Александр Рыжов - Мобберы
«Пишу мало. Не знаю, пришлю ли я вам что-нибудь для следующей книжки. Пламя вдохновения погасло. Зажжётся ли его светильник? Трудно жить, когда ничего не сделал, чтобы заслужить своё место в жизни. Надо что-то сделать хорошее, высокое, а жить и не делать ничего – нельзя…»
Кому и когда это писано? «Д. В. Веневитинов – М. П. Погодину. 7 марта 1827 года, Санкт-Петербург». Жить Веневитинову оставалось меньше десяти дней, а он рассуждает о хорошем и высоком, которое надобно сделать в будущем. Здесь же жалуется на здоровье («сейчас я пишу тебе, а во всём теле ломота, голова тяжела»), хотя в письме к сестре, написанном всего лишь тремя днями ранее, о недомогании ни слова – напротив, он бодр и полон прожектов. Делится впечатлениями от концерта в Филармоническом обществе, пишет о том, что жаждет поскорее дождаться настоящей весны, чтобы вволю пошляться по питерским островам. Но смерть уже ждёт его.
«Обедаю за общим столом у Andrieux. Там собираются говоруны и умники Петербурга. Я, разумеется, молчу, и нужно прибавить, что я стал очень молчалив…»
Н-да, непростой человек был этот Дмитрий Владимирович…
«Письмо твоё сегодня получил. Кто вбил тебе в голову, что я связался с Б.? Я и в лицо его не видел и верно к нему с первым визитом не поеду. Энигматических твоих фраз почти не понимаю…»
От чтения Риту оторвал затрясшийся на столе мобильник. Она, не выпуская из руки писем, поднесла его к глазам. Номер не определялся. Повеяло недобрым. Хмыкнув, она в прямом и переносном смысле приняла вызов:
– Слушаю.
– С выпиской, чувиха… Башка цела, не кружится? – голос на противоположном конце воображаемого провода походил на чавканье болотной гнили.
– Кто говорит?
– Конь в пальто. Виделись недавно, на Невском. Должна помнить, если память не отшибло.
Живот колко засвербило, словно его сызнова просверливала холодная сталь ножа.
– Что вам нужно от меня?
– Х-ха! – хрюкнула мембрана. – Не выкобенивайся, а то кранты будут и тебе, и твоим фраерам… Нам нужен пароль.
– Какой пароль?
– На сайте этого хрена… Калитвинцева есть закрытая страница. Она защищена паролем. Ты его знаешь.
– С чего вы взяли? – спросила Рита, справившись со страхом и думая о том, как правильнее построить неожиданные переговоры с жестокосердным неприятелем.
– Ты нас за чмырей не держи! – свирепо чавкнула грязь. – Пароль ты знаешь. Там, на закладке, подсказка была.
– Что же вы ею не воспользовались? – с плохо скрытым торжеством спросила Рита. – Закладка у вас, вот и кумекайте.
– Ты!.. – заплюхало со злым придыханием. – Не скажешь пароль, урою!
– Я с хамами не разговариваю, – надменно произнесла Рита и собиралась отключиться от омерзительного грубияна, но подумала: не выставить ли ему свои условия?
– Бомбы в квартире Калитвинцева – ваших рук дело?
– Наших!
– Кто вы и что ищете?
Собеседник перестал браниться и язвительно прочавкал:
– Может, тебе ещё адреса-фамилии назвать? Или самим в ментовку причапать, покаяться?
Да, маловероятно, чтоб покаялись. Попробуем снизить запросы:
– Хорошо. Я скажу вам пароль. Но не задаром.
В ответном хлюпанье Рита уловила растерянность. Не ждали от благородной девы такой меркантильности?
– Бабла хочешь? Сколько?
– Деньги мне не нужны. Отдайте вторую часть статьи.
– Какой статьи, какую часть?
Но Рита уже всё поняла и знала точно: можно сторговаться.
– Калитвинцев выложил на сайт не весь текст. Если вы рылись в его компьютере, значит, вторая часть у вас. Дайте мне хотя бы копию, и я скажу вам пароль.
– Нет у нас ни хрена!
– Есть! Ты мне пургу не гони! – Рита, писавшая недавно курсовик с мудрёным названием «Предпосылки возникновения и преимущественные сферы использования жаргонных слов и оборотов второй половины ХХ века», с лёгкостью перешла на язык врага. – Станешь мозги пылесосить, обломится тебе вместо пароля такая вешалка, что век будешь на цырлах бегать и баланду кирзачом хлебать! Въехал, чмо, кто в нашем раскладе банкует?
Эта сентенция, произнесённая с неподдельной агрессией, заставила гнилую топь чавкнуть с уважительным присвистом:
– Во, падла… Где наблатыкалась?
– Пошёл ты… Хочешь – меняемся. Баш на баш. Не хочешь – вали.
– Лады, – причмокнула трясина, подумав. – Где стрелу забьём?
– Никаких встреч. Текст перешлёте мне на мыло, адрес я назову. А от меня получите пароль.
– Пароль вперёд!
– До свидания, – Рита отодвинула телефон от уха и умно сделала, потому что над болотом, свистя и лопаясь, взвихрился грязевой гейзер.
