Александра Крючкова - Верите ли Вы в призраков? (сборник)
– Этот негодник не стоит твоей смерти! Такие люди, как он, заслуживают наказания.
– Вам так кажется?
– Безусловно. Ты ещё юная, найдёшь себе другого! Знаешь, я всё думаю: где я мог тебя видеть? Я уже почти совсем ослеп… Давай постоим чуть-чуть здесь. Как-то мне нехорошо…
Они остановились посередине моста.
– Почему ты всё время смотришь себе под ноги? – с грустью произнёс старик. – Жизнь так прекрасна! Подними голову! Посмотри на этот мир широко открытыми глазами! Ну… посмотри на меня! Я хочу увидеть, какого цвета твои глаза!
– Это невозможно… – печально ответила девушка.
– Почему? – поинтересовался старик и почувствовал внезапную резкую боль в груди.
– У меня их нет… Как, впрочем, и меня самой… Старик схватился рукой за сердце – он задыхался и, корчась от боли, медленно опускался вниз.
– Я искала того мужчину… – ледяным голосом произнесла девушка и, когда старик издал свой последний вздох, добавила: – Наконец-то я его нашла…
10 июля 2000
Желание
Было ужасно душно, судя по термометру, за окном -34 °C. Я с трудом переносила жару, хорошо, что в машине – кондиционер. Мы приехали на речку утром, чтобы искупаться.
– Жизнь течёт так же быстро, как эта река, – печально сказал он, обнимая меня. – Что бы ты хотела ещё успеть в ней?
Я лежала на спине, зажмурив глаза, а он нежно гладил меня сорванной травинкой.
– Оказаться с тобой в Париже…
Нас обоих многое связывало с городом «влюблённых», но мы никогда не были в Париже вдвоём, только каждый сам по себе и в разное время.
– Обязательно… Только не сегодня…
– Завтра? – засмеялась я.
– Может быть… Знаешь, куда мы идём сегодня вечером? – спросил он и, не дожидаясь и без того понятного ответа, продолжил: – Сейчас мы покупаемся, потом пообедаем, потом поедем гулять в Кусково, потом в театр на «Жизель», а потом…
Я поняла: такая «бурная» программа вызвана понедельничной ссорой. Он хотел загладить свою вину. Я уже давно говорила ему про Кусково, а на «Жизель» он водил французов и теперь, чтобы мне не было обидно, купил билеты именно на «Жизель».
Я вздохнула и поинтересовалась:
– Так что же потом?
– А что ты хочешь потом?
Я вдруг почувствовала каким-то шестым чувством, что именно сегодня сбудется одно моё странное желание – ещё никогда за «совместную» жизнь мы не оставались вместе до утра…
Мы гуляли в усадьбе Кусково. Обойдя дворец и прослушав благотворительный концерт, мы посетили выставку в Оранжерее и пошли по направлению к Гроту. По дороге мы остановились у итальянского домика.
– Зайдите, не пожалеете! – позвала нас радушная хозяйка-билетёрша. – Домик очень маленький, но уютный, я загадаю вам загадку графа Шереметева, и если вы её отгадаете…
На небольшом металлическом дереве нам предстояло найти три гусеницы, которые спрятались в листиках. Две я увидела сразу, а вот с третьей оказалось сложнее. В конце концов, я отыскала и её.
– Теперь загадайте желание! Уверяю, каким бы оно ни было, оно обязательно сбудется! – улыбаясь, предложила женщина.
– Хочу, чтобы мы завтра оказались в Париже, – произнесла я серьёзным голосом и… засмеялась.
В театре мы сидели в шестом ряду на тринадцатом и четырнадцатом местах. Такое странное совпадение несчастливых чисел 6 и 13 меня мало волновало, – сегодняшний день казался одним из самых счастливых дней нашей жизни – с утра до вечера (или до следующего утра?) мы были вместе.
Мы ехали по городу по направлению к старому-старому дому, где он когда-то жил. Было уже очень поздно, и я поняла, что Париж – Парижем, а моё давнее «странное» желание сбудется.
В квартире нас встречала нестерпимая духота, но он сказал, что окна лучше не открывать. Для «конспирации». А то вдруг соседи испугаются, что кто-то залез в квартиру через окно и вызовут милицию?
– Мне безумно хочется спать… – произнесла я, зевая.
– Малыш устал, – констатировал он, нежно расстегивая молнию на моём платье. – Давай только сначала выпьем чаю? Не зря же я купил к нему что-то очень и очень вкусное? Здесь, правда, нет электрического чайника, придётся немного подождать…
Я устало кивнула, закрывая глаза. Он пошёл на кухню. Я повесила платье на спинку стула и в полудрёме побрела за ним. Он встал у плиты и задумался:
– Здесь газовая плита, а у меня дома – электрическая, и я даже не помню, где тут спички…
– У меня тоже электрическая, – пробормотала я, засыпая прямо на ходу.
– Где же спички, где же, где же… – размышлял он вслух, напевая.
