Татьяна Копыленко - Горячее солнце, холодный песок
Можно сказать, ее соблазнили любовью к театру и заворожили блеском драгоценных камней. В ее жизни появился человек, вернее, настойчиво в нее вошел, который усилием своей воли подчинил часть ее времени, ее жизни – своим желаниям, своей мечте. Этот человек страстно желал одного – стать Императором. У него уже была империя бриллиантов российского масштаба. Ему было этого мало. Он хотел стать императором бриллиантов всего мира. Умом она понимала его желание, ей казалось нормальным то, что мужчина хочет увеличивать территорию влияния. Но ее сердце не отзывалось на эту цель, душой она оставалась к ней равнодушной.
Богатый честолюбивый человек станет еще богаче, и его честолюбие будет удовлетворено. Но кто от этого станет счастливее? Кроме него самого? Она колебалась долго.
Олигарх терпеливо ждал. Вопрос решило несколько обстоятельств. В доме, в котором она жила вместе с Солдатом, произошел пожар, ее квартира сильно пострадала, им стало негде жить, и Олигарх, в качестве аванса за будущую работу, подарил ей роскошные апартаменты, пентхаус, из которого открывался живописный вид. Она согласилась принять этот роскошный подарок именно в качестве аванса. Сценарий рекламного проекта оказался выдержан в лучших театральных традициях. Сюжет переносил зрителя в сказочную страну, где молодая королева жила в ожидании своего короля. Хорошо была выписана линия любви – трогательно и лирично, сюжет развивался от серии к серии, прекрасные костюмы, богатые декорации и просто умопомрачительные драгоценности.
Ее сердце дрогнуло – настолько они были красивы. Красивы так, что дух захватывало. На время так и произошло – ее захватило потоком изумительного волшебного блеска. Сияние бриллиантов завораживало, манило, а приманив – уже не отпускало.
Олигарх как-то раз отвел ее в свое личное хранилище. Сапфиры, изумруды, бриллианты – белые, черные, розовые, голубые, зеленые, снова белые – были рассыпаны словно в пещере Али-Бабы. Их блеск был невыносимо прекрасен, ощущение от него было невозможно выразить словами. Сначала она восхищалась, погружая руки в прохладные ворохи камней, играя ими, любуясь их блеском в лучах искусственного света.
Потом она почувствовала, что ей все труднее оторваться от очередной россыпи, ей хотелось остаться там, лечь прямо в ворох сияющих камней, зарыться в них лицом и остаться там навсегда. А потом она просто стала задыхаться, ей не хватало воздуха, сердце билось все реже, все медленнее. И тут в жуткой мертвой тишине хранилища раздался звук: бесконечной красоты сопрано наполнило пространство – звонил ее мобильник, настойчиво требовал внимания.
Ей показалось, что еще никогда божественная «Casta diva» не звучала так живо и повелительно. Она даже не подумала о том, как в это подземелье удалось пробиться сигналу мобильного телефона. На дисплее высветилось «Моя Любовь», кровь прилила к щекам, сердце забилось сильнее, стало легче дышать, она поспешила к выходу, чтобы без посторонних ответить на звонок.
– Извини, я, наверное, оторвал тебя от чего-то важного? Мне вдруг стало тревожно, у тебя все хорошо? – голос любимого мужчины ласкал ей слух и душу.
– Нет, милый, ты очень вовремя позвонил. Все хорошо. Я скоро буду дома. Люблю тебя.
Она дала отбой и повернулась, чтобы вернуться в хранилище и закончить встречу, и чуть не уткнулась носом в грудь Олигарха – оказалось, что он стоял рядом и напряженно слушал их разговор.
Ей показалось, что он был настолько напряжен, что его челюсти были сжаты, а ноздри раздувались. Но в следующее мгновение он улыбнулся и непринужденно продолжил разговор, словно он и не прерывался.
– Вам понравились мои игрушки? Пришлись по сердцу? – его голос словно змей-искуситель вползал ей в уши, но это уже не имело значения: ей было пора домой, скорее домой, домой, в теплый родной милый дом – в объятия любимого мужчины.
– Да-да, все это очень интересно. Сценарий меня устраивает – общее направление. По сюжету каждого ролика я буду консультировать ваших сценаристов отдельно. Спасибо за экскурсию. Всего хорошего, мне пора.
Она надела солнечные очки и легким шагом направилась к метро. В это время на метро было значительно быстрее, чем на автомобиле, а она очень спешила домой.
Через некоторое время началась работа над рекламными съемками. Она занимала много времени – Актрисе хотелось довести все до совершенства, любая мелочь, на которую никто не обратил бы внимания, была для нее важна.
