Евгения Перова - Другая женщина
Однажды поздним августовским вечером Лёка сидела перед компьютером – вдруг загрустив, она в очередной раз повздыхала над Митиными фотографиями, потом открыла Интернет, чтобы посмотреть видео со смешными кошками на YouTub. Перескакивая с одного видео на другое, она вдруг наткнулась на театральные сюжеты и увидела клип с Марией Бабановой – боже, какое забытое имя! «Как тонка и нежна любовь людская и прозрачна как хрусталь. Чуть заденешь ее ты, играя, – разобьешь, а это жаль…» Прозрачный, переливающийся, как ручеек, волшебный голосок Бабановой оживил давние воспоминания: радиотеатр, детские пластинки, сказка про Айогу, потом «Маленький принц» и «Звездный мальчик»… Эта песенка была из спектакля «Таня» по пьесе Алексея Арбузова. Лёка видела и пьесу, и фильм – ни одна из актрис, игравших Таню, ей не понравилась, но каждый раз она от души рыдала над судьбой героев. А не потому ли, кстати, она и замуж-то за Германа Валерьяновича вышла, ведь мужа Тани в пьесе тоже звали Германом?! Лёка прослушала песенку раз десять, хлюпая носом – ну разве можно не поплакать, слушая такие слова: «Вот мое сердце открыто – если хочешь, разбей его, но в этом сердце ты убьешь себя…», но тут неожиданно зазвенел звонок.
Лёка посмотрела в глазок, не поверила и резко распахнула дверь – на площадке, залитой ослепительным неоновым светом, особенно ярким после полумрака прихожей, стоял настоящий, живой Митя! Лёка ахнула и бросилась ему на шею: счастье было настолько сокрушительным, что она опять чуть не потеряла сознание. Они обнялись так крепко, что дыхание прервалось, – уткнулись друг в друга, зажмурившись, но даже с закрытыми глазами Лёка видела, слышала, чувствовала, как рвется сполохами света окружающее пространство, взорванное силой любви.
– Откуда ты взялся?! Что ж ты не позвонил?! А вдруг меня не оказалось бы дома? Ты надолго? Прямо с поезда? Или ты с утра в Питере?
– Ты дома, я прямо с поезда, на сутки. К тебе! – Митя, улыбаясь, смотрел, как Лёка, вся розовая от волнения, мечется по кухне. – Я был в Вологде, ну и… А ты похожа сейчас на Чарлика!
– И правда! Просто с ума сошла от счастья! Ты голодный? Я чайник поставлю! Или ты хочешь в душ с дороги?
– Я не голодный, чаю выпью, в душ потом. Все потом. Иди ко мне! Я хочу тобой надышаться!
И они опять обнялись. Лёка жадно всматривалась в Митино лицо: осунулся, бледный… И хотя тоже сияет от счастья, в глазах прячется… отчаянье?!
– Ты не заболел? Как-то неважно выглядишь! Что с тобой?
– Нет, я как раз выздоровел. Болел немножко, но ничего серьезного. Просто устал. Все в порядке, не волнуйся.
– Но я же вижу! Что-то случилось? Расскажи мне!
Митя вздохнул:
– Да, надо поговорить.
Они ушли в большую комнату и сели в разных концах дивана – Лёка забралась с ногами, кутаясь в длинный махровый халат, а Митя сгорбился и закрыл лицо руками. Он долго молчал. Лёка тревожилась все больше и смотрела на него с состраданием, сознавая: о чем бы Митя ей ни рассказал, какое решение ни принял, что бы ни случилось с ними дальше, ее собственная судьба определилась раз и навсегда в тот сверкающий миг полного и абсолютного счастья, когда она увидела Митю.
– Я не знаю, как об этом рассказывать.
– Просто расскажи. Как есть.
Митя с мукой взглянул на Лёку и опять опустил голову:
– Я не знал. Когда был тут в прошлый раз. Я ничего не знал! Она мне не сказала. Возможно, если б я знал, то… Может, мы с тобой и не встретились бы… Не знаю.
– Митя, о чем не сказала?
– Она беременна.
Лёка почувствовала, как ее словно обдало порывом ледяного ветра, и вздрогнула. Так вот оно что! Беременна…
Митя смотрел на нее с тоской:
– Правда, я не знал!
– Я верю, ну что ты…
– Понимаешь, мы не планировали. Она только на работу вышла после Катьки, новая должность, всякое такое. Да и вообще у нас в последнее время с этим делом было не очень. Довольно прохладно. А тут мы поругались. Ну, и помирились. Говорила, все у нее под контролем – и вот. Она мне даже не сказала. Знаешь почему? Потому что хотела аборт сделать, пока я в Питере!
– Но все-таки не сделала?
– Ее Варька отговорила. Подруга наша, помнишь, я рассказывал? Она пришла к Варьке за поддержкой, а та сказала, что не будет в этом участвовать – надо обязательно обсудить со мной. Но главный аргумент, который подействовал: если я когда-нибудь узнаю об этом аборте, то решу, что ребенок был не мой. А я так бы и подумал, точно!
– Митя, любой бы так подумал! Иначе – зачем скрывать?!