Я обняла его, повиснув на шее в бессилии, и прошептала:
– К чёрту чай! Спа-а-ать……………..
* * *Я очнулась, посмотрела на часы, лежавшие на тумбочке у кровати, и ужаснулась – не может быть, чтобы я так долго спала! Я молниеносно переместилась на кухню. Он стоял у окна.
– Слушай, прости! Почему ты не разбудил меня? Тебе же надо было рано утром ехать на дачу? – воскликнула я.
Он как-то странно на меня посмотрел и спросил:
– Как ты спала? Что тебе снилось?
Я вдруг вспомнила, что мне снился какой-то кошмарный сон.
– Я задыхалась, летела в пустоте по какому-то чёрному туннелю…
– И в ушах раздавался грохот и скрежет… – тихо и печально добавил он.
– Да, кажется. Откуда ты знаешь? Я плакала во сне?
– А как ты себя сейчас чувствуешь? – спросил он, по-прежнему стоя у окна.
– Моё желание сбылось! И мне так легко, спокойно, так хорошо… Я – самая счастливая женщина на свете! – я улыбнулась, подошла к нему и прижалась щекой к его щеке.
– Прости меня… – прошептал он мне на ухо.
– За что? – я не понимала, о чём он говорит.
– Я никогда не говорил, что люблю тебя. Так вот: я тебя люблю…
«Видимо, что-то действительно произошло, раз он сказал мне это…» – промелькнуло у меня в голове.
– Никто не поверит, кроме тебя… – как-то обречённо произнёс он. – Хотя теперь это уже и неважно…
– Что произошло? Что с тобой? – я провела рукой по его щеке.
– Я всегда боялся, что ты… А вчера… – он снова замолчал, ему было тяжело говорить.
– Я люблю тебя, – сказала я, стараясь успокоить его, и напряжённо соображала, к чему он клонит. – Давай я поставлю чайник…
Он попытался остановить меня жестом, но я уже подошла к плите. Я поднесла руку к включателю ближайшей конфорки и замерла: та была включённой, но огня НЕ БЫЛО…
– О, нет! – вскрикнула я от внезапно пронзившей меня мысли. – Нет! НЕТ! Только не сейчас, когда всё так хорошо! Нет! Пожалуйста, скажи мне, что это неправда!!!
Я сжалась, отказываясь в это поверить, и жалобно смотрела на него, стоящего у окна, пытаясь найти в нём опровержение моей ужасной мысли.
– Да, малыш, да… – он кивал головой, убитый горем. – Пожалуйста, прости меня, ты же знаешь, что я – не специально…
Я мгновенно оказалась у двери в спальню.
– Не надо, пожалуйста, не заходи туда… Это ужасно…
Я медленно опустилась на пол и заплакала. Он обнял меня и, пытаясь хоть как-то утешить, произнёс:
– Всё уже позади… Всё прошло… Всё будет хорошо… Сейчас ты успокоишься, и мы отправимся с тобой в Париж, ведь мы никогда ещё там не были вместе…
июль 2002
Фотоплёнка
Александр достал из шкафа свой любимый фотоаппарат и отправился на место крушения самолёта. Он не был известным фотографом, но в его портфолио вошли кадры крупнейших катастроф последних лет. Разные кадры. И обычные, и не очень. Последние он складывал в отдельный альбом и показывал другу.
* * *Мы летели в Рим на Собрание Акционеров. Он должен был поехать один, но в последний момент итальянцы почему-то выслали приглашение и мне. В Риме я никогда ещё не бывала, хотя в Италии мы отдыхали часто, и этот город мне давно хотелось посмотреть. Тем не менее, я садилась в самолёт со смешанными чувствами, будто мы ехали на собственные похороны, – на Собрании Акционеров его снимут с должности, такая вот маленькая трагедия, виновниками которой стали чьи-то личные амбиции в политических играх. Но, несмотря на это, я была рада, что в такой тяжёлый для него момент буду рядом.
* * *Отсняв всё, что представлялось ему интересным, Александр обратил внимание на туманную дымку, появившуюся у старой сосны. Он подошёл ближе и сделал очередной снимок. Проявится ли? Ещё пара шагов – и фотограф заметил в траве под деревом фотоплёнку, вероятно, выпавшую из фотоаппарата, и, скорее всего, имевшую непосредственное отношение к одному из погибших в авиакатастрофе. Александр бережно поднял её с земли и забрал неожиданный «трофей» домой.
* * *Рим – вечный город. Город, который заставляет тебя забыть о том, в каком времени ты находишься, о своих текущих проблемах, и посмотреть в глаза Вечности. Мы ехали на неделю. На понедельник и вторник планировались официальные мероприятия, а в остальные дни мы были предоставлены сами себе.
На календаре – август. Ужасно жарко – около сорока. Хорошо, что я взяла с собой то лёгкое белое платье, в котором танцевала в прошлое лето на свадьбе нашей дочери.
