Юрий Запевалов - Золото севера
– Да что ты на меня-то навалился, я что ли участвовал в этих разоблачениях?
– Вот, вот, пройдет совсем немного времени и все вы – вчерашние соратники и активные участники, все вы и партийные, и беспартийные, все вы постараетесь отмежеваться от сегодняшних дел. Да нет, не понять вам всего этого сегодня… – и замолчал. Ни на какие вопросы больше не ответил. Встал и ушел от костра.
Никогда больше до конца промывочного сезона таких разговоров у костра не было. А потом, с окончанием «промывочного сезона», их дороги разошлись. Надолго, навсегда…
* * *Георгий еще спал, после суточного дежурства, когда поздним вечером в его дверь громко постучали. Георгий быстро накинул халат и открыл дверь. В дверях стоял начальник участка, дальше по коридору, у двери комнаты Димы – какие-то люди, в штатском и милиция.
– Георгий, надо выйти на смену, заменить Диму, ты все же поспал, Борису заступать с утра, пусть ещё поспит… – Борис, это третий горняк, они втроем работали по графику «сутки через двое» – Да и осталось совсем немного, когда начнут сполоск, ты можешь уйти спать, я там скажу кому положено.
– Да что случилось-то?
– Потом, потом, давай быстро к Промприборам, там же нет никого, без надзора же, понимаешь, что может произойти!
До вахты ходьбы от общежития 7-10 минут. Георгий, заполнив все журналы и пройдя положенные формальности, побежал к Промприборам. Полчаса ушло на обход всех рабочих мест, проверки замков и пломб на шлюзовых дверях, по дороге ни с кем не обмолвился не единым словом, но люди сами потянулись к постоянному костру.
– Что произошло, – спросил у электрика, который догнал Георгия и тоже смотрит вопросительно.
– Никто ничего не понял. Подошел начальник, отозвал Диму, а у самой вахты мы увидели «оперов», еще каких-то людей, Диме накинули наручники и быстро куда-то увезли. Машину мы видели, лагерный «бобик». Мы думали ты сам нам что-нибудь скажешь.
– Да не знаю я ничего, только проснулся…
Дима также как и все мастера в первые дни сполоска носил мешочек с золотом в кассу, также иногда «путал» кассиров, но каждый раз он не забывал зайти в общежитие и чуть-чуть отсыпать золотого песка в специальную баночку. Потом он сдавал золото в кассу, возвращался домой и зарывал свою дорогую баночку в специально устроенное на чердаке углубление. Так он отсыпал уже не первый год, откладывал понемногу все время, пока он там жил и работал. Теперь понятно, почему он не реагировал на предложения начальства пойти на повышение, бизнес, как теперь говорят, есть бизнес. Заподозрили его давно, стали следить, определили пути сбыта и вот, пришло время задержания. Время выбрали удобное – в смене самое малое количество людей, и в общежитии мало народу. Родители Димы жили где-то в Иркутской области, он туда и возил свои драгоценные «накопления» в каждый отпуск. Что тогда было не возить, ни контроля разного там электронного, ни «хомутов» портовских, да и паспорта никому в голову не приходило проверять. Свобода личности в то «угнетенное» время была абсолютной. И никаких тебе взрывов, убийств, никакого «рэкета». Это сейчас, пока дойдешь до метро, паспорт три раза проверят. А все равно и взрывают, и убивают, уж и само правительство, окружив себя пуленепробиваемой броней и многочисленной охраной не знает куда и как спрятаться! (вспоминается, как мать Александра Ульянова с прошением о помиловании сына подошла к царю в церкви – ну-ка, подойди сейчас!).
Там, в Иркутской области, у Димы был налажен сбыт. Через Бодайбинскую «Золотоскупку»! Но «Золотоскупки» не стало, золото копилось, нужен был новый сбыт, а его пока не было. Дима надеялся на отпуск, в отпуске все, мол, организую, а золота скопилось уже прилично. И все там, у родителей. «Опера» весь дом обыскали, перерыли и сад, и огород – ничего нет! В дом вернулись, а мать что-то валенки перекладывает, распихивает их по углам. «Что это она, летом и валенки». Взял опер валенок и едва не уронил – так тяжел оказался. Когда все золото из этих поношенных валенок ссыпали в одну емкость и взвесили, оказалось больше сорока килограммов. А еще и сбывалось, за три-то года сколько того золота продано было!..
Правда, опять же, раньше, при «Золотоскупке», все доставалось государству, пусть даже и разные прииска, да касса то государственная. И все оставалось в государстве. Хоть и ворованное, но свое. А куда бы ушли найденные сорок килограммов?
