Владимир Гурвич - Погибают всегда лучшие
– В общем, фактов у меня достаточно, но если вы снабдите меня еще одной порцией… – Внутри я весь сжался, чувствуя, что сейчас последует нечто неожиданное и неприятное.
– Мы в целом закончили проверку на заводе, где до недавнего времени работал ваш брат. И установили, как вы говорите, любопытные факты. Ваш брат фактически руководил перекачкой денег с завода в различные коммерческие структуры и банки через многочисленные малые предприятия, которые организовывал он и его сообщники.
– Это ерунда, этого не может быть.
– Есть свидетельские показания, есть вещдоки: счета, расписки в получении денег, накладные. Вам известно, что ваш брат вместе с двумя своими коллегами был учредителем фирмы «Полет».
– Да, они надеялись получить заказы, им обещали их, но затем отдали другим. Поэтому эта фирма, хотя и была образована, но так и не начала работу.
– А у нас другие сведения. Вот протокол допроса Фабера Михаила Яковлевича, того человека, с кем ваш брат учреждал фирму. Хотя до окончания следствия я не имею право вас знакомить с ним, но из уважения к вам сделаю исключение.
Кажется, фамилию Фабер я раз или два слышал от брата, они были если не друзьями, то, по крайней мере, близкими товарищами. Стараясь сохранять спокойствие и запомнить из прочитанного как можно больше, я стал читать протокол.
Если все, в чем признавался этот Фабер, было правдой, то тогда Алешка должен был быть одним из самых богатых людей в городе. Суть того, о чем говорил Фабер, была предельна проста: заказы, которые выполнялись на заводе, оформлялись как заказы, выполненные на малом предприятии. А следовательно основной финансовый поток тек не в заводскую казну, а в карман его учредителей. Естественно, деньги делились с директором, главным бухгалтером, еще несколькими ответственными лицами. Но больше всего меня потрясла сумма, она была просто фантастической. Но я слишком хорошо знал истинное положение, в котором находился брат, чтобы поверить всем этим страшным сказкам. Все, что тут было написано об Алексее, было ложью от первой буквы до последней. Но как это доказать?
Я отложил протокол допроса.
– Нам удалось, Владислав Сергеевич, не только получить признание подельника вашего брата, но, как я уже говорил, обнаружить вещественные доказательства.
– Я могу их посмотреть.
– Они будут представлены суду.
– Все, что говорит, это Фабер, ложь. Алексей ни в чем таком не замешен.
– Я понимаю, сейчас для вас эти факты очень невыгодны. Борец с коррупцией и преступностью – брат коррупционера и преступника. Да, не повезло. Так что же нам со всем этим делать?
– Не брать грех на душу, не обвинять безвинного человека, которого убили бандиты, в преступлениях, к которым он не имеет никакого отношения. О чем вам известно не хуже, чем мне.
Очалов внимательно смотрел на меня, однако какие мысли сопровождали этот его взгляд я знать не мог.
– Ваши эмоции и чувства против фактов. Вы же понимаете, на чьей стороне преимущество. Оцените зрело ситуацию.
– Это-то я и пытаюсь сделать. Вы многим рискуете. – Я подумал о том, что этого типа лучше всего бить его же оружием, брать на испуг. И коли он говорит со мной почти открытым текстом, то почему бы и мне не заговорить в том же ключе. – Подумайте о том, что будет с вами, если мэром стану я. А шансы у меня совсем неплохие. Или вы думаете, что я буду спокойно смотреть оттуда, – кивнул я на виднеющие в окне здание мэрии, – как вы тут восседаете в своем кресле и обвиняете в преступлениях ни в чем неповинных людей..
Я увидел, как тень пробежала по лицу Очалова; по-видимому, этот вариант он еще не обдумывал. Он не слишком умен, отметил я, но может быть оттого еще более опасен. Возьмет по глупости да полезет на рожон.
– Управление внутренних дел не подчиняется мэру, – торжествуя, улыбнулся он. – У нас свое начальство.
– Непосредственно не подчиняется, тут вы правы. Но хорошее хозяйство тем и отличается от плохого, что все в нем подчиняется хозяину. Уверяю вас, я добьюсь того, что мое слово в этом городе будет иметь решающее значение.
Неожиданно я увидел, как Очалов заерзал. Он явно что-то обдумывал и на этот раз я вполне мог представить не слишком оригинальное содержание потока его мыслей. Наконец он принял какое-то решение, это я определил по тому, как сжались его губы, а брови образовали одну изогнутую линию.
– Вы напрасно преуменьшаете значение этого дела для вашей предвыборной кампании, – сказал Очалов. – Не думаю, что у вас будет много шансов, когда оно раскрутится по-настоящему. А мы раскопали далеко не все, есть и другие свидетели, другие факты, которыми еще только предстоит заняться.
