезанной колбасы и хлеба. Ждан берет бутылку. Разливает остаток ровно пополам в гостиничные граненые стаканы. Мы чокаемся, выпиваем.
Ждан:
– Да, сложный был день. Нужно расслабиться… К Гене это, правда, не относится – он вообще не пьет…
Ждан берет вторую бутылку. Открывает. Наливает в стаканы.
– Ты не жалеешь, что перешел ко мне работать?
– Не-а…
– Но тебя все устраивает?
– На сегодня – да. Я вообще стараюсь жить сегодняшним днем, не думаю про завтра… Не знаю, почему. Может, потому что я сначала жил в «совке», и не было никаких перспектив, все в жопе… Потом вдруг начало намечаться, робко так, по чуть-чуть… Может, нет, может, да… А потом вдруг пришел Лукашенко, и все накрылось медным тазом, покатилось назад…
– Я тебя понимаю, Андрюша, я тебя понимаю. И ты зря копаешься в себе, пытаешься объяснить себе, что, почему и как. Это же отлично – жить сегодняшним днем, не стараться все распланировать… У меня вот как все было? Сначала – жениться, а то, не дай бог, будет поздно, потом продвинуться по службе… Квартиру выбить себе… Но ведь все это ерунда… Можно было бы все сделать по-другому… Даже при той, советской системе… Тебе сколько лет? Двадцать семь?
– Будет. В октябре.
– Отличный возраст. И ты правильно живешь. Сегодняшним днем… Так и надо. Хотя бы до тридцати. А лучше – всю жизнь…* * *Сижу за компьютером, отвечаю на письма. Телефон. Внутренний. Ждан.
– Не хочешь развеяться, прогуляться? Мы собрались пойти выпить кофе…
– Да, хорошо, я с вами…
Встаю из-за стола. Беру с вешалки куртку. Просовываю руки в рукава.
В приемной на диване сидит Оля – в синих джинсах и короткой черной кожаной куртке. Встает, кивает мне. Я киваю в ответ.
Ждан выходит из кабинета. Он непривычно коротко пострижен, с легкой небритостью на щеках, в белой рубашке под пиджаком. Раньше он носил только темные.
Выходим на улицу. Теплый серый октябрьский день. Газон у входа в офис засыпан желтыми листьями.
Ждан:
– Заметил мой новый «имидж»? Это ее работа, – кивает на Олю. Она едва заметно улыбается. – Говорит, тебе надо выглядеть по-другому, не быть похожим на бывшую советскую номенклатуру. Я сопротивлялся, но она в конце концов меня убедила…Официантка – в черном фартуке поверх джинсов и оранжевой майки. Ставит на столик три чашки кофе и блюдца с кусочками рафинада. Уходит. Оля берет один кусочек. Обмакивает в кофе. Смотрит, как он намокает, становясь коричневым.
Ждан берет свою чашку, отпивает.
– А ведь у России до сих пор нету национальной идеи. Уже семь лет Россия существует как самостоятельное государство. Уже семь лет, как нет «совка». Но национальной идеи как не было, так и нет. Есть лишь бессмысленная политическая риторика. Тем, кто наверху, важно зацепиться за власть. Это раз. И работать на свой карман. Это два. На массовом уровне единственная идея – капитализм, деньги, заработать побольше и побольше себе позволить.
Оля:
– А в Америке разве не то же самое?
Ее кусок сахара падает в чашку.
– Нет. Вернее, не только это. Их идея в том, что Америка – самая лучшая, самая сильная в мире страна, которая всем остальным несет демократию, капитализм и тэ дэ. И особенно это стало понятно после «холодной войны», которую СССР проиграл. И отсюда их этот патриотизм – порой откровенно дебильный. А потом уже, после этого, – деньги. С Восточной Европой все тоже понятно: уйти подальше от социализма. Забыть его, как кошмарный сон. Войти в Европейский Союз, в НАТО…
Спрашиваю:
– Но ведь и у нас могло быть так?
– Нет. Разница в том, что у них к власти пришли новые люди. Новая элита – диссиденты, вернувшиеся эмигранты и тому подобные. А у нас – все те же самые, только перекрасились в другие цвета. Они – не новая элита, а продукт разложения советской системы. А диссиденты и прочие – те обрадовались, что сейчас стало можно говорить всё подряд, что за это уже не посадят в тюрьму или в психушку. Вот они и говорят. И больше ничего.* * *Все четыре конфорки включены: отопление еще не включили, а на улице резко похолодало. На одной конфорке греется чайник.
