Ася Лавруша - Шведский стол (сборник)
Они ехали по грунтовой дороге, с обеих сторон машину догоняли поля. По форме – нормальные российские сельскохозяйственные угодья, по цвету – фиолетово-лиловые импрессионистские полотна. Ксане Андреевне казалось, что время и пространство ее дурачат, а в голове у нее наперегонки бегали два слова – притворно-сердитое слово «сюр» и насмерть усвоенный в советской школе «реализм».
– Ребята должны вернуться часа через полтора, – сказал Николай, посмотрев на часы. – Ужинать будем в восемь. Вы сможете отдохнуть, а Эльса успеет приготовить что-нибудь особенное. Эльса – это наша дальняя родственница, она живет с нами много лет и занимается хозяйством.
Появление в контексте какой-то Эльсы, которую Ксана Андреевна тут же представила себе лиотаровской шоколадницей, по идее, должно было снова покуситься на Ксанино чувство уверенности в себе, но за последние сутки ей, наверное, надоело смущаться – она просто едва заметно пожала плечами и про себя произнесла: «Эльса так Эльса! Что я служанок не видела? Да сколько угодно! Правда в кино, но ведь в реалистичных же фильмах!..»
Хозяйский дом был просторен и патриархален: стены из крупно-тесанного серого известняка, выложенное светлым камнем невысокое крыльцо, входные дубовые двери с подслеповато-сонным толстым старинным стеклом. Два высоких этажа, на первом сразу большой холл-столовая с тяжелой, уверенной в себе дубовой мебелью – и ни души.
Николо проводил Ксану Андреевну на второй этаж в комнату для гостей. Пространство там располагало к неторопливому, без суеты, отдыху: стены скромный беж, дощатый идеально струганный пол с ловкой домотканой дорожкой, легкое кресло-качалка у окна, полки с книгами, среди которых Ксана Андреевна разглядела множество русских названий, уютная кровать под романтическим балдахином, на полу у кровати огромная стеклянная ваза в форме обыкновенного ведра, в ней сноп сухой пшеницы. На непогрешимо ровной стене висел телефон – старинный черный с пустоглазым белометаллическим диском и крупными полустертыми цифрами в пластмассовом «яблочке» центра – местный родственник-ровесник аппарата, по которому когда-то можно было попросить «барышню» соединить со Смольным. Ксана Андреевна улыбнулась:
– У вас очень хороший дом, хороший и добрый…
– Я был уверен, что вам тут понравится! – ответил Николо. – Так что осваивайтесь. Можете отдохнуть или выйти погулять, а в восемь увидимся в столовой.
Оставшись одна, Ксана Андреевна распаковала вещи, побродила по комнате, осторожно касаясь мебели, всевозможных мелочей и корешков книг. Взяла с полки нарядного в сафьяне Чехова, сборник назывался «Детвора», присела с книгой в кресло-качалку, но не успела прочитать и страницы, как уснула. Ей снились два лопоухих черноволосых мальчика, водившие вместе с Анечкой хоровод у новогодней елки под присмотром Эльсы-шоколадницы, которая вдруг превратилась в нечто среднее между Эллой Фитцджеральд и чернокожей нянькой Скарлетт О'Хара из кинофильма «Унесенные ветром».
Проснулась ровно за полчаса до ужина. Снизу доносились быстрые итальянские голоса, мгновенно отозвавшиеся в ее душе резонирующим волнением какого-нибудь зубно-губного музыкального инструмента из тех, которые так любят наши северные народы. Пытаясь отвлечься от волнения, Ксана разложила на кровати все свои наряды и долго выбирала, что ей надеть. Остановилась на ярко-синем платье из вискозы с рукавом три четверти – ему, правда, уже года три или четыре, но оно из «любимых» и ей очень идет. К нему черные летние туфли на небольшой, неудобной для курортных песков шпильке. Хорошо, что она все же взяла их с собой, а то ее мягкие в дырочку кожаные тапочки на покрытом ковром дубовом полу смотрелись бы как-то несолидно!
Перед самым выходом посмотрела в зеркало и поставила своему отражению твердую четверку. Даже четверку с плюсом.
В столовой вокруг покрытого сиятельной белой скатертью стола споро, но без суеты, перемещалась Эльса – крупная, высокая, глазастая и жгучая, похожая на таксиста и авиапилота, только без усов. Сдержанно улыбнувшись, она кивнула Ксане Андреевне. Та в ответ сказала «Хай» и нахмурилась, снова вспомнив кино про дьявола. Во внешности родственницы явно присутствовало что-то от ведьмы.
