Юлия Монакова - Говорят, под Новый год…
– Мамой клянусь, – улыбнулся ей Олег.
– То-то я гляжу, мне ваше лицо как будто знакомо!
– Да что там, вполне рядовая физиономия, – застенчиво ответил он. – А вот у вас – типаж, да… Я с удовольствием снял бы вас в эпизоде своего нового сериала, жаль терять такое лицо! Вы очень характерная, вы украсите собой любую картину!
Соседка совсем расчувствовалась. К слову, Олег не лукавил – при желании он действительно мог впихнуть соседушку в какой-нибудь незначительный эпизод. Ему эта мелочь ничего не будет стоить, а ей приятно, да и повод похвастаться затем перед подружками.
Уже через пять минут у Олега были записаны все контактные данные соседки («Мои ассистенты свяжутся с вами и скажут, когда нужно приехать на съёмочную площадку!» – пообещал он), а также полные имя, фамилия и отчество тёти Нюси. На прощание – несмотря на его бурные протесты, отнекивания и заверения, что ему уже пора убегать – соседка вручила Олегу горячий промасленный свёрток с домашними плюшками.
«Вот завтра прямо с утра и отправлюсь к тёте Нюсе, – решил он. – Всё равно съёмок нет…» Пакет с плюшками оттягивал руку и так одуряюще пах свежей сдобой, что у него заурчало в животе. Он размечтался было, что сейчас поедет домой, заварит свежего чаю, а потом навернёт всей этой вкусноты… Но тут же осёкся, вспомнив, что у подъезда его, скорее всего, поджидает вездесущая Марианна.
«Ну уж нет, дорогуша! – подумал Олег сердито. – Уходя – уходи. Меня ты сегодня точно не дождёшься!» И он решительно набрал номер Алекса.
– Алло, привет, ты ещё дома? Твоё предложение переночевать пока в силе? Тогда я скоро буду.
Идеальный брак
Таня, 27 лет, Санкт-Петербург
В замке заворочался ключ. Татьяна, прометавшаяся всю ночь по квартире, как тигрица в клетке, лишь под утро задремала прямо за кухонным столом, уронив голову на сложенные руки. Но звук открывающейся двери её моментально разбудил. Татьяна встрепенулась, и все мысли, вся серьёзная речь, которую она готовила для мужа накануне, моментально выветрились из её головы. Она лишь сидела, внутренне умирая от страха, и прислушивалась к возне в прихожей – вот муж разувается, вот снимает пальто и водворяет его на вешалку, вот идёт в ванную, чтобы помыть руки с дороги…
Через пару минут в кухню заглянул сам Артём. Лицо его выражало крайнее удивление.
– Ты уже проснулась? – спросил он озадаченно. – А я-то стараюсь не шуметь, чтобы вас не разбудить… Где Лина?
Татьяна прокашлялась, чтобы её речь не напоминал сиплое карканье.
– Лина у бабушки, – ровным голосом отозвалась она. – А ты уже отвёз Ирочку домой?
Рука мужа, потянувшаяся было к электрическому чайнику, чтобы набрать в него воды, замерла на полпути. Артём медленно обернулся к ней, и Татьяне показалось, что она сейчас умрёт от ледяной холодности его взгляда. Она невольно поёжилась.
– Да, отвёз, – ответил он тоном, начисто лишённым эмоциональной окраски.
– И ты не хочешь спросить, откуда я это узнала? – вздёрнув подбородок, поинтересовалась Татьяна. Артём подвинул к себе табуретку и сел напротив жены.
– А какая разница, откуда? Узнала же, – он едва заметно передёрнул плечами. У неё внутри всё просто опустилось. Не отрицает, не пытается разубедить, объяснить, оправдаться… А она-то до последнего внушала себе, что это какое-то чудовищное недоразумение.
Возникла заминка.
– Ну и… что ты собираешься теперь делать? – спросила, наконец, Татьяна.
– А чего ты от меня ждёшь? Что я буду каяться и просить прощения? Изволь. Прости меня за то, что причинил тебе боль. Вообще-то я не хотел, чтобы тебе это стало известно.
– Прекрати юродствовать! – психанула она. – Это не повод для шуток!
– Я как раз абсолютно серьёзен.
– Но ты хоть понимаешь, что это гадко, мерзко, отвратительно? – Татьяну буквально передёргивало от гнева. – Ты предал меня, а я ведь доверяла тебе, как себе самой, мне даже в самом страшном сне не могло такое присниться… Ты наплевал на всё – на мои чувства, на мою любовь…
– Чувства? Любовь? – переспросил Артём, криво ухмыляясь. – Послушай, если оставить весь этот пафос, ответь мне на один простой вопрос. Когда мы с тобой в последний раз занимались любовью?
– Что? – она даже задохнулась от яростного возмущения. – Это-то тут при чём?!
