Владимир Дурягин - По дороге к Храму

– Трое: мама, жена и дочка. Правда, мама в другом регионе живет, на юге. Летом мы все втроем к ним и нагрянем.

– А, у меня дом, совсем рядом. Часа за два недоходя до Котласа, посёлок на берегу стоит. Мимо поплывем, покажу.

– Да, что ты!? – удивлённо и радостно воскликнул Григорий.

– Видать судьба надо мной смеётся. Собирался в отпуск, а пришлось мимо дома…

– Ничего. – Мечтательно улыбнулся лейтенант. – Сделаем дело и гульнём смело.

– Не-а… Ротный мне его отменил. Я возмутился, когда он меня командировкой «наградил»… Так, ведь, до хрена же желающих! Почему именно меня? За пререкание со старшим по званию, мол…

– Ничего, отойдет твой ротный…

– Не-а. Не отойдет. У него сейчас дисциплина во главе угла. Он в Академию поступать хочет.

– Не повезло, конечно. Но, не печалься – это не смертельно. Вон ребятам в горячих точках…

– Да, ладно. – Как-то неожиданно перебил лейтенанта сержант. – Я, что, не понимаю?.. Все равно обидно, блин!

Они замолчали, слушая, как волны бьют в корпус судна, и Григорий представил себя на месте этого младшего сержанта из показательной разведроты. Ему стало жаль бойца, по воле судьбы лишившегося отпуска на родину. Он даже почувствовал перед ним какую-то долю своей вины потому что за службу ни разу не участвовал ни в кроссах, ни в марш-бросках ни в ученьях. Он снова посмотрел на пригорюнившегося сержанта.

– Да, не убивайся, ты! Смотреть тошно. …У вашего посёлка пристань есть?

– Да. Летом «Ракета» пристаёт.

– Слушай сюда. Я поговорю с капитаном, если причалит, отпущу тебя на побывку. Терять мне нечего. Я почти гражданский… Но ты меня догонишь в Котласе, чтобы в часть вместе вернуться. Так, когда примерно твой посёлок покажется на горизонте?

– Н-ну, если таким ходом, наверное, поздно вечером. А, может быть и ночью.

– Короче: дома побудешь, а завтра к вечеру, на речном вокзале, в комнате отдыха. Там спросишь…

– Товарищ лейтенант!..

Глава 10

Отбыв половину назначенного судом срока, Андрей Терёхин, возвращался домой. Он долго ошивался на вокзале северной станции Урдома, в ожидании своего поезда. От томительного ожидания, нагонявшего тоску, он с радостью разговорился с подсевшим к нему на холодный деревянный диван, подвыпившим молодым человеком. По разговору и по одежде, тот был явно из местных. Простецки предложив Андрею бахнуть по стакану, для знакомства, он достал горсть помятых купюр и принялся их расправлять.

– Да, ладно. – Андрей зажал его кулак с деньгами в свою шершавую ладонь. – Не парься.

– А-а… Тогда пошли?

Небольшой буфет, находился с другой стороны вокзала, где Андрею с утра довелось поглотить холодную и ужасно дорогущую курицу, запив её чаем почти без заварки.

– На «зоне», и то… чаёк покрепче был. – Высказал он своё недовольство буфетчице, не обратившей на его реплику никакого внимания.

Отведав с аборигеном душу согревающего напитка, Андрей с больной головой, очнулся на холодной пожухлой траве, рядом с вокзалом. Его растормошила проходившая мимо сердобольная старушка.

– Вставай милой. Простынешь весь. Земля сейчас такая холонная…

Андрей, плохо соображая, кое-как поднялся и, спотыкаясь, побрёл в зал ожидания. Он оглядел малочисленных ожидающих и проверил свои карманы. В них не было и ломаного гроша. Он снова оглядел зал ожидания, надеясь увидеть того самого аборигена, и впился взглядом в знакомое лицо. Долго и упорно морщил лоб, вспоминая, кто это, и в похмельном сознании мелькнуло: «Хилый?!»

Хилый поняв, что его, как бы то ни было, признали, держа руки в карманах штанов, неторопливо подошёл к Андрею. Тому же эта встреча была никак не в тему. Ему не хотелось разговаривать ни с кем, тем более с этим. Инстинкт самосохранения, заставил внутренне напрячься.

– Что?.. Тебе тоже довелось баланды похлебать? – спросил Хилый, но руки не подал, так как Андрей был сыном мента. – Я думал: они своих сынков не сажают. Ну, и, краснопёрые! – Оскалился он. – Сколько парился?

Андрей не знал, куда себя деть. Его глаза бегали, не желая смотреть на развеселившегося рецидивиста, и он подошёл к пустому дивану, присев на его округлость. Хилый присел рядом, по-дружески, толкнув Андрея локтем в бок:

– Ну, что ты, как не родной? Похавать нету? Вчера тут, с одним выпили, очухался – не копья в кармане! – Ничуть не жалея о случившемся, высказал Хилый.

– Лёхой зовут? – встрепенулся Андрей.