Она вникала во все: тексты, монологи, мизансцены, декорации, костюмы, музыка – ее интересовало все и утверждалось только после ее окончательного «да».
К роликам добавлялись промоакции, ей приходилось представлять компанию, бывать на раутах, различных приемах, встречах. Она честно выполняла свои обязательства, стараясь как можно лучше отработать контракт. Ее любимый поначалу сопровождал ее, но постепенно перестал это делать – она была занята на этих светских раутах, а Солдат чувствовал себя чужим среди разряженных женщин и богатых мужчин в костюмах за тысячи евро.
Зато Олигарх чувствовал себя прекрасно, это была его среда обитания. И казалось, что с каждым разом его становилось все больше, а ее любимого – все меньше. Олигарх словно вытеснял его со своей территории. Ей это не нравилось, вслух она называла его по имени-отчеству, а про себя – Лишний. Как могла, она пыталась сгладить диссонанс между своим любимым Солдатом и этим обществом – но она была так занята! Олигарх словно наслаждался этим, и этих «промоповодов» становилось все больше, и ее Солдат все чаще оставался один.
Актриса стала раньше уходить с приемов, чтобы быстрее попасть домой. Лишний заметил это и пошел дальше – стал возить ее за границу на фестивали, праздники, карнавалы. Для нее это была работа. Для нее.
Интересная, захватывающая, роскошная – работа. Но в один из вечеров, в Венеции, после того как Лишний на великосветском рауте осыпал ее бриллиантами и провозгласил своей королевой, она задумалась – что это для него? Актрисе не понравилось то, что произошло. Не понравилось его поведение: то, как он на нее смотрел, то, как брал ее под локоть, накрывал ее руку своей рукой, выбирая моменты, когда на них были направлены объективы фото– и видеокамер. После раута в черном ночном небе Венеции вспыхнула радуга, на которой светилось ее имя, а потом – начался такой грандиозный фейерверк, которого Венеция не видела ни разу в своей жизни за всю историю существования.
Все это было утомительно, в последнее время она вообще стала быстро уставать. Вместо всей этой безумной шумихи ей хотелось вернуться домой и прижаться щекой к теплой, немного колючей щеке своего Солдата и почувствовать себя в безопасности – но она выполняла контракт. Для нее это была многосерийная роль, многосерийный спектакль, действие которого происходило на разных площадках, на сценах разных театров. Ее удручало, что разлуки с любимым Солдатом становились все чаще, а его глаза – все печальнее. Эта печаль тревожила ее.
Ей было все равно, что он не мог никак найти себе постоянную работу, ее не волновало, что он не имел постоянного заработка, что не мог дарить ей роскошные подарки, квартиры, меха, драгоценности. По большому счету, для нее все это не имело значения. Он дал ей главное – любовь, преданность, тепло, семью. Бриллианты – да, это красиво, это манит, завораживает – почти до смерти. Она иногда вспоминала о своих ощущениях в хранилище, и ей становилось дурно. Как можно даже просто предположить, что она променяет чистый огонь любви, горячий, словно лучи летнего солнца, на холодные, как колючий песок, драгоценные камни? Горячее солнце на холодный песок?
Думал ли об этом Лишний, когда в ночь феерического фейерверка, с букетом, благоухающим ароматом черных роз, он постучал в ее комнату?
Она стояла у двери, прижавшись к ней пылающим лбом. Она не хотела его видеть.
Она стояла молча, в висках начало ныть, потом эта ноющая боль усилилась, перешла в пульсирующую, голова начала кружиться, ноги подкосились, и она сползла на пол. Она лежала на полу, прямо у двери, в полубреду, и не услышала, как в двери тихо щелкнул замок, она приоткрылась и удушающе-сладкий аромат черных роз вполз в комнату, а за ним, осторожно приоткрыв дверь, неслышно ступая, в комнату проник Лишний.
Он оборвал розы и усыпал черными лепестками кровать с высоким резным изголовьем, потом поднял Актрису на руки и переложил с пола на это широкое ложе. Она еще помнила, как он сидел на кровати рядом с ней, жадно рассматривая ее, прислушивался к ее дыханию, следил, как все реже трепещут ее ресницы. Он подвигался к ней все ближе, все ближе к ней наклонялся, ей казалось, что это мерзкая тень, как змея, ползла к ней из темноты, вот она уже подползла совсем близко и впилась в ее губы отравленным поцелуем. Сколько это продолжалось – она не знала. Потом она почувствовала, что холодные, влажные, словно щупальца, руки снимают с нее одежду. Затем она почувствовала тяжесть тела, навалившегося на нее. Последнее, что она ощутила перед тем, как провалиться в небытие, – яркий свет, сверкнувший в дверном проеме, вскрик, звук удара и падающего тела.
