Литагент Нордмедиздат - Норвежская спираль
…В это время высвечивается голубой экран в операционном зале. Любимая пьеса в стиле бибоп, исполняемая знаменитым «Диззи» Гиллеспи на его изогнутой трубе привлекает внимание профессора. Пьеса заканчивается и затем на экране после какой-то джазовой импровизации вспыхивают залитые водой улицы Нового Орлеана и – буквально, в несколько строчек – краткий комментарий: «Блюзовая жемчужина американского юга – Новый Орлеан. Такой вид с высоты заоблачных расстояний предсказала этому городу «королева вуду» Мари Лаво ещё сто лет тому назад и, следовательно, задолго до появления российского энергетического комплекса в Васильсурске, своей деятельностью вызвавшего ураган «Катрина».
Показ роликов означал получасовую паузу, которой сотрудники имеют возможность воспользоваться до следующего эксперимента. И, как водится в подобных случаях, кто-то шёл пить в это время кофе, кто-то перекурить или просто поболтать о текущих новостях в мире или в их городе, а кто-то оставался для просмотра запущенных роликов. Профессор повернулся к экрану.
– Сущая нелепица, – подумал он про себя – вот они куда клонят. Притянутая к бороде связь между какой-то гадалкой-вудуисткой, никогда не занимавшейся предсказаниями, да к тому же умершей бог весть знает когда, и комплексом в Васильсурске. Хотя, чёрт его ведает, может весь фокус как раз в том и состоит, что эта Мари Лаво бессмертна: у вудуистов, умеющих воскрешать мёртвых, ничего в этом нет удивительного. Но материалисту не подобает поддаваться соблазну слушать всю эту галиматью, разве что как своеобразную разрядку в той серьёзной науке, которой заняты его мозги. Это всё равно, что физические упражнения для шахматиста или антибиотик для прокажённого.
Профессор вспомнил первые свои шаги на научном поприще. Молодые годы позволяли думать о науке в течение всех двадцати четырёх часов в сутки, но результаты появлялись редко. С течением лет и с возрастом место науки заметно уменьшилось, и результаты стали появляться, но так же в достаточно малом количестве. И вот уже в зрелом возрасте научные мысли стали организованными и предельно сконцентрированными, но и здесь процент результативности оставался недостаточно высоким. И тогда он раскрывал томик Шекспира и на каком-нибудь девяносто шестом или сто двадцать первом сонете голову вдруг пронизывала та единственно правильная и решающая проблему мысль, которая раньше обходила почему-то его стороной.
Приятные воспоминания, но они не хотят вот сейчас развиваться дальше, не желают вытеснять текущее событие. Маленький островок в Тихом океане и Новый Орлеан. И здесь, и там глубокая, почти нереальная тишина. И здесь, и там этот запах – сильный, непереносимый запах разлагающихся трупов. Этим запахом пропитано всё: одежда, кожа, он разъедает глаза, ощущается во рту. Необитаемый уже теперь (хотя, может, он был таким изначально) Остров и Город мёртвых… Профессор вспомнил, как в некоторых СМИ давали объяснение случившемуся в нём: мол, это есть кара Господня городу-куртизанке, погрязшему в шаманизме и мистике. Мол, за это он и стал городом-призраком, хотя призрачность его была, судя по американской версии, спровоцирована теми же людьми-шаманами, только одетыми в военную форму и живущими по другую сторону океана.