Невольно мои глаза нашли на его письменном столе тяжелый чернильный прибор; обычно такие дарят на юбилеи коллеги. Какой же юбилей отмечал этот негодяй? 10 лет своей подлой деятельности? Меня охватило сильное желание схватить эту чернильницу и опустить ее что есть мочи на голову ее хозяина. Кажется, Очалов почувствовал его, потому что он как-то напрягся и на всякий случай слегка отодвинулся в кресле к стене. Я же, чтобы успокоиться, стать считать до двадцати. И пока я занимался арифметикой, Очалов ни на мгновение не сводил с меня настороженного взора.
– Это все, что вы хотели мне сказать? – спросил я, окончив счет и немного успокоившись.
– У нас есть косвенные предположения, что убийство вашего брата связано с тем, что он и его компаньоны не поделили доходы.
– Вы намекаете на то, что убийцей брата мог быть этот Фабер?
– Мы не исключаем такой возможности.
Несколько мгновений я молчал, обдумывая только что полученную информацию. В том, что это полная чушь, я не сомневался ни секунды. Но придумано здорово: прокуратура не только раскрывает громкое дело, но еще отводит подозрение от мафии и бросает огромную тень на меня.
– У вас богатая фантазия, вам бы не следователем, а писателем работать, сочинять детективы. Не пробовали?
– Нет. Это все, что я намеревался вам сообщить, – официально решил Очалов закончить наш разговор.
– В таком случае, до свидание.
– До встречи, Владислав Сергеевич, – сказал он, и в его голосе зазвучала неприкрытая даже притворной вежливостью угроза.
Я вернулся домой, где меня уже нетерпеливо поджидал Романов. Выслушав мой пересказ беседы с Очаловым, он вскочил со стула и несколько раз пробежал по комнате.
– Надо немедленно отправляться, как ты сказал?
– К Фаберу.
Я кивнул головой: именно это я и намеревался сделать.
– Сейчас каждая секунда на вес золота, – проговорил Олег. – Ты понял, что Очалов совершил непростительную оплошность, показав тебе этот протокол допроса. Если этот Фабер откажется от своих показаний, то можно легко раздуть такой грандиозный скандал, что Очалов может не только слететь со своего места, но и загреметь под суд. Это здесь он под крышей, а в областной прокуратуре его покрывать никто не станет.
– Так чего же мы сидим, поехали.
Олег взглянул на меня и усмехнулся.
– Тебе известно, где живет Фабер?
– Нет.
– Куда же ты собрался ехать?
Олег набрал номер на мобильном телефоне.
– Срочно выяснить адрес Фабера…
– Михаила Яковлевича, – подсказал я.
– Михаила Яковлевича, – повторил в трубку Олег. – Теперь остается надеяться, что мы сумеем их опередить, – сказал он уже мне. – У них преимущество: они знают его адрес, а мы – пока нет.
Раздался звонок, Олег поспешно схватил телефон.
– Записываю… Молодец, – сказал он в трубку. – Поехали, – кивнул он мне головой.
Фабер жил довольно далеко, на противоположном конце города. Мы долетели туда буквально за двадцать минут, при этом несколько раз только чудом избежав столкновение с мчавшимися нам навстречу автомобилями. Джип затормозил возле старого двухэтажного дома с держащейся на одной петле дверью в подъезде.
– Сначала пойдут они, – сказал Романов, имея в виду двух сопровождающих нас сотрудников охранного агентства. Те скрылись в подъезде.
Вышли они оттуда через несколько минут.
– Все спокойно, – доложил один из них.
Мы поднялись на второй этаж и вошли в квартиру. То, что это было жилище людей мягко говоря небогатых, достаточно было одного беглого взгляда на разорванные на стенах обои, закопченный потолок и мебель, оставшуюся от давно прошедших исторических эпох. Пахло чем-то кислым, скорей всего щами из квашенной капусты.
Фабер, жена и двое детей – все сидели на диване и испуганно смотрели на вторгнувшихся в их квартиру незваных гостей. Посмотрев на Фабера, я вспомнил, что однажды мы с ним встречались; он зачем-то на одну минуту забегал к Алексею. У Фабера было приятное лицо интеллигентного человека; на его большой нос опирались очки с сильной диоптрией.
– Михаил Яковлевич, мы с вами встречались, вы должны помнить меня, – сказал я.
Тот посмотрел на меня и отрицательно кивнул головой, но у меня возникло ощущение, что он узнал во мне брата Алексея, так как он почти сразу же отвел глаза в сторону.
