Татьяна Копыленко - Горячее солнце, холодный песок
– Так дай же ей повод испытывать эти возвышенные чувства чаще, питай ее душу любовью, добротой, состраданием, нежностью! Она ведь женщина, она этим живет! Помоги ей! Не оставляй ее в одиночестве бороться за вашу Любовь!
– Но как мне это сделать? Я обычный человек – у меня нет никаких талантов, никаких возможностей…
– Серьезно? А может быть, ты просто отмахиваешься от возможностей, которые дает тебе жизнь? Может быть, тебе удобнее наслаждаться жалостью к себе, чем выполнять свой долг? – строгие синие глаза гневно сверкнули, в них собиралась гроза.
– Что? О чем ты говоришь?
– Ты помнишь, о чем тебя просили земляки? Ты помнишь, с какими просьбами о помощи к тебе обращались люди? Ты хоть что-нибудь сделал для них?
– Нет.
– Почему? – голос синеглазого парня становился все громче. Его последний вопрос волнами прокатился по площади и вернулся раскатистым эхом к ним. – Чем же ты был так занят, кроме жалости к себе?
– Я пытался.
– Послушай, друг, – парень заглянул ему в глаза, – вспомни тот перевал, вспомни своих друзей. Если бы не ты – они сейчас были бы мертвы. Тогда ты не пытался. Тогда ты спас им жизни.
– Была война. И я был не один. Ты был со мной.
– И сейчас ты не один. Оглянись – вокруг тебя много хороших людей, они помогут, поддержат. Или ты думаешь, что война закончилась? Нет. Война идет – на чьей ты стороне?
– Война? – Солдат незаметно осмотрелся, оценивая окружающую ситуацию, он инстинктивно сделал так, как делал раньше, на войне. У него как-то само собой изменилось мироощущение и пространство, словно он не возвращался оттуда, из сухих, жарких, пыльных, выжженных гор.
– Правда сражается с неправдой, справедливость – с несправедливостью. Ты разве этого не видишь?! – парень с силой встряхнул его за плечи.
И теперь перед глазами Солдата встали другие картинки. Многодетные семьи, живущие почти за чертой бедности. Никому не нужные старики. Брошенные дети. Внутренним взором он видел людское горе, разбитые сердца, угасшие надежды, отчаяние, безысходность. Ему словно промыли глаза.
– И ты еще будешь думать, что тебе делать дальше?
Этот вопрос заставил его очнуться.
– Нет, я почувствовал, я решил, – он сказал это спокойно и твердо, зная, что он действительно выбрал свой путь.
Парень улыбнулся, его глаза посветлели и стали похожи на весеннее чистое небо.
– Помни, друг, что ты не один, с тобой люди, и я всегда рядом. И она тоже.
Солдат вернулся домой. Всю ночь он обдумывал стратегию и тактику предстоящей «боевой» кампании по оказанию помощи нуждающимся. Он составил настоящий план – к кому можно обратиться за помощью, за советом, с кем объединиться, чтобы результат был более ощутимым и верным. К утру план был готов. Как оказалось – у него было много друзей, людей, которые могли бы стать его единомышленниками, поддержать и помочь… в бою за правое дело. И дело стало быстро развиваться – вокруг него собралось много хороших людей, грамотных, понимающих, располагающих средствами, возможностями и желающих помогать людям.
Теперь, стоя перед площадью, на которой плескалось человеческое море, чувствуя за спиной поддержку своих товарищей, он понимал, что обязан своей Любви не только личным, хоть и главным чувством в своей жизни, но и тем, что нашел дело своей жизни. Теперь он был почти счастлив. Для полного счастья ему не хватало ребенка. От Любимой. Он ждал его вместе с ней. С того момента, как она рассказала ему о беременности. И не важно – кто отец.
Для него – не важно. Уже – не важно. И он сделает все, чтобы для нее также имело значение лишь одно – то, что родится новая жизнь.
Актриса
Для кого это важно? Для троих людей.
Для четвертого – нет.
Никто не знал, откуда она взялась. Из какого райского места она появилась – ее звезда загорелась так ослепительно ярко, в одно мгновение покорив всех своей искренностью, чувственностью и красотой, что никому даже в голову не пришло задаться мыслью – а кто она вообще такая? Как удалось никому не известной девочке – не чьей-то жене, любовнице или дочери– поступить в труппу самого уважаемого и звездного, с роскошной родословной и традициями театра?
Кто наделил ее не только редким актерским талантом, но и величайшей силы магнетизмом, способностью повелевать залом, публикой? Любым человеком? Как ей это удается? Кто ее родители, от кого она получила этот дар? Кто она?
