Странствие по таборам и монастырям - Павел Викторович Пепперштейн
Эсти радовалась, что Рэйч приобщила ее к расследованию, которое до сего момента вела в одиночку. Рэйч радовалась, что золотые глаза Эсти горят детским предвкушением праздника, смешанного с золотом венецианских бликов и крыш.
– Значит, если я правильно поняла, ты предпринимаешь частное расследование данного преступления, имея целью доказать, что убийца – ты? – спросила Эсти, когда они в третий раз переходили мост Академии.
– Можно и так сказать. Ты, конечно, поняла уже, о каком именно из твоих рассказов я хотела с тобой поговорить?
– Конечно, поняла.
– Чтобы подтвердить или опровергнуть мою версию гибели Чепменов, я наблюдаю за несколькими личностями. Я держу под наблюдением малыша Тедди и его родителей. Я слежу также за американцем, который страдает странными припадками. Я надзираю за целой компанией оголтелых придурков – с ними я в данный период предпринимаю совместное плавание на яхте – мы покинули Ниццу, рассчитывая добраться в итоге до полуострова Крым. Что возникает в голове при произнесении этого названия – Крым? Только туманные лица трех мастодонтов, слипшихся в трехголовое существо во время Ялтинской конференции, да еще кровавый фильм «Атака легкой кавалерии» – только и всего. Короче, я наблюдаю за множеством людей, но китаец выпал из моего поля зрения. Судя по твоему «рассказу номер три», ты его хорошо знаешь и сможешь содействовать моей встрече с Чжу.
– Да, «рассказ номер три» посвящен Чжу Бацзе и его поросячьим повадкам, – задумчиво согласилась Эсти. – Ты хотела бы повидаться с этой свиньей?
– Да, хотела бы повидаться с ним и кое-что выяснить. Кое-какие детали относительно злополучного ужина в Тейт.
– Я напишу ему в фейсбуке, узнаю, где он в данный момент обретается.
Через некоторое время романтическое состояние духа забросило девушек на остров Святого Михаила, где они бродили среди надгробий и целовались возле босых ступней ангелов.
– Ты сказала, что не читала рассказ Достоевского The Bobok, о котором писала твоя подруга? – спросила Эсти после поцелуев. – А я читала. Это рассказ о чуваке, который бродит по кладбищу и подслушивает разговоры мертвецов.
Мертвые пиздят о пустом, сплетничают, кудахчут, хихикают в своих могилах, и только один из них ограничивает себя произнесением единственного слова – «бобок». Об этом молодце говорят, что он совсем разложился. Хороший рассказ. Чепменам бы понравилось. Вот ведь как получается: они так любили тухленькое, а теперь сами стали тухленькие. Впрочем, они всегда такими были. Остров! Остров Святого Михаила… Чем не название для будущего европейского романа о Майкле Джексоне?
Здесь, на этом острове, мертвецы не кудахчут, не сплетничают, не хихикают – здесь они поют. Слышишь их стройную песню, невинная дева? Они поют: What about us? Здесь бы и покоиться с миром блаженному великомученику Майклу Джексону, но Америка и после смерти не выпустила его из своих звездно-волосатых когтей.
Все, что есть цельного, разобьется вдребезги. Останутся осколки, осколки, осколки…
Глава тридцать вторая
Думай об эльфах
В начале нашего повествования появляются три красавицы. В первой главе описывается их встреча с адвокатом по имени Мельхиор Платов – три девушки находятся словно бы на мельхиоровом плато (одна из них – японка – полностью растворяется в мельхиоровом сиянии), на их щиколотках лежит серебристый отблеск поверхности совершенно гладкой: на таких поверхностях приятно танцевать босиком, если только поверхность не разогрета зноем до белого блеска. Белое сияние может обжечь нежные пятки девушек, поэтому мы позаботились о пасмурной погоде. С другой стороны, по таким идеально гладким поверхностям удобно бегать на каблучках, наслаждаясь звонким эхом этих пробежек. И в тапках – грязных, пушистых – тоже можно бродить по таким поверхностям, наслаждаясь неизвестно чем, – мало ли радостей у человеческой души?
Сияющие (отчасти мечтательные, отчасти проницательные) взгляды наших красавиц проложили для нас дороги в лесах нашего повествования, – хотя какие, собственно, леса могут произрастать на мельхиоровом плато? Даже если сплав окажется благороднее, чем мнилось вначале, даже если плато окажется платиновым, все равно над ним никто не станет шуметь смолистыми ветвями. Зато окрест нашего повествования, окрест Платинового Плато, хрустят и кряхтят леса самые что ни на есть дикие. Эти кряхтящие леса еще называют реальностью, но мы не станем употреблять этого пылкого слова.
Нам удалось выяснить кое-что о взаимоотношениях трех девушек с так называемой реальностью.
Мы кое-что поведали о Рэйчел Марблтон, о ее темно-рыжих волосах и детских губах, о метаниях ее духа, о скорби, связанной с одной оскверненной голландской картиной, о ее работе над статьей, предназначенной для журнала Elephant, о том, как она стала свидетелем убийства, после чего она затеяла собственное расследование, воображая себя юной мисс Марпл, лишенной каких-либо детективных талантов, зато очарованной. Нам также удалось выяснить в общих чертах, какому делу решила посвятить себя Зоя Синельникова (она же – Джейн Уайлд)… Эта девушка в подростковом возрасте отловила странное переживание на Азове в тот самый день, когда умер Майкл Джексон. После этого миссия ее стала ей ясна – она вознамерилась уничтожить всех людей, которые прежде подвергли погибшего короля поп-музыки гонениям. Убить всех, кто, унижая, предавал и губил американского эльфа. Иная девочка ограничилась бы кровавыми мечтами, но не такова была Зоя – за краткое время она проявила мастерство, достойное опытного агента-убийцы. Несколько человек из числа бывалых обидчиков Джексона уже пали от ее быстрой и аккуратной руки.
Три года она скользила между Америкой и Европой, педантично разыгрывая удачные и сокровенные killing games. За эти три года она лишь однажды вырвалась ненадолго на Родину – навестила южную Россию, где расквиталась с собственным обидчиком.
Это не заняло у нее много времени: в этой военной операции под названием «Краснодар» она позволила себе вольности, от коих воздерживалась, когда мстила за Джексона: вышла готическая фантазия. Возможно, она слегка переборщила с устрашающими ингредиентами своего краснодарского убийства, слишком дала волю воображению и таким образом приобрела жертву, на которую не рассчитывала. Этой жертвой неожиданно стал следователь московского уголовного розыска Юрасов, который специально прибыл в Краснодар расследовать это запутанное дело. Следователь был опытный, считал себя тертым белым калачом, учился сыскному делу у самого Сергея Сергеевича Курского, что слыл звездой московского убойного отдела. Юрасов имел за плечами множество раскрытых дел, повидал всякое, попадал и сам в переделки – короче, стреляный воробей, профессионал и прочее.
