Павел Улитин - Макаров чешет затылок

ONE NIGHT’S MADNESS

and 5 minutes of peace

and 24 hours of happiness[94].

А почему бы нет?

КРОЛИК

1

Странная подборка как раз и показательна. Как можно сделать так-сказать-книгу за 15 минут из готовых текстов в так-сказать-расчете на одного читателя. В замысле все было превосходно. А кому охота учитывать, что Андрей Белый был совсем другой человек. Ее научила говорить Марина Цветаева. А интонации Достоевского. Иногда. А то вдруг Ипполита. А то вдруг Голосовкера.

Но какова Харибда! О вы ее еще не знаете. Она еще не так может. Где-то была и догадка. Догадка срабатывала правильно. Но там же я слышал и самые благородные слова в защиту человечества. Вот так. На приведение в порядок вселенной ушло 17 лет. Кому это нужно?

А я занимался тем же самым и в 15 лет. Только в 7 лет была нужна чужая помощь. Не так ли обстоит дело и с латинской машинкой? Таких зверски-бешеных реакций я не слыхал. Я скисаю и не от таких волнений. Берегите ребенка от травматических эмоций. А он? А ему все можно? Он оценит это потом. Как одна страница из 33-го года. Как чтение Пушкина перед объяснением в любви. Как заучивание фраз перед допросом у следователя. Она смотрела глазами на отчеркнутые красным карандашом слова, а мозг лихорадочно работал над тем, что он меня сейчас спросит и что я ему отвечу. Тут просто надо помнить слова Томаса Манна. А я про него ничего не знаю, кроме того, что он улыбается при виде хорошей шутки. Страшно много значило прочитанное вслух. Слова про выверты, штучки-дрючки. Про чужие выверты. А в тот момент и не нужны были никакие слова. А в тот день и не нужны были всякие жесты. А в том возрасте и не требовалось больше. А в тот год и не могло быть иначе. Иначе это был бы совсем другой человек.

Хм. Она выходила из комнаты, и будто солнце скрывалось за тучу. Любопытное понятие о «в долгу». В общем, очень справедливо. Когда я снова и снова

2

слышу эти слова, мне хочется выключить ленту. Булат был бы польщен, что под его голос вы легли в постель? Как же ты меня выставляешь в его глазах, что ж я, по-твоему, такая дура? А вы тоже следите за современной философской литературой? Сэмьюил Беккит об этом писал еще в 1929 году. Г. Дж. Уэллс написал это письмо 23 ноября 1928 года. Как вы об этом могли прочитать раньше, когда письма впервые изданы в 57 году? Ах да, вы об этом знали еще в 1927 году. Глаза, страдающие глаза заслоняют голые груди, и сцена теряет всякий эротический смысл. На то она и великая актриса. Разве ты не знал, что привет одному актеру через другого актера можно передавать только от главы государства? Тогда ты ему был нужен, и он тебя узнавал. Есть, конечно, правда и в том возражении, что джойсистам нечего было скрывать и маскировать. А казалось, он понимает все. А она меня не поняла, хоть все на свете понимала. Только так и возник миф. Спасибо вам за гордое терпенье. Только свой способ говорить дерзости. Как нелепо звучат все слова об искусстве у этого мастера искусства говорить об искусстве. За своего идола они готовы и пострадать. Зато какой взгляд на издательство, которого ты никогда не почувствуешь, хоть всю жизнь сиди в издательстве. Странное возмездие. Удивительная награда. Только качество бумаги создавало критерий, но он был безошибочный. Как полное собрание черновых текстов, не вошедших ни в какие издания. Молчание доктора Мурке[95]. Коллекция Анны Шерер. Такой круглый стол. И Репин не Репин за этим столом. И лучший юморист хранит каменное молчание. Зато говорят окаменелости. Подумаешь, записывал сны, я б записывал, у меня б и не такое еще было. А ему это не понравилось.

Ему б про то, что говорят евреи о неевреях и неевреи о евреях у Зигмунда Фройда. Он бы тогда об этом рассказывал до конца дней своей жизни. Но такие евреи в 15 минут могут сделать из любого человека антисемита.

3

Для него все началось со спички. Первый человек, который сразу почувствовал, что есть круги, а есть некоторые, которые сами по себе. Он его немного понимает, но совсем не так. Не так, как хотелось бы жене великого человека. «Гедда Габлер» – это про то, как она уничтожила рукопись, уверенная, что во второй раз ему написать такое не удастся? Почему все они полемизировали с Вагнером? Как раз тот самый случай, когда самой интересной цитаты нет у цитируемого автора. Подумать только. Он говорил бегло, свободно, привычно, как бы в 125-й раз одно и то же, но в его словах не было и намека на то, по какому поводу он все это говорит. Он всегда говорил одно и то же на всех обсуждениях.

