Михаил Армалинский - Правота желаний (сборник)
Я услышал за спиной звон разбитого стекла и обернулся. Некто рядом сидел с окровавленной кистью над осколками стакана. Я подумал, что он случайно его разбил, но это оказалось забавой. Он брал стаканы в кулак и сдавливал их, пока у него в руке не хрустели осколки. Подбежала официантка, получила деньги за разбитые стаканы и завязала ему руку носовым платком. Неожиданно кто-то громким голосом затянул песню. Нет, это уже кусок арии. И голос сильный. Смотрю. Один из присутствующих, с серьёзным лицом и открытым ртом.
«Раз рот открыт, значит это он поёт», – думаю я.
Пиво вежливо, но властно пьянит.
Рот внезапно закрылся, но я по-прежнему слышу как кто-то поёт. Заказываю ещё бутылку пива. «Мартовского».
– Вам, я смотрю, очень нравится «Мартовское», – скаля редкие зубы, кокетничает официантка.
– Хорошо смотрите. А знаете, почему «Мартовское»?
– Почему?
– Потому что я скован логической цепью: «Мартовское» пиво – Восьмое марта – женщины!
– Ну и что?
(Ха! Ничего не поняла.)
– А то, что ваш подвал – педерастический притон при мужицком клубе – вот что.
Она принесла мне пива и ушла, косясь на меня.
Опять звон разбитого стекла. Всё тот же пьяный крошит стаканы. (В рифму!) Мимо меня проходят в туалет, толкая мой стул. Я стараюсь не обращать внимания. Но и сквозь шум я слышу, как спускают воду.
И вдруг я слышу мелодию, которая поднимает во мне радость предвкушения будущего с грустью о проходящем. The Beatles. Откуда они здесь?
…So come on back and see,just what you mean to me…[135]
Оглядываюсь. Вижу на тумбе магнитофон. Подбегаю к нему и вслушиваюсь, благоговея. От этих волшебных звукосочетаний на меня нисходит оптимистическая печаль такой необыкновенной силы и формы, что я понял – я слышу чудо! Я уже ничего не видел и не слышал – я впитывал это волшебство.
Вдруг меня разбудили – магнитофон замолчал.
– Закрываемся! – объявила жирная заведующая, тряся в руке выдернутый шнур от магнитофона.
Я расплатился и пошёл к выходу. За одним из столиков я увидел пьяного старика, перед которым лежали искусственные зубы, а он, засунув пальцы в пустой рот, искал их там. Слюна текла у него с подбородка и капала в стакан с недопитым пивом.
1967
Приключение
Не знаю, чем она меня привлекла. Наверно, тем, что сидела ближе всех и к тому же в тени, иначе бы я вряд ли заговорил с ней. Было жарко, и я попросил разрешения лечь рядом. Сутулясь, она держала в руках книгу и делала вид, что читает, а я, погрязши в банальностях, пытался завести знакомство. В ход пошла даже погода. Оказалось, что мы живём в одном городе и почти на одной улице.
Море плескалось на берегу, как большая рыба. День собирался кончиться. Мне надо было уже уходить, а она решила остаться ещё на часик, так что мы договорились встретиться вечером на набережной.
Придя домой, я окончательно понял, что она далеко не красива и с трудом заставил себя пойти на свидание, но из чувства пассивного протеста, я отложил в сторону костюм и надел тренировочные брюки, кеды и лёгкую рубашку навыпуск.
Ровно в назначенное время я был на месте. Она ещё не пришла. Набережная была полна людей. Обстановка вокруг напоминала мне смотрины: туда и обратно прогуливались женщины, а мужчины, забегая вперёд, заглядывали им в лица.
И вдруг она появилась в толпе, поискала меня глазами и, заметив, подошла ко мне. Она была очень маленького роста, о котором я почти не догадывался, так как видел её лишь сидящей. Кроме того, она была невероятно сутула – ещё немного и можно было б сказать, горбата. И только сейчас я заметил, что у неё большая грудь, странно выпирающая под платьем.
Мы сдержанно поздоровались. Мне стало казаться, что все со злорадным любопытством смотрят на неё. Острый стыд заставил меня покраснеть. Я впервые испытывал такую неловкость в присутствии толпы. Сначала я попросту хотел убежать, но мне лишь показалось, что она обязательно побежит следом и догонит меня – таким липким взглядом она на меня смотрела. Но потом я решил поскорее увести её отсюда. «Подальше от людей, подальше от людей», – твердил я себе, направляясь в сторону от набережной.
