Владимир Фомичев - Человек и история. Книга четвертая. Москва коммунальная предолимпийская
– Знаешь, старичок, я, может быть, единственный человек на свете, который так понимает тебя и искренне желает удачи. Так напутствовал меня, Борис, друг мой!
Глава 19. Квартирный вопрос
В детстве я жил в большой семье, студенческие годы прошли в общежитии, не преминул пожить я и в коммунальной квартире – правда, это не та коммунальная квартира, где на двадцать комнат всего одна уборная, здесь комнат было всего три. Да и квартира была не какая-нибудь «хрущоба», а построенная по старым проектам, с высокими потолками, просторными коммуникациями и подсобными помещениями, а также местами общего пользования. И это всего-навсего на три комнаты. Живи и будь счастлив, не горюй! И, как говорится, было бы хорошо, да нехорошо. Это «нехорошо» исходило от соседей. Особенно одной из них, которая так поднаторела в коммунальных склоках, что без них даже кушать не могла. Зато после густого басовитого лая с площадным матом она на кухне прямо из кастрюли черпаком жадно поглощала своё тухловатое варево. Меня эти склоки, ругань с матом до поры не касались, но пришла пора. А случилось это так. На майские праздники ко мне приехали погостить сестра с мужем и сыном лет пяти. Рано утром я встретил их на вокзале, привёз домой. Сестра привезла с собой телячьи ножки, чтобы сварить из них холодец. Она положила их на тарелку и двинулась на кухню.
Вдруг страшный рёв с матом потряс квартиру. Я выскочил в коридор. Посередине коридора стояла испуганная сестра, на полу валялись телячьи ножки. В нескольких шагах стояла разъярённая соседка. Не знаю, как я сдержался. Увидев меня, соседка замолчала.
– Вы извините, я забыл представить вам свою сестру, которая приехала погостить ко мне на праздники со своей семьёй.
Муж сестры и ребёнок тоже выскочили в коридор и наблюдали эту картину.
– Пойдём на кухню, – обратился я к сестре, – я покажу тебе свой столик.
Мы прошли мимо остолбеневшей соседки. Могу поручиться, что это было с ней в первый раз, да и последний.
На шум вскоре вышла вторая соседка – заведующая овощным ларьком, такая же мощная и басовитая. Они, отдохнув за ночь, тут же сцепились со свежими силами. Кстати, сестре больше не мешали, да и присутствие ребёнка их немного утихомирило.
Москва быстро расширялась, всё более поглощая районы Подмосковья. Новостройки быстро заселялись – и тут возникла большая нужда в работниках коммунального хозяйства. В одно из таких районных жилищных управлений и привела меня мысль: устроиться на работу с целью получить отдельную квартиру, хотя бы даже служебную, но отдельную. В отделе кадров ко мне отнеслись очень заинтересованно. Мне объяснили, что всем поступающим на работу предоставляется служебное жильё. На рабочие специальности одиноким выдаётся комната в малонаселённой квартире. А инженерно-техническому персоналу, даже одинокому, предоставляется отдельная служебная квартира. Я устроился на работу, мне указали микрорайон, где я должен буду работать, а также номера домов и служебных квартир с комментарием: «выберите, которая Вам подходит, и выдадим Вам ордер на неё». У меня даже немного закружилась голова от предвкушения счастья.
С работой я быстро освоился, но, как потом выяснилось, не вник в тонкости, а они-то и были доминантой для тех людей, которые решали свою жилищную проблему за счёт служебной жилплощади. Поэтому мне следовало начинать именно с этого вопроса. Я же с группой рабочих, в которую входили электрики, слесаря-сантехники, плотники, дворники, уборщики, стал заниматься исключительно заселением домов. Я быстро понял, что работа по заселению – это Клондайк. Поднаторевшие на заселении работники, не стесняясь, хвастались: люди, получившие ордер на квартиру и приехавшие на заселение, размягчены и доверчивы, как дети, поэтому денег не жалеют. Платят за любые услуги по очень высоким тарифам, то есть рваческим. А так как строители оставляли очень много недоделок, брака, то было где поживиться. Плотники врезали замки в двери, электрики вешали люстры, ставили розетки, выключатели. Слесари-сантехники занимались сантехникой. Один дом заселяла техник-смотритель, так она вот до чего додумалась: садясь за стол, она ставила рядом с собой строительную каску, а в неё клала несколько купюр, обращала внимание на будущего жильца только после того, как он, догадавшись, не посылал в каску «свой взнос». А вот двое друзей – Янин и Манин – хвастались: мы на заселении освоили все работы – можем оказать новосёлам любые услуги.