Эти вопросы на протяжении своей сознательной жизни она задавала себе и сама. Потому что она сама не знала – кто она, кто ее родители, от кого у нее ее внешность, ее характер. Все, что она помнила о раннем детстве, – это образ печальной красивой женщины, сидящей у окна.
Глаза этой женщины часто плакали, и тогда девочке казалось, что они у этой женщины жили собственной, отдельной жизнью. Во всяком случае, они плакали тогда, когда хотели – независимо от того, чем женщина была занята. Иногда они вдруг начинали плакать во время обеда, или когда она читала книжку, или когда она сидела и смотрела на море.
Еще одно воспоминание из детства – ее жизнь в другом доме, с другими детьми. Почему она там оказалась, она не помнила, еще мала была тогда. Взрослые ей сказали, что ее мама умерла от тоски, а папе она не нужна.
Девочка не знала, почему она не нужна папе, которого она не помнила, а может, и не видела никогда. Если бы она была взрослой и стала над этим думать, возможно, она бы выросла озлобившимся ребенком, обиженным на весь свет. Но она была еще маленькой, жестокие слова ранили ее, но не убили.
Ей было интересно жить, и это не давало ей себя чувствовать одинокой. Она впитывала в себя краски мира, ароматы цветов, сладость фруктов, голоса птиц, шум волн, набегающих на берег. Мир был ласков к ней. А потом у нее появились родители. Пожилая бездетная пара – певица и морской офицер в отставке привели ее к себе в теплый, уютный, скромный дом. Они жили простой жизнью среднего достатка.
Она была еще маленькой и не знала, что такое деньги, большие или очень большие деньги. Но она знала, сразу почувствовала сердцем, что такое любовь. От нее не стали скрывать, что она приемный ребенок, но сразу же объяснили, что об этом не нужно помнить, – теперь она их родная дочь и они ее родители. Ее любили, она любила их. Они приняли ее как дочь, она их – как родителей. Сразу, без условий и оговорок. Она засыпала, просыпалась, проводила день и снова засыпала с ощущением любви, нежности и мира.
Еще несколько лет детства прошли в безмятежном счастье. Потом в ее жизненной палитре добавилась сразу целая радуга – она научилась читать, в их доме была огромная серьезная библиотека, и чтение ее захватило.
Читала она с упоением.
Ее ум быстро взрослел, феноменальная память давала возможность навсегда оставлять в сознании эмоции, которые вызывало в ней прочитанное. Строки ложились в память сразу, словно красивые мелодии, и оставались там, в любое время мгновенно появляясь по первому зову.
У них в семье была традиция. В теплые вечера они собирались на веранде, выходившей к морю, и, сидя в плетеных креслах, читали книги, за накрытым льняной скатертью столом пили чай с медом из белой акации, обменивались впечатлениями, слушали Рахманинова, Шопена и русские романсы. В холодное время года они собирались в гостиной. К певице приходили ее подруги-актрисы, они вспоминали свои премьеры, театральные наряды, поклонников.
Она слушала эти рассказы, и ей казалось, что нет ничего лучше, чем эта восхитительная, блистательная театральная жизнь, а потом оказалось, что у нее дар.
Как-то раз, когда она уже училась в старших классах, по телевизору в рубрике «Сокровищница мирового искусства» показывали спектакль с великой русской актрисой в главной роли. Монолог Марии Стюарт звучал с экрана. Игра актрисы захватила ее властной волной. Она закрыла глаза – и вот, она уже там, на сцене, она Мария Стюарт, опальная королева. Слова полились сами, естественно, без напряжения, так, словно она читала не строки, написанные века назад, а говорила то, что было у нее на сердце, здесь, сейчас. Она говорила и говорила, двигалась по комнате, потом случайно глянула в зеркало и – застыла.
Из Зазеркалья на нее смотрела женщина – красавица с удивительными горящими глазами, лицом, сияющим в вечерних сумерках. Это была не она, это точно была не она! С интересом она рассматривала незнакомку как какую-то постороннюю, другую женщину.
Она ей нравилась. Она ее интриговала. Она завораживала, волновала, тревожила, заставляла сопереживать, подчиняла себе. Прошло какое-то время, прежде чем она вернулась в реальность. Сияние померкло, она повернулась и увидела, что ее мама и две ее подруги– актрисы стоят с буквально открытыми ртами, с восхищением глядя на нее.
– Милая, какая ты… – мама всхлипнула и стала вытирать слезы тонким батистовым платочком. – Я даже не могу слов подобрать!
– Да, да! – подхватили ее подруги. – Ты потрясающая, восхитительная, волнующая, просто уникальная! Тебе нужно немедленно в театр! В Москву!
