Владимир Козлов - Свобода
– Да, я помню – на втором курсе прямо в институте, в актовом зале продавали обувь… «Белвест», кажется… Вот был бардак…
За окном пищат ласточки. Шевелится тюлевая занавеска.
– Как вышло, так вышло… – говорит Наташа. – Нам сейчас от него, в принципе, ничего не надо. У меня зарплата, родители помогают по мере возможности…
– Сколько тебе платят в ларьке?
– Сто долларов по курсу. Если хороший месяц, то еще и премию подбрасывают…
– Ты не хочешь что-нибудь получше найти?
– А что? Кому я нужна – инженер без опыта работы, я давно уже все забыла…
– А тем же продавцом, но в нормальный магазин…
– Не знаю…
Я достаю из кармана три бумажки по сто долларов.
– На, держи. Купишь что-нибудь себе и Олеське.
– Спасибо.
* * *Сидим с Игорем на лавке в сквере у кинотеатра «Родина». На соседних лавках несколько «челноков» торгуют привезенными из Москвы детективами, «женскими романами» и прочим барахлом. Пенсионеры распродают за копейки тома подписных изданий. Два волосатых мужика разложили «компакты» и кассеты. У соседних лавок тусуются местные околомузыкальные неформалы.
Я отпиваю из бутылки пива, Игорь тоже делает глоток. Он – под травой, а то и под «герычем». Я давно знаю, что он торчит.
– …Очень перспективные пацаны… – говорит Игорь. – Я на них возлагаю а-а-агромные надежды. Это будет самая известная белорусская группа в России – раз. Лучше, чем какой-нибудь «Ляпис»… Хочешь быть московским представителем? Тебе ничего не надо будет делать, тебе сами будут звонить: хотим, чтобы они у нас сыграли, а ты будешь координировать…
Мимо компании волосатых металлистов проходят два гопника. Они что-то говорят друг другу и, взглянув на металлистов, начинают ржать. Металлисты «прыгают» на гопников, сбивают с ног, пинают ногами.
– Круто, да? – говорит Игорь. – Неформалы замочили гопарей. Раньше было все наоборот… Это знак, разве нет? Все меняется. Так и мы… У нас планы – не только Россия. Мы будем самой известной белорусской группой в Европе… Не то, что какая-нибудь «Крама» или «Мроя». Это все херня, вчерашний день, понимаешь?
Отмудоханные гопники поднимаются с асфальта, вытирают рукавами кровь с разбитых губ и носов. Металлисты довольно улыбаются.
Я говорю:
– Ты бы завязывал с этим говном, а?
– Ну вот, и ты туда же… Мне все говорят – завязывай, завязывай, а некоторые вообще пугают… Говорят – сядешь. А я всем говорю и тебе тоже: я за наркотики никогда не сяду, можешь мне поверить, никогда – ты понял?
– Ладно, я пошел. – Я встаю, допиваю пиво, ставлю бутылку на асфальт у забитой до краев металлической мусорки.
* * *Я сажусь на высокое сиденье над колесом. Троллейбус отъезжает от остановки.
– Привет! А я смотрю – ты или не ты?
Я не сразу узнаю Кощея. Мы до восьмого учились в одном классе, потом он ушел в хабзу.
– Ты, говорят, в Минске? – спрашивает Кощей.
Я киваю.
– Ну и как там?
– Нормально.
– Сколько получаешь? Ладно, можешь не говорить – все равно не скажешь. Я с пацаном базарил – он на «Кока-колу» устроился. Сказал, что бумагу там подписал – нельзя говорить, сколько получаешь. Сейчас вообще никто не говорит. И я тебе не скажу. А хули ты в школу ни разу не ходишь, на вечер встречи?
– Я ж здесь не живу.
– Ну а хули? Ты ж не в Америке, бля… Приехал бы… Я каждый раз хожу, на постоянке. Вообще, наших мало ходят. Бабы все замужем, дети там, хуё-мое, а пацаны… Не знаю, знаешь ты или нет, ты ж здесь не живешь… Рыхлого завалили, давно уже, Бэню тоже… Гура и Кислый на зоне, за рэкет – давно уже, года два… Да не, каких два? Уже, может, пять… Долбоёбы, что еще сказать? Мне тоже предлагали после армии, но я им конкретно сказал: мне это не надо. Работаю шофером, вожу директора рыбозавода – и все у меня чики-пуки…
* * *– Ну и что, что однокомнатная? – говорит Коля. – Зато своя. Я пока жениться не собираюсь, а для себя и баб на одну ночь места хватит. Окраина – а что тут такого? На машине не так далеко, пробок у нас пока нет. Вот мне говорили, что в Лондоне охеренные пробки. Я, правда, сам пока не был, но надо будет съездить. Лондон, все-таки, центр музыкальной культуры…
Мы сидим на балконе «однушки» в новом, только что заселенном доме. Мебели в квартире практически нет – только стол и две табуретки на кухне. В комнате на полу лежит широкий тюфяк. Также на полу стоят музыкальный центр, телевизор и видик.