– Да какая разница? Лёха, Тимоха… Тоже вытряхнули?! Во, бля, попали! Ни за что бы не подумал, что в этой дыре ловкачи пасутся! Пожрать, значит, нет?

– Откуда?

– Ладно, не привыкать. В поезде чего-нибудь раздобудем.

– А, когда поезд-то?

– Смотря какой.

– Так… Питерский…

– И, мне – он же. По расписанию должен быть… через пару часов, а в связи с повсеместным бардаком, не знаю. И, никто не скажет. Потому, что народишко в ентих местах… дюже странный. Не заметил?

Ожидавшие своих поездов пассажиры, бросали на них быстрые косые взгляды, и придвигали багаж поближе к своим ногам. Слышались негромкие разговоры, кашель, позвякивание чайных ложек о стаканы. В этой обстановке, Андрей чувствовал себя не очень комфортно. Он скрипнул плотно сжатыми зубами.

– «Когда же всё это кончится, чёрт возьми!» – Сердито подумал он и посмотрел на Хилого.

– Так… ты разговаривай, – угадав его мысль, посоветовал тот, – время быстрей пройдет.

– Вроде бы… не о чём.

– На какой «зоне» торчал?

– Тут… неподалёку.

– Их тут много. И все неподалёку.

Андрей назвал номер почтового ящика.

– На общаке, значит. А, по какой статейке?..

– «Вот приклеился! И, свалить-то от него здесь некуда!» – Снова сердито подумал Андрей. Хилый на сей раз, оглядел его внимательней.

– Ты, случаем, не «стеклорез»? Больно мордаха у тебя смазливая. Такие девкам нравятся…

– Нет, не стеклорез. – Андрей нервно сунул ладонь за полу телогрейки. – Паровоз под откос пустил… на спор.

– Ух-ты! И, много выспорил?

– Трёшник. Правда, скостили малёхо.

– В активе был?

– Не был я не в каких активах!.. Ёлки пилил в ускоренном темпе, чтобы не задубеть. Чего прицепился, как следователь?

– Да, ладно, не бузи. Я так, для знакомства спросил. На пару, всё-таки ехать.

Андрей нехотя разговаривал с Хилым о всякой всячине до самого прихода поезда.

Наконец-то народ засуетился, навьючивая на спины вещмешки, спортивные сумки и заспешил на перрон. Андрей и Хилый тоже вышли из зала ожидания.

– Ну, что? Будем проситься в «СВ»? – спросил Андрей, направляясь к общему вагону.

– Ты на самом деле «лох», или прикидываешься? – остановил его Хилый. – Кто тебе там рад будет? Тем более в этаком прикиде… иди за мной.

Они обошли состав, и очутились на другой его стороне.

– Вот – это наш перрон. Чувствуешь, какая тут свобода?

Хилый, подпрыгивая, дергал за каждую дверную ручку, отыскивая не запертый на «секретку» замок. На шестом вагоне ему повезло. Андрей всё это время шёл рядом, оглядываясь по сторонам.

– А, вот, и наш вагон. – Проговорил Хилый, открыв дверь, и быстро влезая в тамбур. Андрей последовал за ним. Тихонько притворив дверь, они присели на корточки.

– Закуривай. Если пойдет проводник, то мы просто перекуриваем. – Объяснил ситуацию Хилый. Андрея пробирала мелкая нервная дрожь.

– Боишься – не делай, делаешь – не бойся. – Заметив у попутчика колотун, усмехнулся Хилый.

– Да, я… просто замерз. – Сказал в свое оправдание Андрей. – Железо кругом.

Курить пришлось минут двадцать. Когда поезд тронулся, Андрей увидел довольное выражение лица Хилого, и почувствовал облегчение.

– Вот теперь, снимаем телаги, и идем искать «СВ». – Не выпуская из губ папиросы, он снял с себя телогрейку, засунув ее себе под руку. – Пошли.

Они миновали несколько вагонов и, наконец, оказались в общем, лишь на половину заполненном пассажирами. Подсев в сумрачное отделение, где скучала особа средних лет, «зайцы» переглянулись. Женщина сиюминутно встала и, разметав рыжие волосы по плечам, покинула насиженное место. Андрей и Хилый, вполне удовлетворенные её решением, расселись по углам, у самого окна. Но через некоторое время от этого удобства пришлось отказаться. Сквозь невидимые щели сифонил холодный воздух. Хилый присел на краю нижней полки, чтобы просматривался весь проход и, подперев кулаком подбородок, стал присматриваться к пассажирам, попадавшим в поле его зрения. Он увидел приближающуюся к ним тучную проводницу. И, когда она поравнялась с их отделением, Хилый будто был законным пассажиром, тихонько спросил:

– А, нельзя ли, мать, чайку горяченького организовать? Прохладно здесь, у нас. – Последнее предложение прозвучало с явным укором.

– В общем вагоне чай подавать не положено. – Сухо отмахнулась проводница, и проследовала дальше.

– Вот, ведь, как! На воле… и даже, чаю не попить. – С усмешкой подмигнул Хилый Андрею. – Ладненько. Сиди тут, я сейчас…