Владислав Картавцев - Вера Штольц и олигархическое счастье
Галина Французовна смотрела на Веру серьезными глазами и размышляла про себя – правда ли, Вера говорит то, что думает, или она просто притворяется. Но потом пришла к выводу, что на подобное отстраненное и холодное лицедейство способна только опытная актриса, а Вера – явно не такая. Что также говорит и о том, что Вера еще очень наивна, доверчива и искренна и не может быть профессиональной охотницей за головами богатых женихов. Те бы никогда не позволили себе ничего подобного – самой отказаться от миллионера и вернуться обратно в свое захолустье, ведь не за этим же они разыгрывают комедии! И, конечно, Москва – никакое не захолустье, но сути дела это не меняет.
С другой стороны – Галина Французовна не могла позволить Степану вот так без ее согласия и без согласия отца привести в дом жену. Женитьба – это дело серьезное, и брачные партии составляются заранее – так, чтобы способствовали не только личному счастью, но и росту благосостояния, влияния и авторитета. И чтоб были перспективными.
По этому критерию Вера, судя по всему, совсем Степану не подходит, хотя по всем остальным – она очень даже и ничего! И ведь можно просто дать ей шанс – для начала поставить ее управляющей каким-нибудь филиалом или просто главным редактором модного журнала с последующим выводом на экран, или сразу – засунуть ее в сериал, чтобы слепить из нее узнаваемую актрису, а уж потом – и о свадьбе можно поговорить, если дело дойдет!
Галине Французовне Вера понравилась – и даже не внешностью (хотя внешность отменная, слов нет), не умением готовить – ведь не кухарку же сын выбирает (такого добра у них навалом), а именно характером. Галина Французовна пришла к выводу, что характер у Веры очень сильный, она быстро умеет брать себя в руки, ориентироваться в непростой ситуации и оставаться при этом в почти беззаботном расположении духа – что, конечно, очень важно. Из такой девушки – одновременно мягкой и сильной – может получиться настоящая леди и верная жена, если ее не пинать и не понукать ее плебейским происхождением. В противном случае Вера просто уйдет – она уже и сейчас готова сорваться и уехать.
– В общем, выводы, конечно, еще делать рано, – думала про себя Галина Французовна, – посмотрим, что дальше будет: если серьезно, то можно для начала дать Вере шанс, а уж потом все окончательно решить. Пускай пока сынок развлекается! Родительское слово, все равно, будет определяющим!
Вера тем временем закончила приготовление ужина и с победным выражением на лице выставила третье блюдо (запеченную рыбу) на стол.
– Ну вот, а Вы говорили! За пятьдесят пять минут! А за Вами – посуда, но сначала давайте поужинаем, пока все горячее. А мужчине, – Вера махнула головой в сторону входа, намекая на Степана, – если что, потом разогреем!
– Да, да, Верочка! Я совсем не против! Поздравляю тебя, – Галина Французовна так совершенно играла свою роль, что у Веры ни на миг не возникло подозрений, что ее водят за нос и проверяют на каждом шагу, – давай перекусим, а потом я уж займусь посудой, как и обещала! – «Ольга Сергеевна» с готовностью принялась раскладывать приборы и расчищать пространство на столе, скидывая использованную грязную посуду в громадную двухсекционную мойку из натурального камня.
Было видно, что похвала «Ольги Сергеевны» приятна Вере, и что она принимает ее за чистую монету. Но тут нечего возразить – только что Вера продемонстрировала Галине Французовне мастерство хозяйки, и ей было чем гордиться, хотя кое-кто и утверждает, что искусство готовки – занятие для низших слоев!
Сервировка стола не отняла у них много времени, и уже буквально через две минуты дамы сели рядышком и воздали должное трапезе. Она оказалась очень вкусной, но одновременно легкой и необременительной для желудка – хотя изначально и предполагала изрядное переедание.
Ужин, как ему и положено, закончился чашечкой кофе – непонятно, какой уже по счету за сегодняшний день! На часах было полдевятого вечера, и Вера уже настроилась наблюдать, как «Ольга Сергеевна» будет перемывать гору посуды, но та неожиданно пошла на попятную:
– Ох, Верочка! – тоненький голосок «Ольги Сергеевны» намеренно звучал потухшим и словно обессиленным. – Старость – не радость, и это я тебе авторитетно заявляю! А день сегодня был такой трудный и длинный! Давай кликнем домработницу, пускай посуду вымоет, а то мне уже уходить пора – честно, честно! Я ведь совсем забыла, у меня дома муж некормленый, и дети гремят ложками, и внуки!