И, конечно же, вражески настроенными к их стране и выполняющими определённое задание своего правительства. Но так ли это на самом деле? А само правительство, дабы снять с себя вполне обоснованное подозрение, делает акт доброй воли. И добрая воля эта состоит в том, что, якобы, выселенные жители белорусского города Припяти, ставшего после чернобыльской катастрофы таким же городом-призраком, предлагают Новому Орлеану стать их городом-побратимом, и в лучших российских традициях протягивают им руку дружбы. И, как сообщила в перепечатке из российских СМИ одна из норвежских газет, сделано это было по указке тамошних властей, получивших сигнал откуда-то ещё свыше. В ответ на что новоорлеанцы, якобы, искренне поблагодарили за проявление сочувствия, но деликатно отказались жать поражённые радиацией руки своих новоиспечённых друзей, предпочтя избрать в побратимы грузинский город Батуми. Это было, конечно, грустной и в какой-то мере лицемерной шуткой, но если отнестись – а иначе нельзя – к этой трагедии серьёзно, то американское правительство протянуло не просто руку дружбы пострадавшим, а сделало всё от него зависящее, чтобы как можно быстрее ликвидировать последствия этой страшной катастрофы. Оно ассигновало десять с половиной миллиардов долларов на ликвидацию последствий, и ещё сорок тысяч полиэтиленовых мешков для погибших, хотя вместе с пропавшими без вести их оказалось чуть больше, чем после трагедии 11-го сентября. Возможно, власти имели в виду дополнительные человеческие жертвы от зубов аллигаторов, плавающих по улицам затонувшего города, и ещё мародёров, которых разрешено было расстреливать на месте, для чего специально прислали триста солдат, прибывших их Ирака. И за четыре года город был очищен от грабителей и почти что восстановлен. Беспрецедентный в мировой практике случай. А в течение всего этого времени приходили в специально созданный комитет многочисленные предложения практического характера по предотвращению подобного в будущем. Профессор читал все эти предложения, изложенные и учёными, и производственниками, и просто любителями-рационализаторами. Чего только не предлагали. И заливать плёнкой масла акваторию залива для погашения волн, если вдруг очередная «Катрина» налетит на город, и подъём со дна всех затонувших в заливе судов и создание из них своеобразной защитной дамбы, и рассеивание облаков сухим льдом или иодистым серебром, и облучение эпицентра урагана микроволнами из космоса, и многое другое. Вот это предпоследнее имело непосредственное отношение к деятельности Установок для, так называемых, авроральных исследований, каковой является и их EISCAT в том числе, и к деятельности профессора в частности.
…Но как быть с силуэтами темнокожих людей, жителей тихоокеанского острова?… Ведь если живые люди были там на самом деле, то это преступление и совершено оно не без его участия. Объяснения типа «зону закрыли, прежде чем осуществлять эксперимент» во внимание не принимается и ни в коей мере не снимает с него вину…
Тут он снова вспомнил ураган «Катрину». Будучи спустя какое-то время после этого урагана на аляскинском Комплексе, он вместе с докторами Дэннисом Пападопулосом и Майклом Кошем на научном уровне пытались разрешить это непростое уравнение со многими неизвестными и убедительно доказать ту или иную версию случившегося. Явилось ли это наводнение результатом собственных экспериментов или в этом всё-таки повинны японцы с подачи русских? Или вообще никто не виноват, а виноваты природные сбои, которые по причине сверхактивной деятельности человека за последние двадцать лет или «сошедшего с ума» Солнца стали непредсказуемыми. Общего мнения по этому вопросу так и не нашли. Единственное мнение, которое оказалось единогласным, касалось с каждым годом усложняющихся последствий человеческой деятельности, которые всё явственнее и чётче вставали перед ними, как перед учёными. В ней сплетались проблемы планеты Земля, заостряющиеся всё больше и больше с дальнейшим движением прогресса и цивилизации: её асимметрично растущее народонаселение, противостояние миров, политика и деньги, земные катаклизмы, независимые от экспериментов, забвение совести, утрата милосердия, потеря человечности. Все те вопросы, которые будут подниматься на всех последующих форумах, связанных с экономическим кризисом и экологической защитой планеты Земля вообще. И, наконец, место учёного в этом сложном переплетении проблем, его функция в нынешней фазе земной цивилизации. «Уже однажды учёные занимали определённую позицию – согласились они друг с другом – были и «доклад Франка», и противоборство Андрея Сахарова, и, ещё раньше, письма Нильса Бора, Альберта Эйнштейна и многих других атомщиков о грозящей гибели человечества, цивилизации вообще в случае использования атомной энергии не в мирных целях. И что они дали, эти письма? Ровным счётом, ничего». Так, может, они плохо были написаны? Или даже не так: не письма надо было писать, а вместо занятий такой опасной наукой, каковой является ядерная физика, возможно, играть в шахматы или, писать скрипичные концерты, о чём так мечтал, скажем, Альберт Эйнштейн или заниматься поисками объективной истории? Тем более, что её, то бишь объективной истории, никогда не существовало и не существует по сегодняшний день ни в цивилизованных странах, ни в странах третьего мира, ни, тем более, в России. Да и объективной географии, тесно связанной с ней, пожалуй, тоже: ведь нет ни одного на Земле континента, на котором не существовали бы территориальные споры или притязания. Вот, к примеру, Россия с Японией формально до сих пор находятся в состоянии войны, так как мирный договор не подписан, а всё из-за территориальных претензий и амбиций, и тянется это со времени окончания II-ой мировой войны. Интересно, как долго продлится такое состояние? А, может быть, оно как раз и тянется так долго потому, что выгодно обоим государствам? А спор России с его страной по поводу разграничения континентального шельфа тоже неизвестно когда завершится и завершится ли вообще?
