Вячеслав Софронов - Кучум (Книга 3)

-- О чем ты говоришь? Среди наших женщин не принято бросать мужа, когда ему угрожает опасность. Забудь...

-- Как я могу забыть, когда рядом ходит смерть. В любой момент могут появиться русские казаки и убить нас или забрать в плен.

-- Что бы ни случилось, но я останусь с тобой.

-- Спасибо тебе, Анна... Если бы кто несколько лет назад сказал мне, что я останусь почти один и рядом со мной будет лишь русская женщина, я рассмеялся бы ему в глаза. Теперь мне не смешно.

-- Никто не может предугадать, что ждет человека впереди. Может, все наладится. Тебе надо пойти на мир с русскими...

-- Нет! -- В голосе Кучума появилась обычная уверенность и всегда ему свойственная жесткость. -- Не бывать тому. Пусть я умру голодной смертью, но на поклон к ним не пойду.

Карача-бек после расставания с Кучумом отправился к единственному человеку, который никогда не перечил ему и выполнял все указания, к Соуз-хану. Именно он мог сейчас помочь ему в задуманном, лучшего человека просто не найти.

Соуз-хан, оставив старших сыновей на службе у русских, чуть успокоился, уверенный, что те не посмеют напасть на его городок, заполучив таких достойных воинов. Сыновья несколько раз приезжали к нему, рассказывали с гордостью, как несут службу и в скором времени ждут повышения. Сам атаман обещал поставить их десятниками. Соуз-хан слушал их и внутренне кипел от негодования за детей. Им ли, потомкам древнего рода, быть десятниками?! И у кого? У презренных оборванцев без роду и племени. Но иные времена нынче и не известно, как все обернется. "Пусть будут десятниками, а там посмотрим", -думал он.

Гораздо больше волновало его собственное здоровье. Он стал тяжело дышать, не хватало воздуха, кружилась голова, не помнил, когда выезжал из городка, а за последний год лишь раз наведался в шатер к молодым наложницам. Выписанный из Бухары лекарь каждый день осматривал Соуз-хана, давал специальные отвары, следил, какую пищу подают ему. Из Бухары он привез полный кувшин отвратительных пиявок, которые, по его словам, могли и мертвого на ноги поднять. И сегодня с утра он явился опять ставить этих тварей ему на тело. Пиявки неслышно впивались в кожу и вскоре набухали, становясь похожими на перезрелую клюкву. Лекарь ставил их на щеки, на грудь, на ноги, и Соуз-хан беспомощно таращился на ненасытных тварей, боясь пошевелить рукой.

-- Они из меня когда-нибудь выпьют всю кровь, -- стонал он.

-- Зачем так говорит, мой господин, -- протестовал лекарь. -- Великие государи мира прибегали к подобному способу еще в древние времена...

-- Я не великий государь, и мог бы придумать для меня что-то менее болезненное и противное.

-- Но ведь господину становится лучше. Разве не так?

-- Лучше, лучше, -- брюзжал Соуз-хан, -- круги перед глазами плывут, а ты говоришь, лучше. Поди, сам себя не лечишь этими тварями.

-- У господина большой избыток крови, к тому же у вас очень крепкий организм и вы еще меня переживете, -- успокаивал его лекарь, -- но лишняя кровь только мешает и от нее лучше избавиться.

-- То моя кровь и я не желаю избавляться от нее! Снимай их -- завизжал больной, пытаясь стряхнуть с себя раздувшихся тварей.

Когда ему доложили о прибытии Карачи-бека, то он проворчал:

-- Еще один кровопиец приехал. Все только и мечтают как урвать у меня что-нибудь. Чует мое сердце, не к добру это, ох, не к добру...

Улыбающийся Карача-бек внимательно оглядел Соуз-хана, заметил:

-- А ты совсем молодцом стал. Верно, еще одну молодую жену завел? А?

-- Не до них мне теперь. Неспокойно кругом. В Кашлыке русские засели. Хан Кучум где-то скрывается. Не пойму, что и творится.

-- Зачем о таких глупостях думаешь? Пусть другие этим занимаются. Я тебе друг? Вот и послушай меня. Кучум больше не хан этой земли...

-- Как? -- Подпрыгнул Соуз-хан и его тучное тело заколыхалось. -- Не может быть!

-- Послушай, что я тебе скажу. Кучум назначил ханом своего старшего сына Алея...

-- Этого сосунка? А почему он про меня забыл? Почему ты не напомнил ему об этом? Чьи предки управляли некогда этими землями?

-- Подожди, не спеши, любезный Соуз-хан. Пришло твое время. Разве согласится Кучум назначить тебя ханом? Не тот он человек. Но у Алея нет преданных людей, которые помогли бы ему изгнать русских и вернуть обратно ханскую ставку. У тебя есть золото, есть товары, есть табуны скота. Пришло твое время, -- повторил он.

-- Я нанимаю нукеров, а ты платишь им, и мы вместе стерва прогоним Кучума, а потом примемся за русских.

