Александр Снегирёв - Как мы бомбили Америку
Раньше мать выписывала журнал «Америка», и к одному из номеров прилагался календарь с фотографией долины изумительной красоты. Долину обрамляли холмы, покрытые зеленой сочной травой. Посередине текла река. На горизонте таяла гряда гор. В небе висел орел. С тех пор я знал, рай существует.
Теперь я видел его воочию. Голубые горы стояли на горизонте. Река вилась через зеленые луга. Орел парил в небе…
Вдруг облака раздвинулись, и заходящее солнце осветило долину. Орел повис в небе, пронзенный лучом.
Я понял – Господь здесь. Пусть календарь давно утерян, но райская долина всегда со мной.
В следующую секунду быстрый «Бьюик» оставил просвет в деревьях позади и покатился вниз за новый поворот дороги.
– Я ее не знаю, она меня не знает, и на тебе, подвезла! – донеслось с переднего сиденья.
Последняя ночь на дороге
Стемнело. Часа два прошло в безуспешных попытках остановить тачку. Мимо неслись расцвеченные лампочками фуры. На точно таких же в рекламе про Рождество добрый Санта-Клаус развозит подарки. Мы уселись на скамейку возле церкви.
– Другие детки лежат в теплых постельках и едят бутерброды с маслом, запивая какао, а мы сидим в болоте, – Юкка плаксивым голосом процитировал Буратино.
– Но золотой ключик достался именно ему, а не благополучным маменькиным сынкам, – возразил я.
Взмокшие на дневной жаре, мы начали медленно околевать от ночного холода. Когда нечем укрыться – пробирает до костей. Юкка накрылся газетой. Я остался как есть. Все равно не сон, а черт-те что.
Прислушался к ночным звукам. Пение одной птички очень напомнило мелодию для мобильников, популярную тем летом в Москве. Вдруг Юкка вскочил с диким воплем, гримаса страдания исказило его лицо:
– Уау-у-ууу!
– Что с тобой?!
– Рука затекла-а-ааа!
Вскоре он успокоился. Тем временем небо стало бледнеть, и наши небритые физиономии тоже. Мы решили не мешкать. Пошли вперед по трассе. Нас мучила жажда. Потея, мы теряли много влаги, а пить было нечего. Слюна стала клейкой, горло съежилось. Юкка, плевальщик со стажем, харкнув, попал себе на ботинок. Ну ладно бы я. Я дилетант, но Юкка! Однажды я харкнул через плечо, катаясь на велике. Думал, лихо вышло! Вечером прихожу домой довольный, раскрасневшийся, снимаю футболку, а через всю спину полоса засохших соплей. Вот такой я плевальщик.
На заправке заприметили автомат, торгующий напитками за доллар. Сунули четыре квотера. Автомат их проглотил, но ничего взамен не дал. Мразь механическая. Более циничной и жестокой шутки с нами нельзя было сыграть. К счастью, за углом оказался честный автомат, который выкатил из себя бутылку пепси. Мы бросились рвать ее друг у друга из рук. Слизывали пену, которая потекла из-под крышки. Пепси, конечно, жажду не утолишь, но хоть что-то.
Мимо проехал мини-вэн. Из него выглянула недружелюбная башка в строительной каске. Метров через тридцать, пыля шинами, мини-вэн тормознул.
Дурь. Пиво. Крекеры
– Вам куда? – спросила голова в каске.
– На восток, в Вильямсбург!
– Садитесь.
Небывалое везенье. Мини-вэн ехал в Ричмонд, столицу штата Вирджиния. От него до Вильямсбурга миль шестьдесят, не больше. В мини-вэне сидели три типа: бритоголовый рулевой, седой джентльмен в каске и мулат. У рулевого была проколота бровь, а шея покраснела от загара. На лице имелись светлые висячие усы подонка. Иногда его голова тряслась. Нервный тик. Справа от него располагался пожилой джентльмен. Тот, что с нами заговорил. Волосы у джентльмена, во всяком случае те, что торчали из-под каски, были цвета фильтра выкуренной сигареты. Лицо напоминало копченое мясо, которое у нас продается под названием «Шейка». Треть физиономии пожилого закрывали темные строительные очки, как у Робокопа. Бритый наголо мулат развалился сзади, рядом с нами. Серьги у мулата были вдеты во все возможные места. Говорил он медленно и невнятно, как будто батарейки у него садились. Весь салон был завален раздавленными банками из-под пива, пустыми бутылками, пластмассовыми стаканчиками и бычками.
– Эй, Дэйв, – обратился пожилой к мулату. – Спроси у этих мексиканцев, нужна ли им работа.
– Они не мексиканцы, Па, – ответил мулат. – Они русские.
Мы успели кое-что ему рассказать.
– Какая разница! Я плачу пятьдесят в день, плюс пятнаха на жратву и халявное проживание!
– Мы согласны! – заорали мы с задних сидений. – А что надо делать?
