Владимир Гурвич - Погибают всегда лучшие
– Не я виноват в том, что случилось.
– А кто? – вдруг сухо и отчужденно спросила она.
– Не знаю, недостатка во всякой мрази на свете никогда не было.
– Если бы ты не вмешался в нашу жизнь, он был бы жив.
– Я не мог смотреть безучастно на то, как вы живете.
– Пока ты не появился здесь, мы жили нормально.
– Ты считаешь нормальным постоянно готовить вегетарианские супы потому, что не на что купить мяса?
– Зато их было кому есть.
– Послушай, мама, какой смысл препираться, прошлого не вернешь. Пусть я не любимый, но все же твой сын. Тебе было бы легче, если бы и меня постигла таже учесть.
– Да, – жестко и непримиримо прозвучал ее ответ.
– Ты не можешь так действительно думать, это в тебе говорит боль.
Через некоторое время твои чувства изменятся.
– Нет, никогда.
Слышал бы Анатолий этот разговор, невольно подумал я. Я посмотрел на нее, и только сейчас понял, насколько она постарела за последние дни.
От былой красоты не осталось абсолютно ничего. Напрасно я пришел сюда, еще не время нам вести душеспасительные беседы.
– Ты всю жизнь мне приносил несчастье, еще до того, как родился.
Это было неожиданное заявление, и я с удивлением посмотрел на нее.
– Если бы не ты, я бы никогда не вышла за твоего отца. Эта была случайная мимолетная связь, но я оказалась беременной. Я хотела избавиться от ребенка, но твой отец целую неделю молил меня этого не делать. Он стоял на коленях передо мной – и я уступила. Хотя понимала, что совершаю непоправимую ошибку. А когда пришел срок рожать, если бы ты знала, как я не хотела это делать. Как будто предчувствовала, что ты принесешь мне несчастье.
Это были совершенно неожиданные для меня факты, ничего из того, что она сейчас рассказывала, я не знал. Я, конечно, еще в детстве понимал, что мать не слишком любит отца, но никогда не предполагал о степени ее ненависти к нему и перешедшей по наследству этой ненависти ко мне.
– И Алешеньку я родила специально для того, чтобы у меня был ребенок, которого я бы любила. Я не могла жить только одной ненавистью к отцу и к тебе. И Бог меня вознаградил: послал мне такого замечательного и талантливого мальчика. Но вы его убили.
По-видимому, говоря «вы», она имела в виду меня и отца, хотя отец к этой истории уже не мог иметь никакого отношения.
– Если ты думал, что я переживала, когда ты нас бросил, то ошибаешься; я была счастлива, никто мне не мешал любить одного Алексея. Но ты вернулся – и отнял его у меня. А теперь пришел и заявляешь, что не виноват. Знай, что я прокляла тебя и не надейся, что что-нибудь когда-нибудь изменится.
– Но каким бы не была история моего рождения, я все же остаюсь твоим сыном.
– Нет у меня больше сына, запомни это раз и навсегда, – бескомпромиссно произнесла мать. – Я не хочу от тебя ничего. Если бы у меня были бы силы, я бы вытолкнула тебя за дверь. От тебя надо держаться подальше. В своей жизни ты никого не любил, оставил жену и сына. И приехал за моим сыном. Ты только все разрушаешь. Как и твой отец. Он разрушил мою жизнь. Ты взял, что в ней еще оставалось. Ненавижу! – Последнее слово она не сказала, а прошипела. – Что ты еще хочешь: поселиться тут, отнять у меня покой. Можешь делать все, что пожелаешь. Бери все. – Ее губы затряслись.
– Успокойся, я не собираюсь тут селиться. Я пришел не за этим.
– Тогда уходи. Я не желаю тебя видеть.
Я встал и направился к выходу из квартиры. Из комнаты показалась Оксана. По ее лицу было ясно, что она слышала наш разговор. Я задержал на ней взгляд, но говорить ничего не стал, а продолжил свой путь.
– Подожди, – услышал я ее голос за своей спиной.
Мы вышли на улицу и остановились.
– Я не виню тебя, – тихо сказала Оксана. – Я знаю, ты хотел как лучше. Алеша тебя любил.
– Как вы живете, у вас есть деньги? – спросил я.
– С деньгами плохо. Но как-нибудь выкрутимся, я собираюсь идти работать.
– Куда?
– Пока не знаю, в городе безработица, устроиться нелегко. Но что-нибудь подвернется.
– Я вам помогу, – пообещал я. – Сейчас у меня нет денег, но я что-нибудь придумаю.
– Спасибо, но это не обязательно. Тебе самому нелегко. Просто я хотела, чтобы ты знал: я тебя ни в чем не обвиняю. Я уверена, что Алексей сказал бы то же самое.
– Оксана, я тебе обещаю, что найду тех, кто это сделал. Алеша будет отомщен.