– Ольга Сергеевна, – Вера с улыбкой смотрела на свою собеседницу, – я, конечно, предполагала, что все равно, мыть посуду придется мне! Но Вы хоть мне помогите ее в посудомойку скинуть! А домработница уже давно ушла!
– Не могу, душенька, не могу! Кроме некормленого мужа, меня еще и сын просил с внучкой посидеть, у него сегодня на работе очень важное мероприятие! Уж так просил – несколько раз мне говорил! Всё, Верусь, срочно убегаю – может, еще успею! – и Галина Французовна на ходу приняв решение – ей нужно ретироваться еще до прихода Степана (не оправдываться же, и в самом деле, за такую невинную сценку с переодеванием перед собственным сыном!), быстро подхватилась, спустилась вниз и, открыв дверь, помахала Вере, недоуменно смотрящей на нее сверху, ручкой и выскочила из квартиры.
– Да, дела! – Вера была обескуражена. Такое внезапное бегство «Ольги Сергеевны» обычным нежеланием мыть посуду объяснить тяжело. Здесь есть что-то еще!
– А, впрочем, кто их разберет этих питерских, может, у них так принято! – Вера решительно повернулась к горе посуды и стала загружать ее в посудомойку. – Хоть руками мыть не надо – и то хлеб! Но где же, все-таки, Степан? И как это воспринимать? Еще один Аполлинарий что ли на мою голову?
Когда посудомойка мерно загудела, наполняясь водой и неся в своем чреве двадцать килограммов грязной посуды (чтобы через полчаса явить ее чистой и сияющей), Вера устало плюхнулась на стул и налила себе чаю, желая хоть немного успокоиться. Она посмотрела на изрядно ополовиненные рыбу, картошку, рис, салат и ей стало тоскливо.
– Ну, вот – и здесь обманули! А ведь такая приятная женщина! А я-то повелась, как последняя идиотка! Вот и верь после этого людям, я ему отдалась при луне, а он взял мои девичьи груди и узлом завязал на спине! – Вера вдруг вспомнила частушку, которую иногда (если считал, что его никто не слышит) пел в офисе в Москве менеджер-торговец бумагой Кирилл, – да, вот тебе и первый день рядом с олигархом! Чистая жесть! И Степан ведь мог бы и позвонить, и когда он теперь вернется, и что, вообще, делать? Спать ложиться или еще подождать? А если ложиться, то где?
Вера решительно встала со стула и отправилась изучать второй этажа. На первом, как мы помним, в квартире Степана была большая ванная с джакузи и санузел, гостиная в стиле дзен, где Вера с Варей занимались примеркой, и еще две комнаты поменьше. В одной был оборудован небольшой спортивный зальчик с тренажерами, макиварой и боксерской грушей, а в другой – гардероб размером с целую комнату – с двумя зеркальными огромными шкафами (в один из которых Вера упихала свою новую одежду), а также многочисленными открытыми вешалками и полочками.
На втором этаже (кроме уже изученной нами кухни, столовой и бара в одном лице) оказалась еще одна ванная комната с санузлом – только вместо джакузи там находились душевая кабина, стиральная машина, и было выделено место для сушки белья, отгороженное от общего пространства пластиковой непрозрачной дверцей. Далее следовали две спальные комнаты – одна побольше, другая поменьше. В той, что побольше, стояла огромная низкая кровать с низкими же тумбочками по бокам и телевизором во всю стену напротив. Тут же находился небольшой гардероб, который по совместительству выполнял функцию еще и бельевого шкафа, и пара мягких пуфов. Насколько Вера поняла, это была хозяйская спальня, где ночевал сам Степан.
В комнате поменьше стоял раскладывающийся мягкий диван, еще один шкаф, кожаное кресло, и находилась библиотека. Сейчас диван был разложен и представлял собой еще одно спальное место на двоих. Кстати, он был застелен свежим накрахмаленным бельем – видимо, смена белья входила в обязанности Зои. Эта спальная была не такой пафосной, как предыдущая, и больше походила на обычную комнату где-нибудь в «панельке» в Москве.
В третьей и последней комнате на втором этаже был оборудован рабочий кабинет Степана – Веру сразило огромное количество офисной и коммуникационной техники, и она даже побоялась туда заходить. Помимо всего прочего ее внимание привлек огромных размеров пульт (похожий на пульт коммутации телефонных переговоров где-нибудь на телефонной станции), который, судя по всему, предназначался для одновременной оперативной связи с многочисленными офисами и конторками Степана, разбросанными по всему городу и области. А, может, для чего-нибудь другого – Вера могла и ошибаться.
