Владимир Фомичев - Человек и история. Книга четвертая. Москва коммунальная предолимпийская
Глава 17. Наша Алёнушка
До глубокой осени, а стало быть, до стойлового периода было ещё много времени. Кормозаготовительный цех был уже смонтирован, и начались пуско-наладочные работы. Бригада пуско-наладочного цеха с нашего завода находилась там почти безвылазно, но никто не жаловался. На свежем воздухе, на парном молоке они так посвежели («Да нам такой отдых даже не снился – лучше любого курорта, санатория!»). Из местных желающих, набранных заведующим фермой, они готовили специалистов по обслуживанию оборудования и работе кормоцеха. Прошло не так уж много времени – короче, столько, что наступила поздняя осень. Прошли ноябрьские праздники, все в кумаче и под громкую патриотическую музыку. И вот уже где-то в конце ноября, презренной прозой говоря, меня обеспокоил Борис.
– Тут вот какое дело. Обычно я тебя беспокою по пустякам: сгонять в командировку в Донецк, от нечего делать сработать кормоцех… кстати, о нём и пойдёт речь. Нашего директора как раз и пригласили на торжественное заседание по поводу открытия этого кормоцеха. Там будет районное начальство. Так вот, наш директор, как главный виновник этого торжества, будет почётным гостем на этом собрании. Он, чтоб не скучно было, пригласил и меня – в случае если понадобится ответить на технические вопросы. А ты же сам знаешь, что я в этих вопросах ни ухом ни рылом. Я об этом прямо и сказал директору и назвал тебя – автора этого сооружения. Так что, старичок, поезжай. Там, я полагаю, и банкет будет. А на столе, скорее всего, не одно парное молоко будет!
– Ладно, не тресни только от зависти! – я согласился поехать.
Оказывается, цех уже работал. Было много кумача с начертаниями: «Дадим!», «Выполним!», «Получим!». Я поинтересовался у Жени Буракова – бригадира наладчиков завода, которого никак не могли отпустить, так как боялись, что местные специалисты, им подготовленные, могут с чем-то и не справиться пока.
– Ну как, Женя, как техника?
– Вот уже две недели как включили – никакой заминки, отладили в своё время как надо.
Заведующий фермой отбросил свою солидность, забыл про свой протез и натёртую ногу и радостно шутил, встречая гостей. Только наша Алёнушка была как всегда в своей изящной рабочей одежде, приветливая и деловая. В это время шло кормление коров. Кормораздатчик, плавно передвигаясь, отмеривал порции в кормушку каждой коровы. Бурёнки за две недели уже привыкли к этому и солидно, не торопясь, принимались за еду. Некоторые коровы, до которых ещё не добрался кормораздатчик, нетерпеливо, но негромко мычали. Алёнушка, проходя мимо коров, называла почти всех по именам, на что они положительно реагировали. Из телятника в это время доносились молодые, звонкие, даже нетерпеливые голоса телят.
– Вот сейчас коровок накормим, потом и вам дадут, – утешала их наша Алёнушка. И что самое интересное – телята на время замолкали.
Члены представительной комиссии были очень довольны – очевидно, им нечасто приходилось встречаться с таким обществом. Трактора, машины, комбайны они знали, а тут что-то умное, необычное… Разные транспортёры подавали ингредиенты, где всевозможные измельчители, крошилки превращали их в массу, которая после тепловой обработки с добавлением нужных пищевых добавок подавалась в навесные кормораздатчики, а те, в свою очередь, негромко журча электромоторами, раскладывали корм в кормушки.
Один из членов комиссии даже пошутил: «Сам бы ел, да деньги надо!».
Вот так, осмотрев новый цех и восхищаясь им, члены комиссии направились на торжественное заседание.
Первым выступил представитель района. В частности, он очень славословил директора института за такое передовое внедрение науки, и не куда-нибудь в космос, а в сельское хозяйство – почитай на бренную землю. Потом поговорили и другие выступающие. Но я подумал, что все ждали выступление нашего директора института. Он это почувствовал, поднялся и отделался общими фразами. Типа, что он очень рад, что все очень рады, что все работники института тоже очень рады, что их работа приносит пользу в виде кормоцеха.
Заведующий фермой давно уже поглядывал на меня и, наконец, не выдержал. Обращаясь к директору института, он попросил:
– Я бы очень хотел, чтобы выступил ваш научный сотрудник, который непосредственно занимался кормоцехом.
Директор охотно закивал головой.
– Да, конечно, поясните вкратце, – обратился он ко мне.
