Елена Арсеньева - Мужчина в пробирке
– Да ладно, Артем Сергеич, уж так смертельно-то вы не спешите, я пока в «Спар» сбегаю, – сказала Галя. – А то я на обед сегодня ничего не взяла. Валер, тебе купить что-нибудь?
– Надо подумать, – сосредоточенно ответил водитель Валера, заезжая в «карман» у дороги.
– Жгут не забудьте! – велела Галя Артему.
– Ладно.
Он открыл дверцу, немножко помешкал, примерился – и изловчился так спрыгнуть на тротуар, чтобы миновать лужу. Оставалось только пройти через двор, не промочив ног.
В эту минуту раздался сигнал вызова.
Артем замер на полушаге. Валера ответил по рации:
– Слушаю, пятая бригада. Куда?
На приборном щитке лежали толстый черный маркер и блокнот. И то, и другое было надежно привязано к раме зеркала длинными витыми шнурами.
Валера быстро записал адрес, Артем глянул – улица Бориса Панина, дом двадцать три… ага, да это же в двух кварталах отсюда.
– Что там?
– В «малосемейке» драка, порезали кого-то.
– Ладно, – Артем шагнул к машине, – поехали. Переобувание отменяется, «Спар» – тоже.
– Артем Сергеич, да ладно! – сердито сказала Галя. – Добегаетесь вы босиком – сляжете. Чай, не лето! Давайте, одна нога здесь – другая там. Ехать туда три минуты. Авось не помрут эти голубчики порезанные.
– Две минуты, – показал два пальца Артем. – Две! Засекайте время!
И ринулся через двор, стараясь не упасть: ботинок так и рвался упасть с ноги, как живой.
…«Авария» случилась, когда Артем стремглав мчался вверх по лестнице: у Лизы-то он подзадержался, поэтому и по улице они ехали с полной «дискотекой» – с сиреной и мигалкой, – и шевелиться приходилось как только возможно быстро. Ну и оступился – нога съехала со ступеньки, Артем чуть не клюнул в нее носом, удержался только потому, что вцепился в перила, а когда выпрямился и поглядел на ноги, оказалось, что на правом ботинке подметка практически отклеилась. Вместе с каблуком.
– Ну и делают обувь! – даже ахнула Галя, поглядев на его наполовину босую ногу. – А башмак фасонный такой! Небось деньжищ стоит!
Артему, впрочем, было не до сожалений о деньжищах, которые ботинок стоил-таки: на площадке уже стоял перепуганный парнишка – сын женщины, к которой вызывали врача, – и махал руками: скорей, мол, давайте.
Первым делом Артем чуть не упал, зацепившись подошвой за ковер, но все же удержался на ногах и кое-как дохромал до постели больной.
Приметливая Галя выхватила из чемоданчика жгут, наклонилась и проворно перехватила жгутом башмак, подвязав подошву.
– Надеюсь, кровоснабжение не прекратится, – усмехнулась она.
Пациентка смотрела на них затуманенными от боли глазами, с некоторым испугом. Испугаешься тут! Что за фокусы врачи начали показывать прямо с порога?!
Ей было лет сорок, но болезнь людей старит. Бледная, вся в поту, хватает воздух ртом… на тумбочке около дивана коробка от туфель «Франческо Донни», набитая лекарствами, – домашняя, значит, аптечка, – отдельно лежит туба с таблетками нитроглицерина.
Артем вдруг вспомнил, что где-то он читал: за границей нитроглицерин в состав аптечек не входит – его можно получить только по назначению врача. У нас же это необходимое средство первой помощи на дому. Невесть когда «Скорую» дождешься, да и недоукомплетованы они порою медикаментами.
– Так, – сказал Артем, – нитроглицерин принимали – и не помог? Ох, извините, здравствуйте.
– Здравствуйте, – вздохнула женщина, – не помог… вот здесь, за грудиной, как болело, так и болит, а раньше помогал сразу. Может, у него срок годности вышел?
– Может, – покладисто сказал Артем, одной рукой проверяя пульс, другой доставая фонендоскоп. – Давайте-ка я вас послушаю.
Галя уже разворачивала манжетку тонометра.
Если после приема нитроглицерина загрудинная боль не уходит – это плохой признак. Неприятное слово «инфаркт» сразу приходит на ум.
Тахикардия, потливость…
– Где болит? Как именно? Почему вы не лежите?
– Лежать больно, сидеть легче. Жжет, тяжело, как бы распирает…
– Сто восемьдесят на сто, – сказала Галя.
– Что со мной, доктор? – спросила женщина, с трудом сдерживая испуганное всхлипывание.
– Стенокардия как минимум, – уклончиво ответил Артем. – Аспирин есть дома?
– Аспирин?! – Она посмотрела на него чуть ли не с презрением.
– У вас что, непереносимость?
– Почему? Переносимость. Но при чем тут аспирин? У меня же нет температуры! И кто теперь вообще применяет аспирин?!