– Погоди ты… – заклохтало в мобильнике, и болото трансформировалось в птицеферму. – Диктуй адрес!
Рита продиктовала адрес одного из своих электронных ящиков, о котором не ведал даже майор Семёнов.
– Железо под рукой?
– Что?
– Комп, спрашиваю, рядом? Включай и жди письма. Щас отправлю. Трубу не клади, будь на связи. Как только получишь, высылай пароль. Если кинешь, я тебя…
Слушая сопение в трубке, Рита включила компьютер, вышла в Интернет. Письмо с прикреплённым файлом уже лежало в ящике. Она быстро сбросила файл на дискету, на всякий случай прогнала через антивирус и открыла.
– Чего ты там возишься? – нервничала топь. – Где пароль?
– Не трещи, дай проверить. Если лажу мне подсунули, чёрта вам лысого, а не пароль.
– Всё по понятиям, ты чё, не веришь?
– Вам – нет.
Рита ещё чуть-чуть помучила ожившую болотную субстанцию, затем нацелила стрелку курсора на слово «Ответить», набрала на открывшейся странице число 3131 и отправила письмо в виртуальное пространство.
– Получили?
– Ща проверим… – Сопение в трубке приняло сугубо сосредоточенный характер, после чего Рита услышала: – Пока не откроем сайт, трубу не бросай.
Рита, искоса поглядывая на текст, висевший перед ней на экране, дождалась удовлетворённого чавка и отключила телефон. Надо бы собраться с мыслями, обдумать состоявшийся диалог, переварить услышанное и случившееся, но Рита не хотела ждать. Непрочитанный фрагмент дразнил, заманивал. Она сгоняла на кухню, налила себе холодного чаю и, вернувшись с чашкой и обломком курабье, воткнулась глазами в экран.
Тайна княгини Волконской. Продолжение
«…Драгоценности, принадлежавшие княгине Волконской. Как известно, княгиня происходила из старинного рода Белосельских-Белозерских, её отец служил русским посланником в Сардинском королевстве. Родилась она в Турине и до двадцати лет жила в Италии. С детства, по воспоминаниям современников, она испытывала тягу к загадкам давних времён, внимательно изучала редчайшие фолианты, имевшиеся в родительской библиотеке. Не исключено, что ей удалось обнаружить упоминание о древних сокровищах и, воспользовавшись письменными указаниями, отыскать их. В равной степени можно предполагать, что сокровища были найдены не ею, а её отцом – крупнейшим знатоком древнеримского искусства, объездившим всю Италию и проявлявшим живой интерес к редкостям. Князю Александру Белосельскому-Белозерскому, очевидно, были ведомы многие тайны, в том числе такие, обладание которыми могло навлечь серьёзные неприятности. Не с этим ли связан поспешный отъезд всего семейства из Италии в 1809 году и подозрительная смерть князя не то от апоплексического удара, не то от паралича сердца?
Лишившись отца, последнего близкого ей человека (мать умерла, когда дочь была ещё ребёнком), княжна вышла замуж за Никиту Волконского – егермейстера Императорского двора. Она была гораздо моложе своего супруга и практически не обращала на него внимания, ведя достаточно вольную жизнь. Её любовниками были граф Риччи и, как уже говорилось выше, царь Александр I. Поскольку Никита Волконский владел солидным состоянием, ей не приходилось тратить собственных средств, однако мысль о принадлежавших ей богатствах не давала княгине покоя. Она мечтала распорядиться ими наилучшим образом, по возможности оставив след в истории. Бунт декабристов подсказал ей нужное решение.
Поскольку прежние революционные организации были разгромлены, она стала искать среди своего окружения людей, способных стать новыми Пестелями и Рылеевыми. Дмитрий Веневитинов показался ей наиболее подходящим претендентом на роль вождя повстанцев. Став владельцем перстня и сокровенных знаний, он по настоянию княгини спешно покинул Москву, однако это не уберегло его от беды. Я более чем уверен, что Веневитинов был убит. Внезапность и скоротечность болезни, неясные её признаки, цвет крови – всё указывает на то, что его отравили. Кто и как – пусть постарается установить дотошный читатель, на глаза которому попадутся мои строки. Со своей стороны могу лишь предположить, что, если убийцы надеялись извлечь из его гибели выгоду, у них это едва ли получилось. Веневитинов был чрезвычайно осторожен. По всей вероятности, вместе с перстнем княгиня Волконская передала ему ещё что-то, позволявшее без труда добраться до капитала, – карту местности, план здания и т. п. Обладая феноменальной памятью, он по дороге из Москвы в Петербург запечатлел эту карту или план в голове, а подлинник либо уничтожил, либо отправил обратно княгине. Я склоняюсь ко второму варианту: его подтверждает письмо, посланное Веневитиновым из Торжка родным за два дня до предполагаемого срока приезда в Петербург. В нём говорится: „Препровождаю Софи этот маленький пакет; она исполнит мои поручения. Две пары башмаков под буквою „а“ предназначаются княгине Зинаиде. Передайте ей мою живейшую благодарность…“