Па снял каску, достал из нее пакетик с измельченными сушеными листиками. Надел каску обратно, сунул руку куда-то в задницу, извлек трубочку. Забил. Раскурил. Затянулся. Передал рулевому.
– На, Пэт. Затянись.
Рулевой затянулся.
– Мы строители. Едем оснащать мост арматурой. Вы, мексиканцы, будете таскать железки, – проскрипел Па.
Пэт передал трубочку Дэйву. Тот затянулся и закашлялся. Протянул Юкке. Юкка затянулся и задержал дыхание. За ним к трубочке приложился я. Горло запершило, голова затуманилась, и мир предстал в изумительных красках. Я понял, что все в жизни устроено правильно, и что лучше, чем сейчас, мне никогда не было. Я задремал, а когда проснулся, горы сменились равнинами. Стояла тяжелая сухая жара. Машину проверяли полицейские.
– Куда едете? Документы, – офицер потянул носом. – Травка?
– Что вы, сэр. Мы простые строители, а не сраные хиппи, – проскрипел Па.
– Ненавижу хиппи, – буркнул офицер.
– Что стряслось? – шепнул я Юкке.
– Хрен его знает. Всех шмонают. Эти выбросили траву в окошко, а трубку он себе обратно в жопу запихнул.
Полисмен изучил наши визы, уточнил что-то по рации и кивнул напарнику. Фургон пропустили.
Мы прибыли на место. Взору открылась широкая насыпь от горизонта до горизонта. Там, где насыпь пересекала небольшую дорогу, был устроен мост. Возле моста возвышалась груда длинных вермишелин арматуры и еще каких-то зеленых железяк. Поблизости стоял старый деревянный дом. Когда-то этот дом был новым и располагался в тени деревьев рядом с узкой асфальтовой дорожкой. Теперь по лесам безжалостно прополз червяк автомагистрали, и прошлого уже не вернуть.
Пэт выдал нам каски, защитные очки, перчатки и боты со стальными носами:
– Чтобы педикюр не испортить.
Па сформулировал боевую задачу, тыкая клешнеобразными руками в разные точки моста.
– Кладете сначала эти железяки так, а потом другие сверху наискось.
Солнце достигло зенита. Мы взялись за дело.
Железяки, десятиметровые железные спагетти толщиной в большой палец, сваленные в кучу и перепутанные между собой, оказались практически неподъемными, пальцы сами разжимались, спина не гнулась, в глазах темнело.
Возвращение в чистый мотель после трудового дня было счастьем. На жилье Па не поскупился. Мы заглядывали в ванную комнату несколько раз, закрывая и снова открывая дверь. Нам казалось, виденье вот-вот исчезнет.
Денег, выдаваемых на пропитание, хватало и на еду, и на выпивку. В первый вечер мы напились в номере. Следующим вечером, когда мы пили пиво, заедая крекерами, в дверь постучались Пэт с Дэйвом.
– Поехали к шлюхам, парни, – заявил Пэт, дергая башкой.
Мы с Юккой переглянулись.
– Я даже не знаю… – начал я. – Денег нет, Па нам еще не заплатил.
– Мы одолжим! – пообещал Пэт, ему явно приспичило.
Я вспомнил свои опыты получения секса за деньги. В целом воспоминания были радужными. Мне нравилось иметь с женщинами прямые отношения, когда каждый знает, что ему надо. Я любил наблюдать, как проститутки деловито раздеваются, не тратя времени на сантименты. Мне импонировала их правдивость; если уж такая баба кончала, то кончала по-настоящему. Я вопросительно посмотрел на Юкку.
– Я не пойду, я еле на ногах стою.
– Поехали! – наседал Пэт. – Тайский массаж! Отсосы! В попку! Как пожелаете!
– Может, съездим, а, Юк?
– Езжай, у меня денег нет! – сказал мой рациональный приятель.
– В другой раз, ребята, – я закрыл дверь.
Наутро Пэт был в отличном настроении. По дороге на стройку он увидел негритянку в соседней машине.
– Отсоси мне, детка! – заорал Пэт.
Негритянка поморщилась.
– Пососи мой член, черная куколка! – Негритянка начала перестраиваться в другой ряд. На заднем сиденье ее автомобиля сидел напуганный ребенок.
– Мы реднеки, парни! – гордо объяснил Пэт свое поведение.
– А что это значит?
– Это значит, что мы потомки южан. Мы против освобождения черномазых из рабства. Белая сила! Понятно?! – Пэт запальчиво дернул головой.
– Понятно, чего уж непонятного…
– То есть мы работаем на скинхедов? – уточнил я у Юкки по-русски.
– Типа того.
Больше мы к этому вопросу не возвращались. Загадкой для меня остался Дэйв, мулат, который тоже числился реднеком. Это никак не укладывалось в моей голове.
В тот день Па особенно сильно накурился и что-то напутал с расчетами. А может, это Пэт сглупил или Дэйв. В итоге мы уложили несколько десятков прутьев косо.