Аня:
– Сахар кончился. С вареньем попьем, хорошо?
Я киваю, смотрю в окно. Парк с пожелтевшими деревьями. По Коровинскому шоссе проезжает автобус. Поворачивает на Ангарскую.
Аня насыпает заварку в две чашки. Достает из холодильника начатую банку сливового варенья.
– Я хотел тебе сказать…
– Не надо, я все и так понимаю… Не надо… Я какое-то время назад поняла. Может, несколько недель…
Аня берется тряпкой за ручку чайника. Снимает с плиты. Наливает в чашки кипяток.
* * *Стук в дверь. Мужик в потертой кожаной куртке.
– Здравствуйте, а где здесь записываются в партию?
– Следующая дверь…
– А взнос что, всего десять рублей?
– Взнос – дело добровольное. Десять рублей – это минимум.
Мужик кивает. Дверь закрывается.
Встаю из-за стола. Иду по коридору. Захожу в приемную. Жданович – перед телевизором. Смотрит на экран. Света стучит пальцами по клавиатуре.
На экране мужики в форме РНЕ продают у метро газеты.
Диктор:
– …Месячник протеста, который продлится до девятого ноября, позволил маргинальным политическим силам выйти из подполья.
Ждан, кивая на экран:
– Мы тоже, можно сказать, маргинальная политическая сила. Даже, может, еще более маргинальная, чем они. Но мы растем… Света, посмотри последние данные по численности…
Света двигает мышкой по коврику. Щелкает. Открывает файл.
– По всей России – восемнадцать тысяч девятьсот тридцать четыре…
– Спасибо… Я не говорю, что мы должны себя противопоставить абсолютно всем. – Ждан смотрит на меня, улыбается. – Хотя до сих пор мы только этим, собственно, и занимались. Да, мы – не левые, не правые и не центристы. Мы просто другие. Но в политике, увы, как в дипломатии. Нужны сторонники. Поэтому мы будем сотрудничать со всеми, кто себя не дискредитировал в наших глазах. У нас немного общего с «левыми», но на сегодня они – против власти, они – оппозиция. И мы тоже в оппозиции. Значит, мы с ними, получается, на одной стороне…
На экране – престарелый Ельцин. Он что-то шамкает. Ждан берет пульт. Убирает звук, снова смотрит на меня.
– Проблема «левых» в том, что у них все примитивно. Они банально пользуются ситуацией, кризисом, социальными проблемами, чтобы набрать политические очки. Это примитивно. Мы больше, интереснее, сложнее. И поэтому к нам придут люди. К нам придут недовольные и нынешней властью, и оппозицией. Придут те, кто не согласен…* * *Накрапывает мелкий дождь. В толпе машут флагами. Красными советскими: коммунисты. Красно-белыми: РНЕ. Красно-бело-черными: НБП.
Плотный мужик в черной куртке и кепке слезает с грузовика-«трибуны». Парни-охранники в камуфляже помогают Ждану подняться на грузовик.
Ждан:
– Добрый день! Как вы уже, наверно, слышали, меня зовут Сергей Жданович, и я – лидер Партии саморазвития личности.
Делает паузу. В толпе – несколько хлопков.
– Возможно, некоторые из вас слышали мою историю. Я начинал как экстрасенс. Но я не давал никому ложных надежд и неискренних обещаний. Я не занимался врачеванием в кавычках, как когда-то Чумак или Кашпировский. Вы помните передачи Кашпировского? Где он стоит на сцене и кричит: а кому еще стало лучше после моих сеансов? Встаньте, расскажите… Чистая самореклама. Точно так же ведут себя люди, которые дорвались до власти, сидят на ней и ни за что не готовы с ней расстаться. Это явления одного порядка.
В толпе аплодируют. Ждан делает паузу. Снова начинает говорить.
– Я тоже владею техниками экстрасенсорной диагностики и лечения. Но я это не педалирую, потому что знаю: каким бы экстрасенсом ни был человек, он не может вылечить от всех болезней. Это обман, надувательство. Вылечить и – а это главное – помочь жить хорошо может только одно: правильные установки, правильное отношение к жизни…