«Знание – сила, – подумал Артем. – Все все знают! И даже на пороге инфаркта спешат свои знания продемонстрировать. А другие – идиоты. Особенно врачи».
– Сейчас я вам все расскажу, но сначала примите аспирин. Галя, дай аптечку, пожалуйста. Не глотать! Разжевать. Теперь – «Изокет-спрей». Откройте рот.
– Но у меня же не горло болит!..
– Но вы же хотите, чтобы оно у вас когда-нибудь заболело снова? – буркнула Галя, она очень болезненно воспринимала пререкания пациентов с врачом. – Живенько откройте рот! Вот так. Морфин, Артем Сергеевич?
– Давай. Однопроцентный. А потом – нейролептанальгезию. Стрептокиназу готовь, но пока подождем… Так, адреноблокатор. Что у тебя еще есть? Пропранолол?
– Нет, атенолол.
– У вас вес какой?
– Что?! – с ужасом простонала больная.
– Весите сколько, спрашиваю?
– Не помню… а зачем?!
Артем начал злиться. Чем хорошо работать в реанимации – больные, как правило, в отключке, лишних вопросов не задают. Эта же – говорунья…
– Предположим, семьдесят кэгэ… – прикинул он.
– Почему семьдесят? – возмутилась женщина, тяжело дыша. – Шестьдесят семь!
«Пациент скорее жив? – подумал Артем. – Хотя черт знает этих женщин, они только на столе у прозектора перестают дергаться оттого, что кто-то видит их складочки на боках и выпирающий живот!»
– Давай… ну, десять миллиграммов. А теперь – про аспирин. Понимаете… вас как зовут?
– Клавдия Сергеевна, – ответила больная.
Артем отметил, что, хоть дышит она по-прежнему тяжело, голос звучит уже более четко. «Изокет-спрей» действует быстро. И потливость пропадает… А все же в больницу ее надо отвезти.
– Значит, так, Клавдия Сергеевна. Приступ стенокардии, ведущий к инфаркту, возникает из-за тромба. Склеиваются в комок тромбоциты и фибрины – и перекрывают артерию. Надо этот тромб разрушить. Вы будете смеяться, но именно аспирин уменьшает способность тромбоцитов склеиваться друг с другом. О таких препаратах, как тромбо-асс или кардиомагнил, слышали?
– Слышала…
– Это тот же самый аспирин, по сути дела, только название более внушительное. Ну, теперь вам полегче стало?
– Полегче, доктор, полегче… – пробормотала она почти изумленно.
– Ну вот и хорошо. Тогда скажите сыну, какие для вас вещи собрать. В больницу поедем!
– Да вы что?! – Клавдия Сергеевна всплеснула руками. – Я не поеду! Как же он без меня?! Вы, вообще, представляете…
– Вот и я думаю, – перебил ее Артем, поднимая ногу и критически оглядывая Галино «рукоделие», – как же он будет без вас… всю жизнь? А шанс у него такой есть, причем реальный, если вы в больницу не поедете. Ты, парень, как полагаешь, что лучше: подождать неделю, пока мама выздоровеет, или цветы на могилку ее носить?
Паренек зарыдал в голос.
Клавдия Сергеевна, впрочем, не заплакала – посмотрела с ненавистью на Артема и демонстративно спросила у Гали:
– Какие вещи нужно брать с собой?
«Пациент скорее жив!» – усмехнувшись, подумал Артем и набрал номер диспетчерской: надо было узнать, какая больница сегодня дежурит по «Скорой» и есть ли там хорошая кардиология.
Сначала они отвезли Клавдию Сергеевну, которая так и не перестала дуться на Артема, а потом он поехал переобуваться. И вот снова вызов, и на все про все – три минуты!
* * *– Какую еще «Скорую»? – испуганно спросил Жданков.
– «Скорую помощь», – раздался приятный женский голос. – Вызвали на этот адрес.
– Что за глупости?! – взвизгнул Жданков. – Уезжайте!
– Погодите, – вновь зазвучал доброжелательный голос. – Вы, по-моему, очень сильно взволнованы. Думаю, вам нужна психологическая поддержка. Позвольте вам помочь. У вас какие-то проблемы?
– Проблемы? – растерянно повторил Жданков. – У меня… да…
– Скажи им, чтоб валили вон! – шепотом приказал Мокрушин, выглядывая из ванной комнаты.
Жданков посмотрел на него заплаканными глазами и спросил:
– А может, это вы «Скорую» вызвали?
– А на хрена?! – прошипел Мокрушин. – Совсем спятил? Гони их к черту!
– Вы с кем-то разговариваете? – Голос за дверью прозвучал настороженно. – Кто-то еще есть дома?
Мокрушин помотал головой, выразительно показал Жданкову кулак и скрылся в ванной.
– Никого нет, – сказал Жданков. – Я один.
– Я чувствую, вы в таком состоянии, что вам нельзя быть одному, – настойчиво сказала женщина. – Я профессиональный психолог, работаю с гендерными проблемами.