На окраине города виднелся высокий холм, и я предложил ей взобраться на него. Она согласилась. Мы пошли по улицам, сворачивая из одной в другую, не упуская из виду наш ориентир. Стало быстро темнеть. Начали тлеть ртутные лампы, постепенно разгораясь в полную силу. Улицы становились совершенно незнакомыми – ни я, ни она здесь раньше не бывали. Она споткнулась обо что-то, и я поддержал её за руку. По инерции я не отпускал её руки, а она стала прижиматься ко мне. К своему удивлению я нащупал на её пальце обручальное кольцо. Разговаривали мы мало. Улицы поднимались в гору и всё больше сужались. Фонари стали появляться очень редко и скоро совсем исчезли. Улица превратилась в дорогу, освещаемую окнами одиноких домиков. Вот уже дорога превратилась в тропинку, а домики отстали от нас. Мы стали подниматься на холм, у подножья которого незаметно оказались. Откуда-то выскочила собака и бросилась к нам. Мы встали, как вкопанные. Пёс внимательно обнюхал нас и исчез в темноте. Облегчённо вздохнув, мы продолжали наш путь. Тропинка кончилась и мы поднимались наугад. Она крепко держала меня за руку. В некоторых местах подъём был крутым, и я несколько раз чуть не свалился из-за её тянущей вниз руки. Наконец и вершина. Я посмотрел вниз. Внизу дышал огнями город. В море светились корабли. Несмотря на лёгкий ветерок, воздух был очень тёплым. Холм оказался голым, почти без травы.
Я снял рубашку, расстелил её на земле и сел. Моя спутница стояла рядом и смотрела на город. На небе шевелились звёзды, но луны не было.
«И какого чёрта я сюда забрался?» – спрашивал я себя. Она по-прежнему молчала, а я смотрел на её сутулый профиль. Я взял её за руку и потянул к себе, она плюхнулась рядом и удивлённо взглянула на меня. После недолгих сомнений, я обнял её и попытался поцеловать в губы, но она оттолкнула меня, бросив «не надо», и поднялась. Я тоже встал, чувствуя полное безразличие к своей неудавшейся попытке. Подняв рубашку и надев её, я снова подошёл к ней и уже из упрямства попробовал снова поцеловать её, для чего мне пришлось согнуться в три погибели. Но она с таким остервенением упёрлась мне в грудь руками, что я разозлился. Злость тут же утихла, и я отодвинулся от неё. Она стояла и поправляла волосы, до которых я и не дотронулся.
Я взглянул вниз, на море огней и на огни моря, и мне так сильно захотелось туда, к людям, в многоголовую толпу, что я, не оглядываясь на мою спутницу, быстро побежал вниз. Она не крикнула и не старалась остановить меня, но даже если б и попыталась, всё равно я уже не смог бы остановиться. Я бежал под гору, в темноте, без дороги, с каждым мгновеньем наращивая скорость. Один раз я чуть не упал, споткнувшись о камень. Потом я наткнулся на куст и оцарапал ноги, но продолжал бежать, всё приближаясь к городу. Было очень темно, фонари не появлялись, и я совсем не узнавал дороги. Но это не волновало меня. Холм кончился, и я стал замедлять бег. Тяжело дыша, я шёл, оглядываясь по сторонам, желая узнать, где я нахожусь и вдруг наткнулся на доску, торчащую из земли. Она была мне по грудь. Но присмотревшись, я увидел, что это не доска, а могильный крест. Я недоверчиво ощупал его руками. Поодаль я различил ещё несколько крестов. Да, я попал на кладбище. Конечно же, я побежал с холма не в ту сторону, с которой пришёл. Так хотел к людям, а попал к мертвецам.
Под ногами появилась тропинка, и я пошёл по ней. Чем дальше я шёл, тем больше разрасталось кладбище. Среди крестов стали попадаться и склепы. Слева оказалась стена, которая становилась выше и выше. Возвращаться я не хотел. «Нужно идти вдоль стены и в ней обязательно будет выход», – сказал я себе. Перелезать через стену было бессмысленно, потому что она стала слишком высокой и наверху вилась колючая проволока. Пахло кладбищенской сыростью. Проходя мимо одной могилы, я услышал звон металлических листьев. За стеной слышались шаги прохожих. Вдали показался фонарь, который освещал сторожку, но людей видно не было. Вон и запертые на замок ворота. Рядом со сторожкой я заметил собаку. Она тоже заметила меня и, задрав голову, завыла. Я продолжал идти к воротам, несмотря на то, что они были закрыты. На вой собаки из-под крыльца вылез большой пёс, который обнюхивал нас, и бросился на меня. Внезапный страх овладел мной, и я побежал. Когда я почувствовал, что он догоняет меня и вот-вот вцепится, я резко остановился, повернулся к нему и со всей силы ударил его ногой. Удар пришёлся прямо по морде. Пёс упал, но тут же вскочил на ноги и, лая, побежал прочь. И только тогда я заметил, что ко мне подходит сторож, звеня связкой ключей.
– Что ж ты от собак бегаешь? – укоризненно спросил он меня.
Я ничего не ответил и только глубоко вздохнул. Сторож повозился с ключами и отпер ворота.
– Спасибо, – сказал я и вышел на улицу. Где-то почти рядом шумело море. Я пошёл вперёд. Людей становилось всё больше. Мне вдруг стало необъяснимо легко, и я побежал по улице, смеясь фонарям и домам.