– Она знала: я буду против, мы обсуждали это! Как можно убить ребенка?! У нас и с Катькой случайно получилось, но тогда она обрадовалась – опять первая! Из всех подруг – первая замуж вышла, первая забеременела. А теперь… И я как подумаю, что мог вообще никогда ничего не узнать… И жить с ней дальше… Но я…
Митя вдруг запнулся, с силой потер ладонями лицо, встал и ушел к окну, отвернувшись от Лёки.
– Я вообще-то не собирался… жить с нею дальше. Да, ты просила ничего не ломать, я знаю! Но я хотел попытаться. Всю дорогу это обдумывал. И решил. Понимаешь, дело даже не в тебе… не в нас с тобой! Я был совсем не уверен, что ты… примешь меня. Пустишь в свою жизнь. Дело во мне, в моей собственной жизни! Я все время делал то, чего от меня хотели окружающие, понимаешь? Шел на поводу, ни на чем никогда не настаивал. Наверно, мне казалось, что будет какая-то вторая жизнь, где я смогу делать то, что хочу, что мне нравится. Когда вернусь из Арканара. Но жизнь-то одна! Я не сразу это понял. А теперь я по-настоящему знаю, чего хочу. Да, знаю. Решил, найду работу в Питере, сниму тут комнату – для начала. Я помогал бы им деньгами, конечно. И Катька… Я бы ее не бросил, ни за что! Так все продумал, так мечтал об этом… И она сразу вывалила на меня свою новость. И всё. Всё кончено.
Он ударил кулаком по оконной раме, повернулся и вышел в коридор, потом вернулся. Лёка следила за его метаниями встревоженным взглядом.
– Подожди… Она что, сама тебе всё рассказала?! И про Варины слова?! Она же могла просто сказать, что беременна!
– Да. Она так и не поняла, почему это надо со мной обсуждать. Вроде как не мое дело. «Не ты же рожать будешь!» – такой аргумент. Но когда я сказал, что разведусь с ней, если сделает аборт… Не знаю, поняла она что-нибудь или нет. Но испугалась. Лёка, ты понимаешь? Я теперь в ловушке! Я не могу уйти! Как я могу?! Это будет такая подлость, что дальше некуда! Но самое ужасное – я больше не могу ее выносить. Видеть, слышать. Разговаривать. Раньше я жалел ее. Да и любил, конечно, как я мог не любить! Столько вместе пережито. А теперь – все умерло. Я свободен от нее, совсем. И связан накрепко. И это… убивает меня. Просто убивает! И я не могу не думать, что… Если бы она поступила, как собиралась…
– Это был бы повод для развода.
– Да.
Митя молча смотрел на Лёку, она на него. Чувства ее рвались наружу, но слова никак не находились. Митя медленно произнес:
– Я знаю все, что ты скажешь. Я не должен был тогда возвращаться к тебе, не должен был сейчас приезжать. Не должен был даже мечтать о тебе. И если ты сейчас потребуешь, чтобы я ушел, – я уйду. Хотя это будет тяжело. Словно умереть. Я понимаю, я тебе ни к чему! Зачем?! Только лишние страдания! А я очень не хочу, чтобы ты страдала! – Он вдруг опустился на колени, словно ноги подкосились, сел на пол и закрыл лицо руками. – Господи, что же делать?! И зачем я только приехал! Только все усложнил! Но мне даже поговорить там не с кем, понимаешь?! Я не мог больше держать это в себе! Прости, прости! Черт, устроил какую-то истерику! Мне стыдно. Я сейчас уйду…
Леа смотрела на Митю, а в ушах у нее все звучал и звучал нежный голосок, который ни о чем не умолял, не просил, а просто и грустно говорил: «Вот мое сердце открыто – если хочешь, разбей его! Но в этом сердце ты убьешь себя…»
Она на секунду прикрыла глаза, вздохнула, потом решительно встала, подошла к Мите, скорчившемуся в своем отчаянье, и тоже опустилась на пол. Она силой отвела его руки от лица и поцеловала, вложив в этот поцелуй всю любовь, копившуюся у нее в душе на протяжении последних месяцев. Он не сразу поверил. Отстранив Леа, Митя напряженно всмотрелся в ее лицо:
– Ты?! Ты…
– Да!
Леа расплела косу и встряхнула головой, впуская в волосы ветер. А потом развязала пояс и распахнула халат, отдавая себя Мите, как драгоценность, – себя, свое тело, свою душу, свою любовь. Свою жизнь.
И он принял этот дар.
Глава 5
Письма к Леа
Поздним августовским вечером две подруги пили чай на кухне у Артемьевых. Варька рассеянно взяла очередную сушку и, вздохнув, положила обратно – хватит, и так целую кучу слопала! Отпила поостывшего чая и с завистью взглянула на Тигру, которая намазывала клубничным вареньем большой кусок мягкой булки. Та, уловив ее взгляд, сказала:
– Хочешь? Свежее, этого года! Обожаю клубничное! – и с аппетитом откусила, измазав нос вареньем.
– И как тебе удается! Трескаешь все подряд – и хоть бы что! А тут лишнюю сушку съешь, и пожалуйста…