6
Коротко якутское лето. После двадцатого августа уже не можешь ходить без теплой куртки, а в середине сентября снег на землю ложится без всякого подтаивания под дневным солнышком. Да и солнышко это хорошо светит, да мало греет. Все «листвяное» мгновенно, в одну неделю опадает, а «игольчатое» сереет и становится суровей, к холодам готовится. И холода – тут как тут. В сентябре уже выше минус десяти термометр не показывает, а в середине ноября как опуститься за сорок пять, так до второй половины марта выше и не подымается. Ну, а что зимой вытворяет добрый «дедушка мороз», так и предсказать невозможно. Пятьдесят его «цельсиевых» – семечки. За шестьдесят на Эльге – привычный мороз. И пониже температура не случайная.
На прииске этим летом случилось недоброе. Прииск – государственное предприятие, оно работает на государственных запасах, утвержденных специальными геологическими инстанциями. Но не всегда прииск может выработать золотые запасы полностью, остаются участки, которые или экономически нецелесообразно отрабатывать, если содержание там падает, или еще проще – для полной, без потерь, отработки остающегося участка нужно выполнить большой объем подготовительных работ, а техники не хватает. Остаются недоработанными эти участки и их отдают старательским артелям – небольшим, способным вот на таких участках зарабатывать себе на жизнь. Была такая артель и на Эльгинском прииске. В ее составе была группа поисковиков, которая подчинялась напрямую главному геологу. Эта группа определенными методами и выработанными за долгую практику навыками искала по таежным ручьям золотые россыпи. Небольшие – сразу передавались в отработку старательской артели, если находили что-то существенное – по объемам и содержанию – такие запасы ставились на баланс и консервировались для будущих государственных разработок.
В этой группе работал талантливый поисковик. Звали его все – Вася «Китаец». О его способностях ходили легенды. Говорили, что Вася определял золото ладонями. Не прутьями всякими, не лозой – своими ладонями. Идет, скажем, группа по ручью. Вдруг Вася замирает, – тихо! – встанет на колени, что-то слушает, гальку перебирает, ладонями «слушает». Встанет, взмахнет руками, шапкой о землю – копай здесь!
Не было случая в практике этой поисковой группы, чтобы Вася ошибся. Как правило, найдя золото, группа имела право добыть столько, сколько они смогут намыть и унести. Сколько сумеют принести на прииск – все сдают в кассу и получают по старательским расценкам полный денежный расчет. Иногда это были очень немалые, по тем временам, деньги. После этого они обязаны сделать заявку и передать геологам свою находку – для дальнейшей «доразведки» и подтверждения запасов. Золото намытое принималось золотокассой по установленным на прииске расценкам, а за открытые запасы полагалась премия и диплом «первооткрывателя». За солидные «запасы» и премии выдавались приличные. До ста тысяч рублей начислялись иногда такие премии! Это – советскими-то деньгами!
Не было года, чтобы Вася возвращался из тайги пустым.
Как только они получали деньги, Вася устраивал общеприисковый «кураж». Он скупал несколько бочек чистого спирта в «Золотопродснабе», выставлял их на самом оживленном перекрестке поселка, на бочки ставились солидные ковши – и начинался «загул». Происходило все это после промывочного сезона, приисковые отдыхали, отгуливая летнюю переработку на промывке, начальство, освободившись от постоянных рапортов о выполнении плана, посмеивалось и не замечало Васиных проказ. А иногда приходили самые высокие приисковые начальники и сами прикладывались к волшебному ковшику.
Рассказывали, что Вася, за тридцать лет работы в тайге, только однажды смог поехать в отпуск на материк. При этом, «отоварившись» в магазине – лучшие сапоги, модный костюм, лихой полушубок, бархатные портянки и шапка из соболя – он нанял автомашину аж до Магадана. Но не далее. Далее проехать не смог, не сумел, не вытерпел, не устоял. Вернулся на прииск через пару месяцев в поношенной телогрейке, стоптанных валенках и в истертом «треухе». И снова в тайгу, снова в работу.
Этим летом Вася с компанией снова вышли на хорошее золото, пробили несколько шурфов и убедились, что золото солидное. Решили, чтобы наверняка, пробить еще два-три шурфа и податься на прииск, показать геологам место по теплу – пусть засекут основательно, чуяли мужики, что находка не рядовая.
Каждый старатель в одиночку проходил шурф до трех с половиной метров, глубже – объединялись, глубже одному не выкинуть породу, работали парами. Вася прошел свой шурф, оставалась последняя «отпалка». Взорвать, а уж выдавать породу будут вдвоем. Зарядил «шпуры», поджог шнур – по правилам положено поджигать, когда ты уже наверху, но это – время, перерасход шнура – поджигали еще в забое. Сколоченная лестница прислонилась к стенке шурфа. Вася быстро пошел в подъем, а тут лесенка и сломалась. Вася упал в забой. Крикнул было, да кто услышит, все заняты своим, дело привычное, всё это не впервой, каждый верил своим партнерам.