– При том, – жёстко осадил её он. – Извини, дорогая, но я не монах. Скоро будет год – целый чёртов год, как ты отказываешься от секса. Ты считаешь, что это нормально? Это – отношения любящих мужа и жены? Ты действительно так думаешь?
Её глаза заметались в такт мыслям. Год? Да быть того не может. Неужели и правда – год? Кажется, и в самом деле… В последний раз они были близки на прошлый Новый год. И с тех пор… С тех пор Артём ни разу не попытался к ней физически приблизиться.
– Но… Ты же не проявлял инициативу… – залепетала она. Вот тут Артём взбесился по-настоящему.
– А какого хрена эту инициативу всегда должен был проявлять я? – заорал он. – Мне надоело выслушивать твои отмазки – устала, болит голова, нет настроения, месячные… Я махнул рукой и решил не давить на тебя, решил, что ты сама ко мне однажды придёшь. И что же? Ты совершенно успокоилась и вообще перестала спать со мной. Понимаешь? Вообще!!! Тебе это просто не нужно!
– Но я… – пробормотала Татьяна. – Но я ведь действительно не врала, когда говорила, что у меня болит голова или настроение не то. Ты же знаешь, что все силы я отдаю Лине, меня это выматывает и морально, и физически, я так устаю…
– Да брось, Таня! – с досадой воскликнул муж. – Скажу жёстокую вещь, но ты слишком уж увлеклась ролью самоотверженной матери-страдалицы. Знаешь, ты не первая и не последняя мать на этой планете, но почему-то остальные не отказываются от секса после рождения детей. Однако у тебя после появления Лины одна-единственная отговорка на всё: я устала! Я, между прочим, тоже адски устаю на работе. Но я прихожу домой с улыбкой и не сваливаю на твои плечи своё плохое настроение. Ты же неизменно встречаешь меня с кислой миной и причитаниями, как тебя вымотал этот день. Я тут же начинаю заниматься чем-нибудь с Линой, чтобы дать тебе отдохнуть, я вообще стараюсь тебя не беспокоить в эти вечерние часы! Сериал – пожалуйста, смотри сериал. Хочешь – читай книжку, или завались в ванную на час с глянцевым журналом, а хочешь – езжай по магазинам, чтобы утешиться и развеяться… Но всё без толку, тебя ничего не утешает, удобнее выставлять себя постоянной жертвой. Я уж молчу про то, что за все эти два года, с тех пор, как мы стали родителями, вместо нормального домашнего ужина я варю себе готовые пельмени или жарю магазинные котлеты…
Татьяна не знала, чем крыть – всё было именно так, как он говорил. Господи, и почему его молчание она принимала за то, что его всё устраивает?
– Я заколебался играть в одни ворота, Тань, – с горечью продолжил муж. – Нет, я не оправдываю себя, измена в любом случае остаётся изменой, но и ты задай себе вопрос, почему меня потянуло искать отдыха вне дома. Да просто потому, что я тебе помогаю во всём. А ты мне – ни разу. Никогда… Ты даже не хотела гулять со мной и Линой по выходным, тебе важно было остаться дома одной и поскорее вернуться к своим сериалам!
Татьяна продолжала молчать. Ей было нестерпимо больно и стыдно. Могла ли она предположить, что её обвинительные слова обернутся против неё самой?
Артём некоторое время молча глядел на неё, а затем покачал головой.
– Любовь – как цветок. Нужно за ней постоянно ухаживать, поливать, рыхлить землю, а не бросать засыхать. Всё это время я в одиночку спасал цветок нашей любви, а ты хладнокровно позволила ему погибнуть.
Слёзы обожгли ей глаза и, пытаясь защититься, укусить напоследок, сделать больно в ответ, Татьяна отчаянно крикнула:
– Ну, и к чему все эти красивые громкие фразы о цветах любви? Просто измена – это ваша семейная черта. Стоит только взглянуть на твою младшую сестрицу…
Она имела в виду Веру Гришину, свою бывшую одноклассницу, которая ради страстного романа бросила не только законного мужа, но и маленького сына.
Артём побледнел.
– Не трогай Веру, – сказал он предостерегающе. – Не смей говорить о ней ничего плохого.
С этими словами он резко вышел из кухни, и Татьяна услышала, как он торопливо одевается.
– Куда ты направляешься? – заполошно крикнула она, выскакивая за ним в прихожую и бестолково пытаясь обнять – плевать, плевать на унижение, только бы он не бросал её одну в таком состоянии… Артём мягко отстранил её рукою.
– Извини, Таня. Мне нужно хорошенько подумать. Да и тебе, я полагаю, тоже…
Он подхватил свою дорожную сумку, которая так и стояла на полу неразобранной, и вышел из квартиры. Татьяна сползла вниз по стеночке и отчаянно, безутешно, взахлёб зарыдала.
Мамский коктейль
Соня, 30 лет, Санкт-Петербург