Я, разумеется, предвидел такой оборот дела, и чтобы меня не застали врасплох, заранее приготовился. Но, клянусь мамой, как говорят кавказцы, моё выступление поразило собрание своей необычностью!
– Говорить о технической стороне цеха, о его оборудовании, я думаю, вряд ли кому будет интересно, а результат его работы вы все видели. Особенно это ощутили, как мне кажется, коровы. Из выступлений предыдущих товарищей я отметил, что, несмотря на стойловый период, удои, вместо того чтобы уменьшиться, значительно увеличились. Заметил я и другие проблемы. Увеличение надоев молока, как это ни покажется странным, вызвало даже проблемы, определённые заботы: куда девать это дополнительное молоко.
– Да уж, – вздохнул заведующий фермой, – проблема, да ещё какая! Молокозавод и так имеет мощности никудышные, а уж добавочные поставки молока совсем брать отказывается, хотя молоко и так берёт по очень низким ценам. А ведь дополнительные корма приходится закупать. Так что даже и не знаем, что делать.
– А сделать можно вот что, – я возобновил свою прерванную речь, заодно прибавив в ней энтузиазма, – вам нужно самим перерабатывать свою молочную продукцию. А затем самим её и реализовывать.
– Это как это, как это? – зашумели члены комиссии, почувствовав какую-то необычную интригу.
Я достал из своей папки красиво оформленный буклет, или проспект:
– Вот это то, о чём я сейчас говорил. Это небольшой молокоперерабатывающий цех. Он может переработать всю вашу продукцию на молочные изделия, такие как масло, сметана, сыры, творог, – короче, несколько десятков молочных изделий. У этого небольшого молочного цеха есть упаковочная линия, так что все эти молочные изделия будут красочно упакованы, расфасованы по граммам, литрам. Да такую вашу продукцию с руками оторвут на реализации, магазины, многочисленные павильоны, ларьки, а в принципе, когда у вас будет много денег (в этом я не сомневаюсь), вы можете строить свои фирменные магазины, со своим фирменным знаком! Я даже мысленно вижу его. Это лицо очень красивой девушки, а полукругом надпись: «Наша Алёнушка».
Тут присутствующих окончательно прорвало:
– О! Да как это здорово, дайте мне творожок «Наша Алёнушка»! А мне пакетик… нет, несколько пакетиков молока «Наша Алёнушка».
Наша Алёнушка, успевшая переодеться, сидела, зардевшись до слёз, но чувствовалось, что это ей нравится. Когда все немножко успокоились, я прибавил, показывая на свой яркий проспект:
– Вот этот цех можно приобрести у наших соседей – финнов. Наша промышленность таких перерабатывающих комплексов не выпускает, так что кое-что разрозненное. А тут финны, если им заказать, сами привезут этот цех, смонтируют и сдадут под ключ. Заодно и обслуживающий персонал обучат. И всё если это не за несколько дней, то за считанные недели максимум.
Решить это можно через ваше сельскохозяйственное министерство, через их торговое представительство. И я протянул этот красочный проспект очень заинтересовавшемуся главе района. Тот полушутливо, полусерьезно обратился к нашему директору института:
– Толковый, этот твой парень – не уступишь его нам?
Директор в том же тоне ответил:
– Такая корова нужна самому.
Глава 18. Опять поворот
Мы сидели в кабинете директора, покуривали, беседовали. Борис только что пришёл с учёного совета, где выступал директор и где он очень хвастался содеянным кормоцехом и похвалами местных руководителей.
– После собрания директор расспрашивал меня о тебе, – произнёс Борис, и в голосе его послышались тревожные нотки.
– А это что значит? – переспросил я.
– А это значит, что заберёт он тебя к себе, – сердито сказал Борис.
– Это как это заберёт, куда?
– Ну, я думаю, на первый случай, сделает тебя своим референтом.
Помолчали, покурили.
– А избежать этого никак нельзя? – спросил я.
Борис ответил:
– Знаешь, начальник, у которого фамилия оканчивается на «ко», не терпит никаких возражений от своих подчинённых.
– Ладно, Боб. Бежать мне надо.
– Беги если надо, я не задерживаю, – сказал Борис и посмотрел на часы.
– Я имею в виду, что бежать мне надо с работы. Для моих жизненных планов такая карьера не подходит. Мне нужно наблюдать различные стороны жизни, быть самому активным её участником, а эта наукообразная рутина меня проглотит.
– Знаешь, старичок, я, может быть, единственный человек на свете, который так понимает тебя и искренне желает удачи. Так напутствовал меня, Борис, друг мой!
