Владимир Дурягин - По дороге к Храму

Работы Андрей не боялся, поэтому «статус мужика» ему присвоили сразу. Правда постоянно приставали активисты, склоняя к стукачеству, но он как-то не выдержал и психанул, порвав на груди кальсонку:

– Не буду стучать! – Гаркнул он на весь коридор барака так, что из дверей комнат высунулись любопытные стриженые головы. – Лучше прямо сейчас меня кончите!

Активисты поухмылялись и, опасаясь бузы, ушли. Мужики посоветовали в одиночку по зоне не ходить, а если «красные» не отвяжутся, сказать об этом ворам. Те их вмиг на место поставят, потому как Андрюха мужик правильный.

Со временем все это подзабылось, но всё равно приходилось держать ухо востро, так как жизнь на зоне была полна неожиданностей. Так однажды, вернувшись уставшим с делянки, Андрей умылся и вытирал лицо шершавым вафельным полотенцем. Вдруг сзади его кто-то нежно тронул за локоть. Он резко обернулся и сделал шаг в сторону. Перед ним, улыбаясь, стоял Ковач, один из активистов. Сначала Андрей чуть замешкался но, увидев взгляды мужиков, искоса следящие за ними, словно взбесился! С налившимися кровью глазами, он набросился на активиста и, схватив того за горло, принялся душить. Ковач был намного крепче Андрея и, изловчившись, отшвырнул его к стене. Андрей, ударившись головой, проломил кафельную плитку но, поднявшись, снова кинулся на активиста. Мужики встали между ними.

– Вальтанулся, что ли?! – Изменившись в лице, потирая ладонью горло, прохрипел активист, с опаской поглядывая на оторвавшихся от своих дел зэков. – К начальнику иди, зовет!

Наступила минутная тишина и только из коридора слышались чёткие шаги удалявшегося активиста. Теряясь в догадках, Андрей отнёс туалетные принадлежности в тумбочку и быстро одевшись, направился к начальству. В дверях он остановился и оглянулся. Зэки с сочувствием смотрели ему вслед.

– Если, что… Не поминайте лихом. – На всякий случай сказал он, грустно улыбнувшись.

В кабинете кроме хозяина, сидел замполит, отрядный и стоял спиной, глядя в окно, кто-то еще, в новом военном мундире.

– Ну, чего топчешься? – весело сказал хозяин. – Проходи. Бери, вон, стул…

Андрей неторопливо, вразвалку, подошел к столу и, стараясь не на кого не смотреть, присел на край стула.

– Ты зачем Ковачу в горло вцепился? – мягким тоном спросил начальник.

Андрей боднул головой воздух и, ухмыльнувшись, ответил:

– Да не было этого, гражданин начальник.

– «Гражданин начальник»! – Передразнил его замполит. – Мы за него хлопочем… Документы на досрочное освобождение готовим, а он активистов душить удумал.

Последние слова на осужденного произвели огромное впечатление, но он упрямо повторил:

– Не было этого.

Краем глаза он заметил, как трясется от смеха спина стоящего у окна офицера. И, тот не выдержав, повернулся. Андрей увидел смеющееся лицо отца. Он на мгновение закрыл глаза, прогоняя наваждение. Отцовский голос произнёс:

– Сколько раз я говорил, что нынешний режим в ИТКа, не исправляет, а напротив… Вот наглядный пример! Года не прошло, а он уже натуральный уголовник. Ну, здравствуй, сынок. – Отец не обнял его, а протянул руку ладонью вверх. Андрея сдерживала новая отцовская форма, непривычно величественно сидевшая на родителе и эта казённая обстановка, иначе он бы, как ребёнок, кинулся отцу на шею.

Через сутки, когда отец уехал, его перевели работать на кухню, помощником хлебореза.

– Смотри, – сказал начальник, – будешь дуру гнать – порву документы на досрочку. Так, брал Ковача за горло? – Андрей, молча, опустил голову. – Ладно, иди, работай. Герой-геморрой, блин!

На пятый день работы в хлеборезке, Андрей решил обратиться к начальству с просьбой о переводе его обратно на лесоповал. Хлеборез, большеголовый с мясистым носом и с не сходящими мешками из-под глаз, вопреки всем зоновским правилам, начал осторожно домогаться до нового помощника. В комнате для курения, где отдыхал в перерыве Андрей, он появился, играя длинным кухонным ножом, похожим на кинжал. Подсев к нему вплотную, хлеборез в отвратительной улыбке растянул свой нос по щекам.

– Тоскливо? – спросил он шепотом. – Может, развлечёмся?.. Уж больно мордаха у тебя смазливая. – Он толстыми пальцами коснулся потной шеи Андрея.

– Да ты чего, мужик, с ума съехал?! – Как ошпаренный вскочил с места помощник.