– Ну что, еще по чуть-чуть? – спрашивает Коля.
Не дожидаясь ответа, он берет бутылку портвейна, наливает в пластиковые стаканы. У него нет обычной посуды, только одноразовая – сказал, что не хочет заморачиваться с мытьем.
Мы чокаемся, выпиваем. Я подцепляю пластмассовой вилкой кусок вареной колбасы, начинаю жевать.
– Я вот про Лондон говорю – ну, это дело будущего. А уже этим летом еду в Европу. Автобусный тур. Три страны. Испания, Германия, Франция. Одна только херня – паспорт в посольстве, а когда визу сделают – хер его знает. Ты ж в курсе, что Лукашенко послов выгнал с дач. Сказал: нечего вам там делать – в правительственном городке, где он сам живет, премьер-министр, прочие… И я считаю, правильно сделал. В этом я его поддерживаю. Он, конечно, лох, но здесь я с ним согласен. И ты прикинь, что эти пидарасы сделали в посольствах: перестали визы выдавать. Просто закрылись – и все. Вот уроды, прикинь? У них свои разборки с Лукашенкой, а почему обычный человек должен быть крайним? Почему я должен из-за этого страдать?
В промежутке между домами видна кольцевая дорога. По ней движется поток машин.
II
Занюханный Дом культуры на окраине Мурманска заполнен почти до отказа. Ждан с микрофоном в руке стоит у края сцены. Он, не мигая, смотрит в толпу, говорит:
– …Вы ведете затхлые жизни в своих затхлых квартирах. И эти ваши жизни ничего не имеют общего с тем, чего вы хотите на самом деле. Но вы боитесь потерять то, что имеете. И это неправильно! Не надо бояться перемен, не надо бояться разрушить устоявшийся порядок вещей. Этот страх – клетка, в которую вы сами себя загоняете. Обман – это, в общем, не самое худшее в жизни. Самое худшее – самообман. Вы говорите себе, что все нормально, а на самом деле все плохо.
Ждан разворачивается, подходит к столу, берет стакан с водой. Бросает взгляд на меня. Я еле заметно киваю. Он делает глоток, опять подходит к краю сцены.
– Кризис – естественный результат того, к чему Россия шла все последние годы. Было бы удивительно, если бы он не случился. Но сейчас правительство пытается запугать людей кризисом, сказать – будьте с нами, поддерживайте нас, а мы вам поможем его преодолеть. Все это – наглая абракадабра. Власти могут пугать нас сколько угодно. Но мы должны смотреть вперед, а не только под ноги! Они хотят, чтобы мы сидели в своей норе, боясь высунуться и принимая их подачки… Но нам их подачки не нужны! Кризис – это еще и возможности!
Ждан останавливается. Обводит глазами зал. Люди – в основном средних лет и пожилые – внимательно слушают.
– Нам нужно осознать, что высшая ценность – это свобода. А нас с самого детства хотят загнать в рамки – сначала родители и учителя, потом – государство, менты, попы, начальники на работе. Но как только человек осознает, что только он сам, и больше никто, определяет для себя границы того, что правильно, а что нет, ему уже ничего не страшно. Ему не страшен кризис, не страшны любые проблемы.
Ждан снова делает паузу.
– А что вы конкретно предлагаете? – выкрикивает какой-то мужик.
– Я предлагаю принципы, по которым надо жить. Это – шире, больше, чем просто политика, чем идея партии. Но без политики, без партии я не донесу свои идеи до тех, кому они нужны. Я это понял и стал заниматься политикой…
– Значит, вы предлагаете все разрушить до основания, а потом? – говорит седая тетка в первом ряду. – Но ведь это уже было…
– А вы считаете, у нас есть что разрушать? Что можно было, все было разрушено семь, восемь, десять лет назад. И это неплохо. Плохо, что вместо этого ничего не построили. Мы живем сейчас в вакууме, в пустоте. Одна система рухнула, а взамен ничего не появилось. Вылезла только наружу вся грязь и гниль прошлой системы… То есть я не говорю, что нужно все разрушить. Что-то нужно оставить и постепенно реформировать, но есть вещи, которые нужно сделать прямо сейчас. Отменить прописку – это даст полную свободу передвижения. Отменить обязательную военную службу!.. Отменить…
Выступление закончилось. Ждан, Гена и я выходим из служебного входа ДК к машине. Небо над облезлыми пятиэтажками начинает синеть.
Рядом с нашей «Волгой» курят пятеро гопников. Заметив нас, они выбрасывают бычки.
Один, кивнув на «Волгу»:
– Ваша тачка?
Гена:
– Да, а что такое?
– Ничего. Какого хуя вы сюда приперлись, а? Хули вы тут забыли? Сидели бы дома…
Ждан смотрит на парня.
– Кто вас послал?
– Никто. Не твое дело… Тебя не касается…
– Сколько вам заплатили?