Сначала мы почти все деньги, которые зарабатывали на заселении, пропивали, а потом решили собирать их. Поработав на нескольких заселениях, мы собрали взносы на кооперативную квартиру. Правда, я тоже не сидел сложа руки, хотя не оказывал новосёлам таких услуг, за которые можно было брать с жильцов деньги. Я выявлял по жалобам жильцов строительные недоделки, связывался со строительными организациями, понукая тех исправлять свои недоделанные работы и не получая за это никакой мзды, или, как говорят, моржи. Из списка данных мне служебных квартир я сразу же отверг те, которые расположены на первых этажах..
Но, к моему счастью, одна однокомнатная квартира оказалась на четвёртом этаже девятиэтажного дома. Вот её я и избрал себе. Часто бегая по объекту, я забегал сюда, в эту квартиру, которую стал считать почти своей. Даже забрал себе ключи от неё. Но вот однажды, проходя мимо, я увидел в окне моей квартиры свет. Как это? Я заходил в эту квартиру только днём, но не ввернул даже лампочки – так откуда же там свет? Я быстро поднялся на четвёртый этаж (лифт пока ещё не работал, так как дом был заселён ещё не полностью), я уже хотел вставить ключ в замочную скважину, но понял, что это будет лишнее, ибо в двери красовался новый замок.
Я нажал кнопку звонка. Дверь почти тут же открылась – на пороге стоял работавший на заселении плотник, только не с моего участка. Увидев меня, он радостно приветствовал:
– А, заходи, гостем будешь. А то я вот только что заселился, а выпить не с кем. Так что первым гостем будешь. Я постарался скрыть свою оторопелость от такой неожиданности.
– А это не самовольное заселение? – поинтересовался я. В тоне моего вопроса прозвучали даже некоторые прокурорские нотки.
– Да ни в коем случае! Мы, как говорится, законы знаем. И не только знаем, но и не нарушаем их! – самодовольно заметил тот.
Он протянул мне ордер белого цвета, что означало ордер на служебную жилплощадь. В последующем разговоре выяснилось, что начальник ЖЭКа – очень давнишний его приятель, они когда-то вместе работали плотниками. Потом Егорыч вступил в партию и совершил очень быструю карьеру – от техника-смотрителя, до начальника ЖЭКа, – заимел своих покровителей в жилуправлении и уже давно работает на заселении. Заселит какой-нибудь микрорайон и двигается дальше, на новое заселение, как скотина на свежее пастбище, так как это очень доходно, выгодно.
– Вот он мне и сделал эту квартиру – не бесплатно, правда. А по-приятельски содрал с меня даже очень круглую сумму. Хотя, надо сказать, такая квартира и стоит этого. А что? – вдруг спросил он, как бы догадавшись. – Тоже приглянулась эта квартира?
Я не стал скрывать и согласился.
– В таком случае, – просветительно поучил меня хозяин моей квартиры, – нужно было прежде всего и заниматься этой квартирой: как минимум сразу врезать свой замок и не вылезать из жилуправления, пока не получишь ордер. Работа не Алитет – в горы не уйдёт.
Досадно и обидно было всё это слышать. Но это был социалистический реализм – самый гуманный и справедливый. Эпоха подлецов, несунов и стукачей. В это же время там, где была моя комната, происходили вот какие события.
Глава 20. Коммуналка
К соседке-ветеранке в её комнату приехали, как полагается, на постоянное место жительства, её дочь с мужем и пятилетняя внучка. Приехали они из Польши, где зятёк хозяйки в чине майора служил политруком в танковых войсках Варшавского договора. Теперь же его перевели служить в Москву. В квартире стало ещё веселее. Несмотря на такое пополнение в семье, поведение хозяйки комнаты нисколько не окультурилось, а скорее наоборот, стало более развязанным, а нецензурная брань – ещё изысканнее.
Среднюю комнату в это время заселяли заведующая овощным ларьком с мужем, который работал в Кремлёвской ремонтной бригаде рабочим «на все руки от скуки», как он аттестовал себя, когда его жены не было поблизости, ибо он её боялся и при ней не имел права голоса – молчал, «как рыба об лёд». В то же время ему, как кремлёвскому работнику, вот-вот должны были дать квартиру, а вскоре и в самом деле дали. Ещё когда они грузили свои вещи в машину, я подсказал остававшимся соседям, чтобы они бежали в исполком и даже не просили, а требовали освобождавшуюся жилплощадь.
– Ведь когда вы будете обладателями двух комнат, – интриговал я, – мы сможем сделать очень выгодный размен, в результате которого вы будете иметь отдельную квартиру; разумеется, и я тоже.