Она как-то неопределенно посмотрела на меня и кивнула головой в знак прощания и поспешила назад. Я же пошел по улице, не выбирая дороги. То, что я только что узнал об обстоятельствах своего появления на свет, вызывало во мне какие-то странные чувства. Неужели я в самом деле проклят и приношу несчастье всем, с кем пересекаются пути моей жизни? Что же мне держаться в стороне от людей? Но я не могу так жить. Но теперь по крайней мере понятно, почему меня не тянуло возвращаться в отчий дом даже на самое непродолжительное время.
Я бродил по родному городу уже часа два. Идти было некуда, и я просто ходил по улицам и думал о прошлом. Каждый квартал хранил свои, только ему присущие воспоминания, и по мере того, как я продвигался вперед, они ненадолго приходили для того, чтобы затем меня покинуть, уступив место другой страницы из альбома моей юности.
Незаметно для себя я оказался в отдаленном районе. Это был небольшой поселок сплошь застроенный старыми покосившимися деревянными домами В народе этот район города был известен под названием «Хуторок». Еще во времена моего детства он имел дурную криминальную славу; можно было пересчитать по пальцам в Рождественске людей, которые отваживались ходить тут поздно вечером без охраны. Чтобы испытать свою смелость, мы несколько раз с Анатолием, когда наступала темнота, приходили сюда. Однажды такой поход едва не кончился для нас печально; какая-то кампания уже взрослых парней окружила нас и стала проверять карманы или, как они выражались, устроила большой шмон. К нашим горлам были приставлены самодельные ножи. Кончилось это тем, что мы лишились всей нашей наличностью, составляющей пару рублей, и получили несколько подзатыльников, а также предупреждение не совать сюда больше своих носов.
Так издавна повелось, что в «Хуторке» селились наиболее обездоленные жители города. Царящая тут бедность постоянно поставляла новых рекрутов в армию преступного мира города. Власти много раз вынашивали планы ликвидировать этот район, но на это всегда не хватало денег. Я шел по кривым, не заасфальтированным улицам и видел, что традиционная нищета теперь кричала здесь о себе не только еще громче, но и на каждом шагу. Заборы покосились, дома присели совсем низко. Я знал, что многие их обитатели были безработными, так как расположенный поблизости завод, на котором трудились большинство жителей поселка, закрылся. Другой же работы поблизости не было. Частный бизнес этим заповедником обездоленности и преступности не интересовался.
Я уже было решил повернуть вспять, как внезапно в идущим навстречу парне мелькнуло что-то знакомое. Впервые мгновения я даже не среагировал на это ощущение; мало ли знакомых лиц оставил я в этом городе.
Но внезапно во мне все затряслось; это был тот самый рэкетир, что сидел в автомобиле и так странно смотрел на меня. Вот и сейчас он прошелся по мне уже знакомым мне взглядом, и я понял, что он тоже узнал меня.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга, затем я двинулся в его сторону. Парень внимательно наблюдал за моими действиями, пытаясь разгадать, что я намерен предпринимать. Я же думал о том, как ловчей поймать его. Однако долго размышлять на эту тему он мне не дал, так как быстро развернулся и бросился по улице в обратную сторону. Мне ничего не осталось, как помчаться за ним.
Парень был моложе, но главное его преимущество заключалось в том, что я был далеко не в самой лучший форме. После полученной от взрыва травмы я еще не успел восстановиться. Да, если признаться, ничего не делал для этого. Поэтому расстояние между нами сокращалось крайне медленно. Кроме того, он гораздо быстрее ориентировался на местности; несколько раз он нырял в проулки, и я едва его не потерял. И все же постепенно дистанция между нами сокращалась; все же сказывалась моя спортивная закалка.
Мы еще раз свернули куда-то в сторону и внезапно оказались возле высокого забора. Проход через него был через калитку. На нее парень судя по всему и рассчитывал. Несколько раз он дернул ее, но она оказалась запертой. Бежать дальше ему было некуда. Он остановился и принял боевую стойку. Теперь нас разделяло всего пара метров.
– Не подходи! Убью падло! – прорычал он.
Я приближался к нему шаг за шагом, внимательно следя за каждым его движением. И все же длительное отсутствие тренировки плохо сказалось на моей реакции, я пропустил момент, когда он выбросил вперед ногу. Я не успел ни поймать ее, ни отскочить, его большая ступня, одетая в тяжелый ботинок, заехала мне прямо в живот. Удар переломил меня на пополам, я упал на землю. Я был полностью беззащитен, и мой противник мог делать со мной все, что хотел. Но на мое счастье он оказался слишком испуганным и воспользовался моментом не для того, чтобы добить меня, а для того, чтобы смыться. Когда я немного отошел от болевого шока, его уже не было видно.
