Юлия Лешко - Ангел в темноте
Наташа кивает и выжимает на спонжик немного тональника цвета загара…
И тут дверь слегка приоткрывается, а окно у нас, по случаю неумолимо поднимающейся на улице жары, уже открыто. Поэтому в комнате тут же образуется небольшой сквознячок, и жалюзи на окнах начинают легонько хлопать и при этом звонко дребезжать. Передо мной на столике лежат странички сценария, и они вот-вот улетят в образовавшийся воздушный коридор. Улетят расписанные редакторами мои приветствия и паузы, улыбки, шутки и импровизации. Но я успеваю придавить их расческой.
Валя, уже наколдовавшая что-то на Леночкиной головке, не прерывая работы, кричит в сторону двери:
– Заходите или закройте дверь! Дует!
Дверь на мгновение закрывается, но теперь явственно слышится красивый, богато модулированный голос, произносящий какие-то приветствия, смеющийся и воркующий. Неповторимый голос. Всем известный голос. Низкий, властный, мягкий, берущий в плен. Это Алиса.
Алиса входит в гримерку, небрежно бросает шикарную сумку «Прада» на банкетку, а в воздухе тут же возникает и отменяет все остальные запахи волшебный аромат «Императрицы». Название ее любимого парфюма известно не всем, но роскошный, праздничный, какой-то торжествующий «букет» – это Алисина визитка. В Алису можно влюбиться только за этот теплый шлейф, летящий за нею вслед.
Да, наша «первая леди» телеэкрана элегантна, энергична, стремительна. Рядом с ней хочется стать лучше… самой себя, хотя бы. И поэтому так же энергично и стремительно навстречу ей встает из кресла доселе тихо читавшая Рубину гримерша Ирина Станиславовна.
Алиса привычно играет королеву, а то, как ведут себя окружающие, красавицу не заботит. Корона, как говорится, с нее никогда не упадет. Ни-ког-да.
Алиса подходит к своему привычному месту, садится в крутящееся кресло, поворачивается к присутствующим, говорит, улыбается… Все одновременно:
– Девочки, всем привет! Здравствуй, милая, – это уже непосредственно мне: – Ты уже слышала? Тебя выдвинули на «Золотую Телевышку»!
На появление, приветствие и выдачу «в эфир» сенсационной информации у нее ушло ровно тридцать секунд. Привычка: на телике время ценится не на вес золота, а куда дороже. Чувство времени у нас в крови! Еще полторы секунды Алиса смотрит в огромное зеркало – этого достаточно, чтобы понять, что большие голубые глаза сверкают, светлые волосы вьются, очаровательный носик вздернут, мимических морщин не видно.
И все это время я молчу, таращусь в зеркало прямо перед собой, не в силах отвести глаз от отражения ворвавшегося тайфуна с нежным женским именем. Если честно, я просто застигнута врасплох. И взволнована, и обрадована, конечно. Наконец, нахожу в себе силы и поворачиваюсь к Алисе:
– Правда? – не довольно глупо, а просто глупо спрашиваю я. Уж, наверное, правда, если Алиса говорит об этом при всех.
Алиса тоже поворачивается ко мне со своей дивной улыбкой и кивает. Мое замешательство очевидно. Черт, ну почему эту благую весть мне принесла именно она? Наши отношения друг к другу, к сожалению, весьма далеки от внешних проявлений симпатии и дружелюбия. Для этого есть миллион причин, и, если честно, ни одна из них не может быть объективно признана веской. Вот ведь парадокс! Но Алиса меня не любит. Я ее тоже.
Как будто подслушав наш с Наташей недавний разговор, Алиса кокетливо, ни к кому не обращаясь, произносит:
– Я прекрасна, спору нет!
Ирина Станиславовна, занявшая место за плечом Алисы, несколько раз нажимает педаль под креслом – поднимает ее повыше. Задумчиво трогает светлые пряди Алисиных волос острым концом металлической расчески… Пока она обдумывает прическу, суперзвезда поворачивает ко мне свое улыбающееся лицо:
– А что это ты замерла, милая? Так рада? Или, правда, первый раз слышишь? Ну не может быть, неужели я первая успела?
Алиса серебристо смеется, похоже, она получает от ситуации максимум удовольствия. Да, да, кое-кто уж мог бы мне сообщить это известие раньше. Однако вот… Алиса – первая всегда, первая во всем!
Ладно, не прыгать же мне до потолка от радости – Господи, наконец-то заметили, отметили, выдвинули! Лучше было бы сделать вид, что краем уха уже слышала об этом, намекали, мол, друзья и знакомые. Поэтому я, с загадочной улыбкой, спокойно и вежливо произношу:
– Спасибо за приятную новость, Алиса. Я действительно очень рада. И не знала ничего.