-- Что-то я опять ничего не пойму, -- растерянно замотал головой Соуз-хан. -- Объясни получше.

-- Твои сыновья служат у русских?

-- А тебе это откуда известно? Какое твое дело?!

-- Да я о том, что русские примут тебя и послушаются, если ты приедешь к ним повидаться с сыновьями. Они сейчас в Кашлыке?

-- Похоже, там... А зачем я поеду к русским? Мне нечего там делать.

-- Ты скажешь им, что я готов выступить с ними вместе против хана Кучума и прошу помощи. Обещай хорошо заплатить им и они согласятся.

-- И что потом?

-- Мы прогоним Кучума с их помощью, а потом соберем войско и выгоним из Кашлыка русских. Тогда ты и будешь ханом Сибири.

И хотя Соуз-хан не поверил и половине того, что наговорил ему бывший ханский визирь, но отказать ему он просто не мог. С покорностью обреченного на казнь он собрался, простился со всеми и сел в повозку, взяв лишь двух нукеров для охраны. Возле Кашлыка они расстались с Карачой-беком.

-- Скажи русским, что я буду ждать их возле устья Вагая. Слышишь?

-- А они меня отпустят обратно? -- недоверчиво спросил Соуз-хан.

-- Конечно. Не сомневайся. Ведь твои сыновья служат у них.

Ермак сразу узнал Соуз-хана, хотя тот и сильно постарел, стал вдвое толще, чем раньше. Зато тот, переживая за свою жизнь, постоянно озирался кругом и не признал в атамане своего старого знакомого.

-- Так что предлагает Карача-бек? Зачем ему понадобилась наша помощь? -- пытливо выспрашивал Ермак прибывшего. Тут же сидели Матвей Мещеряк, Иван Кольцо и князь Волховской.

-- Не верю я этим басурманам, -- выслушав ответ часто хлюпающего носом Соуз-хана, вздохнул князь Болховской.

-- Почему он сам не явился? -- спросил Матвей Мещеряк.

-- Верно, караулит хана Кучума. И ждет вас.

-- Не мешало бы изловить хана сибирского, -- как бы между прочим озорно блеснул синими глазами Иван Кольцо. -- Много ли заплатить твой Карача обещался?

-- Много, много, -- закивал головой Соуз-хан. -- Tабун коней обещал.

-- Коньков заиметь это хорошо, -- мечтательно произнес Кольцо. -Отправь меня с моей сотней, атаман. И хана за бороду притащим, и коньков пригоним. Как скажешь?

Ермак недоверчиво глянул на прибывшего гонца и обратился к князю Волховскому:

-- Что князь скажет? Может, твоих людей направить?

-- У меня помороженных много, -- не согласился тот, -- да и места они эти плохо знают. Пусть ваши казаки отправляются, коль ты, атаман, басурману этому веришь.

-- Сотню я с тобой не пущу, -- не глядя в глаз а есаулу, вздохнул атаман, -- а то могут они сговорившись и по Кашлыку ударить, пока мы их по лесам ловим. Коль согласен, то бери полсотни. Сколько у Карачи-бека воинов?

-- Две сотни будет, -- с готовностью отозвался Соу-хан.

-- Хватит, чтоб Кучума словить. А что не так, то мигом обратно.

-- А куда же нам еще деваться? -- засмеялся Кольцо.

-- Только чур, конька сам себе выберу. По вкусу.

-- Выберешь, выберешь, -- заулыбался Ермак ему вслед.

Соуз-хан тоже направился к двери, но был остановлен властным окриком.

-- Куда собрался, уважаемый?

-- Так, однако, обратно надо...

-- Вернутся казаки, и ты домой отправишься. Подави пока с нами. Места на всех хватит. -- Понурившись Соуз-хан пошел разыскивать своих сыновей, проклиная коварство Карачи-бека.

* * *

Две недели не было известий от казаков, что ушли вместе с Иваном Кольцо, а как-то ночью караульный на башне услышал легкий шорох внизу, а потом что-то твердое упало на замерзшую землю. Караульный поспешно спустился по лестнице с факелом в руке, без особого труда нашел обычный рогожный мешок и, развязав его, в ужасе вскрикнул, не помня себя, побежал к избе атамана.

Ермак долго смотрел на лежащую перед ним окровавленную голову есаула, казалось бы и сейчас беззаботно улыбающегося, с голубыми глазами, а потом с трудом произнес:

-- Выбрал ты себе, Иван, конька... Только голову не сберег. -Скрежетнув зубами, велел будить есаулов и привести Соуз-хана.

Тот вошел заспанный, подрагивая от холода, и обвел избу, озаренную чадящим светом факелов, ничего не понимающими глазами.

-- За этим ты казаков звал? -- угрожающе шагнул к нему атаман, указав на отрубленную голову есаула.

-- Зачем так говоришь? -- испугался тот и еще сильнее задрожал. -Карача-бек правду говорил, что Кучума прогнать хочет. Он ушел от него. Затем и нукеров просил.

-- Врешь ты все! Сговорился с ханским визирем, чтоб заманить наших казаков. Готовься к смерти!