– Вот тут ты глубоко ошибаешься. – Похлопывая плоскостью лезвия по ладони, медленно приподнимаясь, проговорил хлеборез. – Мужиком я никогда не был и не буду. Мужики в колхозах, а их нынче ликвидируют. – Следуя на выход, он снова приблизился, прижав лезвие ножа к горлу Андрея, и улыбаясь, прошептал прямо в лицо. – Я, не тороплю. Ты, подумай. Я никому ни звука… Жить будешь хорошо-о… – Последние слова, он будто спелую ягоду причмокнул языком к нёбу.

Оставшись один, Андрей от собственной беспомощности почувствовал нервный колотун.

– Суки! Козлы все! – Беззвучно ругался он, стуча кулаком в свою ладонь. – И, начальники, все козлы! На кой мне сдалась эта хлеборезка?! Я бы и в лесу своё догорбатил!..

… К счастью начальник оказался на месте. Андрей постучал по наличнику и, не дожидаясь приглашения, вошёл в обшитую дерматином дверь.

– Здрасте.

– А-а, Терёхин! – Будто обрадовался начальник. – Проходи, рассказывай.

Андрей растерялся.

– А, чего рассказывать? – насторожённо спросил он.

– Так… ко мне просто так никто не ходит, по доброй воле. Тем более с нарушением субординации. Я же вижу, что ты весь взъерошенный, как воробей после драки.

– Не было никакой драки, гражданин начальник…

– Так, что было? Хлеборез приставал?

От этого вопроса у Андрея нервно дёрнулось веко. Начальник пользовался его приходом, чтобы склонить его к стукачеству. Андрей опустил голову, помял в руках головной убор и, кашлянув в него, безнадёжно спросил:

– А, нельзя… мне обратно в бригаду?

– Фь-ю-ить! – Присвистнул начальник, задрав нос в потолок. – Вот, уж, нарожала… матушка дураков! – Он никак не думал, что Терёхин младший добровольно попросится обратно на лесоповал. Они недолго помолчали. Начальник крутанулся в кресле и с усталым видом произнёс:

– Чёрт с тобой, Терёхин. В бригаду, так в бригаду. Только поторопись, пока твою «шконку» не заняли.

– Так я пойду? – обрадовался Андрей.

– Ступай, с глаз моих. – Отмахнулся начальник. – Отец спросит, скажешь сам мол… А-то подумает про нас чего нехорошее.

– Спасибо вам, большое!

– Слабачё-о-ок. – Сказал начальник сам себе, когда осужденный скрылся за дверью. – При первом же нажиме дрищет. Только из-за щедрости отца твоего и выпущу «по половинке», сморчок.

На другой день, Андрей снова работал на лесоповале. Его радовал шум бензопил, треск падающих ёлок, барабанная дробь дятла во время перекура и даже попадавший за воротник снег, обдававший кожу приятным холодком. Только теперь он понял, что здесь на настоящей работе, время летит намного быстрей, приближая день освобождения.

Незаметно наступила весна, а за ней и лето, знойное, полное кровососущих насекомых. Лес гудел не только от работавшей техники, но и от мириад насекомых, с которыми птицы были не в силах справляться.

Во второй половине дня Андрея окликнул бугор, сурового вида рецидивист:

– Терёхин!

– Здесь я.

– Поди сюда. Вон на той делянке, берёзки свалили. Сходи, навяжи штук полста веников. За то обещали чайком побаловать.

– Сделаем. – Ответил довольный Андрей. Не всегда удается побыть одному, особенно в таком дремучем лесу. Да и приятно было осмысливать, что тебе доверяют. Уставшие ноги привели его к штабелю берёзовых хлыстов. Рядом лежала куча свежих обрубленных сучьев. Не теряя не минуты, он принялся за дело. Через пару часов веники вялились на солнце. Удовлетворённый проделанной за короткий срок работой, он оглядел лес и, забравшись на кучу, стал наслаждаться запахом берёзовых листьев, рассматривая на голубом небе кучевые облака причудливой формы. Он не заметил, как заснул. Проснулся от приближавшегося к нему звонкого лая овчарки. Протерев глаза, и оглядевшись, Андрей понял, что проспал очень долго, и бригада в лагерь уехала без него. В груди захолонуло – после поверки по нему объявили розыск!..

…Увидев зэка, собака в бешеном азарте, вырвала повод из рук юного краснопогонника, и с оскаленной слюнявой пастью буквально влетела на кучу веток, без разбору хватая его острыми зубами за руки, за ноги, за всё, где только было можно прокусить одежду. Андрей, собравшись в комок, лежал неподвижно, закрывая голову руками и, пряча лицо в пахучие листья. На мгновенье ему показалось, что это конец. Сейчас эта тварь доберется до горла, но прозвучавший резкий окрик, заставил псину отступиться от жестокой процедуры. Тут подоспело другое отделение. Тоже с собакой, только совсем другой породы.