Ксана Андреевна вдруг представила, что она не первая, кого Николай привозит на остров. Потом вспомнила свой недавний сон и Эльсу, которая была похожа на Эллу Фитцджеральд… К Элле Фитцджеральд присоединился однофамилец по имени Скотт, писатель, автор страшного рассказа «Алмазная гора», в котором убивали всех, кто оказывался в каком-то особом месте, где были собраны все сокровища мира… Ни действующих лиц, ни других деталей рассказа Ксана не помнила, но возбужденное воображение предложило ей следующий родственный сюжет: Николай Кроче обманом привозит к себе на остров глупых старых теток, вроде нее, умерщвляет их, и из тел изготавливает какой-нибудь трансген для выращивания своего розмарина! А толстая Эльса работает у него на самых черных участках производства…
В столовую вошел улыбающийся Николай. Глаза его сияли так, словно по фамилии он был не Кроче-Коротич, а Сличенко. Брюки на нем были цвета кремового, а рубашка – шоколадного… Ксана Андреевна мысленно обозвала себя «дурой».
Вслед за Николаем появились двое почти одинаковых молодых людей.
– Оксана, знакомьтесь, это мои мальчики! Левый Джованни, правый Джузеппе! – представил Николай.
Мальчики опустили головы в почтительном поклоне.
Им было лет по двадцать пять – тридцать. Оба высокие, стройные, в черных брюках и черных сорочках. Черноволосые, с ярко-алыми губами и такой нежно-сливочной кожей, которая никогда не позволяет мужчинам выглядеть свежевыбритыми – словом, очень колоритные.
Сначала Ксане Андреевне показалось, что они похожи на грузинских сванов. Ей даже захотелось дать им в руки по посоху, а на головы надеть войлочные шапки, прошитые витой черной ниткой. Но потом она передумала, решив, что гораздо больше мальчики напоминают черных лебедей.
На ужин подавалась воздушная рыба и гогеновского вида овощи. Нет, Ксана Андреевна помнила, что география Гогена – это другие острова, но общая экзотичность ситуации оправдывала неточность. Ела Ксана неторопливо и с удовольствием. За столом по большей части молчали, и только изредка рассеянно и тихо вздрагивали серебряные приборы.
– Очень вкусно, – произнесла гостья.
– Эльса замечательно готовит. В этом смысле вы тоже не пожалеете, что приехали к нам, – ответил Николай и наикуртуазнейшим образом предложил Ксане добавку.
– О, нет-нет! Спасибо, я уже сыта! – воскликнула Ксана, которая на самом деле запросто могла бы съесть как минимум еще порцию.
Обращаясь к сыновьям, Николо что-то быстро произнес по-итальянски. Ей показалось, что прозвучало слово, похожее на «аристократико».
– Я сказал мальчикам, что русские аристократки всегда ели очень мало, – объяснил Николай, на что Ксана со скромным достоинством улыбнулась, а потом подумала, что аристократки не только мало ели, но еще умели вести непринужденную беседу.
– Как жаль, что ваши мальчики не говорят по-русски, – вздохнула она.
– Мне тоже жаль, – ответил он. – Но у меня вечно не хватало времени, и их воспитанием в основном занималась жена.
«Аристократки должны уметь вести непринужденную беседу в любой ситуации,» – с преподавательской строгостью определила про себя Ксана и вспомнила обложку англо-русского разговорника, который она усердно изучала две недели перед отъездом.
– Ай хэв э дотэ, – церемонно сообщила она «лебедям». – Хе нэйм из Полина. Она… Ши из… – Ксана Андреевна никак не могла вспомнить, как по-английски будет юрист, но после непродолжительного раздумья выкрутилась: – Ши из адвокат… Энд ай хэв э грэнддотэ… Анечка…. сыкс йеарз олд…
Черные лебеди растянули свои сочные красные клювы в улыбку, а Ксана поймала теплый взгляд Николая, и все английские слова журавлиным клином тут же упорхнули из ее головы.
Во время кофе и апельсинового желе Ксана Андреевна размышляла, стоит ли предлагать Эльсе помощь. По нашим меркам гостья обязана вызваться помыть посуду. А в синонимической Грузии такая инициатива может даже оскорбить хозяйку. Но, с другой стороны, Эльса же не хозяйка – Николай назвал ее родственницей, которая организует быт. А это значит, что к работе своей она вполне может относиться без трепета, присущего южным женам, и будет рада помощи… Ксана Андреевна уже собралась было дать Эльсе понять, что она тоже не прочь поработать, и попробовала мысленно подобрать для этого подходящий жест. Вспомнила пионерский салют. Мальчиша-кибальчиша. Буржуинов. Буржуины подсказали, что Эльса блюда принесла, но за стол со всеми не села. «Может, она не стала есть не потому, что не хотела, а по каким-нибудь иерархическим причинам?..» – задумалась гостья.
«Наверное, она жалеет, что приехала, – думал Николо, тайком читая на Ксанином лице растерянность. – Нужно дать ей возможность привыкнуть к обстановке, не докучать разговорами, не навязывать свое общество… Да и мне самому нужно привыкнуть к тому, что в доме находится незнакомая женщина. Пусть даже такая милая, как она…»