В некрологе отметили общественный темперамент. Там все друг друга называют по имени-отчеству. У такой рожи такое громкое имя. Хватило б на три жизни. Она так туда рвалась, ее пропустили свободно, она там походила 5 минут, и вдруг стало скучно. По телевизору его можно было увидеть рядом с Фединым. Он знал, с кем фотографироваться. Одна фраза выдала всю концепцию. Странная подборка ничему не научила. Ваша беда, наша победа. Была наша, стала ваша. Сколько бы он ни декламировал и ни декларировал, ему уж теперь никто не поверит. Сделали вид, что простили. Они ему еще припомнят. Если не прекратите травлю, я выйду из состава и опубликую причины. Вот когда он развернулся. Тот самый случай, когда в карете играл тесемочками и воображал, что правит каретой[96]. Еще раз инженер Стеженский. Этому Эзопу показали Европу, но еще ни разу не брали за жопу. Уведи меня отсюда. Приснись мне еще раз. Оттого он и такой храбрый. А что ему оставалось делать? Ему так хочется, чтобы порядочные люди принимали его за порядочного человека. В данном случае и вашим и нашим не получилось. А получилось ни вашим ни нашим.

4

Перекоординация слуховых центров не получилась. Девятая симфония не заглушила трепака. Заметили. И эта обезьяна тоже читала Вольтера. Он умер за 15 лет до революции. Его звали Микромегас. Подходящее имя.

20 томов не произведут революции, можно опасаться только маленьких брошюр. Кроткая бунтует. Деньги мои, и я имею право смотреть на жизнь моими глазами. За этим столиком – да. Удивительно, как сказывается.

Ведь никто же об этом не говорит в лоб. Детям он никогда не читал из своего. Это был зверь в припадке. С умным человеком и поговорить любопытно. А он всем говорит эту фразу. На общих основаниях с трихомониазом. А судьба у всех пародистов одинаковая. Кто ж их любит при жизни? Стал мазать зеленой краской и испортил рисунок. Зарисовал картину. На белом фоне коричневые деревья так и надо было оставить. Он обиделся и больше не притрагивался. Сальватор Дали, тот хоть откровенный шарлатан. А этот маскируется под великого художника. Все дело в папиросной бумаге. Профессор Фердыщенко[97] – текстолог, и у него свои тайные радости: утаил, искалечил, сделал похожим на себя.

И Достоевский в его издании ничем не отличается от него, от профессора Фердыщенко. За борт. И за борт ее бросает в набежавшую волну. А он был поэт. В душе.

Как всякий разбойник. Не стая воронов слеталась.

О значении кокаина для остроумия и глубины исследования он тоже оставил замечания[98], но они разбросаны по письмам. Острая боль пронзает все тело. Как хорошо было бы потерять сознание: тогда не будет боли. Вот начало нового мира. Неужели и жизнь отшумела, отшумела, как платье твое?[99]

5

ТРАВА

Ураган, Орфик, Ветер и Одуванчик поменялись местами. Галактика уносилась вдаль. Винни-Пух жил своей жизнью. Счастливчик Джим от недели до недели. Чтоб собаки дрогнули. Ловец во ржи гнал самогон. А ты не ржи. Монополист закрыл монопольку. Потребители перешли на самогон. Такой рачитель. Блюдун собственной безопасности. Бурные дни и бессонные ночи: М. Чемодан строчил ответ. Кролик сказал: а для собак мы волки. Тише воды, ниже травы. Мы мелкая сошка, и нами занимается мелкая сошка. Нет, она не такая. Она сидела на одной корточке, а он встал на две четвереньки. Вот и мы так же идиоматично говорим по-английски. Окруженцы были взволнованы. Роман сейчас в 4-м круге. Там уже сделали выводы. Опять две П. Я не хочу быть Авиловой при Чехове. А вы не давайте оснований так о вас думать. А вам не приходило в голову ЧТО? А мы только тем и занимаемся. Вот если бы он сказал, что это линия Достоевского и Андрея Белого. Как раз тот самый случай.

Он сказал про раннего Олешу и дневники Андрея Белого. Толку из того чуть. Чего ж она такая дура. А еще Авилова. Она дала понять. Опять про окружение. Адольф Маркс, конечно. И Лесков и Достоевский в его издании. Первый танк. Автоматы, овчарки – это сила против голого человека. Материал собирают самым дешевым способом. Но дело открыто. Запрещенные книги читают. Надо знать эту соседку. Перепер он нам Шекспира на язык родных осин[100].

6

Не так уж много там нового, зато много такого, что надо выбросить. Дворник тоже говорит: запрещенные книги пишет. Так загадочно хочется спать. Чужою кровью искупили чужую пролитую кровь. Стр. 41, «Неудавшийся Зощенко» Ник. Оскомина. Было решение. Дано указание. Ему поручили охоту начать. Фразовое ударение на «вашими». Тот листок встает как живой. Там важно было совсем другое. Эмоции отталкивания,