Алиса милостиво (ну как у нее это получается?) кивает: другого она и не ждала. Но вот удержаться от колкости никак не может – иначе, видимо, утро не состоится:
– Да не за что. Ты действительно заслужила… Я что-то забыла: сколько ты уже на телике трубишь – лет семнадцать?
Ага, а вот теперь: «Помяни, Господи, Давида царя и всю кротость его…»
– Пятнадцать.
Да, работаю я тут пятнадцать лет, а всего мне… Да, и не пятнадцать, и не восемнадцать, как хотелось бы. Что же это сегодня за утро такое тематическое?!
Алиса даже ручкой всплеснула, чем явно помешала Ирине Станиславовне в ее парикмахерских трудах:
– Ой, ну это вообще чудесно! Юбилей!.. Вот в честь юбилея и получишь. Бог даст…
Между двумя последними фразами – коротенькая пауза. Хорошо заметная только очень тренированному уху, моему то есть.
Мне удается непринужденно улыбнуться еще раз. Довольно лучезарно.
Пока беседуют «звезды», гримерши молчат. Но Наташа уже пару раз больно дернула меня за волосы. Это предупреждение, чтобы я не сорвалась на какую-нибудь дерзость. Не бойся, Наташка, не сорвусь. Плавали, знаем…
…Мы с Наташей дружим много лет, я крестная ее Павлика, и уж для нее-то не секрет, что искренности в Алисиных поздравлениях никакой. Ну не любит меня красавица Алиса, что тут поделаешь?
Сегодня я молодец: не поддалась на провокацию и не дала Алисе повод цапнуть меня побольнее – с годами все же приходит какой-то опыт! А раньше ей не раз удавалось довести меня до слез двумя-тремя «любезностями». Я, конечно, проливала их наедине с собой или в жилетку Наташке, но менее горькими от этого они не становились…
Почему наши отношения с примой сложились так странно? Хочется льстить себя надеждой, что блестящая, обаятельная, зрителями всех возрастов и, особенно, непосредственным начальством любимая Алиса видит во мне серьезную соперницу.
Объективно говоря, так оно и есть. Мы абсолютно не похожи внешне, но общего между нами так много, что это не может не бросаться в глаза. Только я моложе Алисы – вот и все.
Скажете: ну, неужели так вульгарно?
О, не судите строго и опрометчиво. Чтобы понять, почему так властно время именно над нами, «входящими в каждый дом» с экрана телевизора, нужно самому хоть раз попасть в объектив телекамеры. И обнаружить, что этот зоркий объектив максимально приближает и делает очевидным все, что вы считали незаметным, не бросающимся в глаза. Возраст, например. Лишний грим «по телевизору» выглядит разоблачительно и жалко, и ни талантом, ни личным обаянием не компенсировать нанесенный временем ущерб.
Да, возрастной ценз имеет место быть. И победительная молодость на телеэкране куда предпочтительнее очаровательной зрелости. Я, разумеется, о женщинах говорю, в первую очередь. К мужчинам иное отношение, да и критерии другие.
…Ах, нет, еще, еще вдохнуть этот разреженный, наэлектризованный воздух, оказаться под искусственным слепящим светом софитов, очутиться в этой ирреальной атмосфере. Улыбнуться всему миру сразу, понять каким-то… надцатым чувством, что тебе улыбнулись в ответ все или почти все, к кому ты обратила свой взгляд, устремленный в пространство. Почувствовать кожей, что это такое – эфир. Нет, недаром он называется этим пьянящим, наркотическим словом. Мы не можем без этого жить. Нам будет больно без него…
Я могу думать о чем угодно или не думать вовсе – там, в Зазеркалье, все идет своим чередом. И обе мы волшебно преображаемся: под умелыми руками из художественного хаоса возникают прически, накладывается (или проявляется сам собой?) макияж, начинают сиять глаза, глубже становится дыхание… И, наконец, мы обе исключительные красавицы: я – сероглазая брюнетка, смугло-румяная «фам фаталь», Алиса – ослепительная блондинка с голубыми глазами, «девушка моей мечты» всех времен и народов.
Мне приносят чашечку кофе, я даже ухитряюсь закурить сигарету.
И к Алисе подходит мальчик-ассистент, целует руку, что-то интимно наговаривает на ухо, подает какие-то бумаги, которые она жестом отсылает прочь.
Скоро эфир.
Кто-то включает телевизор, это – не Наш канал. На экране реклама: стайка молодых людей, юношей и девушек, привлекает внимание прохожих групповым прыжком в работающий фонтан. Ребята ныряют в водичку рыбкой, презрев возможную опасность сломать себе шеи, и через мгновение выпрыгивают наружу, подобно дрессированным дельфинам, преображенные, прозрачные как стекло, текучие и искрящиеся. Звучит музыкальная фраза, такая же прозрачная и освежающая. Очень красиво. И мне сразу хочется пить. Все поглядывают на экран, и некоторое время наблюдают за «ныряльщиками», а потом принимают прежнее положение.
