Почтовые открытки - Энни Пру
Но она нажала на педаль газа и врезалась в ревущую толпу, постепенно прибавляя скорость. Ветер швырял стеклянную пыль ей на грудь. Маневрируя, она разогнала налетчиков, кроме одного, который, распластавшись на капоте, вцепился в рваный край дыры в лобовом стекле.
Она вела побитую машину через скопление пригородного транспорта, не снимая руки с клаксона. Что еще она могла сделать? Окружающие водители, завороженные голосом того же диктора, замедляли ход в потоке красных тормозных огней, съезжали на соседние полосы ради нескольких футов выгоды, рвались вперед, и, казалось, никто не замечал украшения на ее капоте. Чернокожий. Она видела его черные пальцы с побелевшими от хватки ногтями. Он по-прежнему держался. Выехав на среднюю полосу, она прибавила газу, щурясь от встречного воздушного потока. Выждав, когда позади нее образуется свободное пространство, она резко ударила по тормозам и увидела, как мужчина, перекувыркнувшись, рухнул на проезжую часть. Она снова нажала на газ, и машина подпрыгнула, переезжая через его ноги. Потом она остановилась прямо на средней полосе, выключила мотор и посреди застопорившегося движения стала ждать, пока под какофонию полицейских сирен, автомобильных магнитол и хриплых воплей чернокожего мужчины не подъехала полиция.
После этого у нее пропала охота одной ездить по Майами. Она вообще больше не хотела жить в Майами. Как и тысячи других людей, которые не желали больше оставаться в Майами. Гламурный город опустел, богатые люди и инвесторы бежали, не распродав свои кондоминиумы, не сдав офисные башни в аренду, побросав недостроенную недвижимость. Пала выбрала Хьюстон. Хьюстон – подходящее место для агентства путешествий, сказала она Дабу.
– Я хочу покончить с недвижимостью. Совсем. В деньгах у нас нужды нет. Ты будешь забавляться своими орхидеями, а это будет моим хобби. Для меня туристский бизнес – развлечение.
Они уехали в тот месяц, когда Христо[139] начал обертывать розовым пластиком острова вокруг залива. У Палы купальный костюм такого же цвета, подумал Даб. Цвета фламинго. В Хьюстоне ничего подобного быть не могло.
53
Фульгурит в форме кости[140]
– Вам следовало бы позвонить, – сказала девушка-регистратор. Плоское индейское лицо, очки с синеватыми линзами и мелированная завивка. – Доктор Гарч сам ведет дневник деловых встреч. Никто не знает, появится ли он сегодня вообще. Из города он вроде уезжать не собирался, но кто знает. – Она сказала, что Лоял может подождать в холле перед кабинетом Гарча. Если хочет.
Лоял просидел там все утро с костью динозавра, завернутой в газету, обвязанной бечевкой и прислоненной к стене за деревянным стулом. Добирался он сюда долго и трудно. Неделю провалялся в кузове своего пикапа с настигшим его снова проклятым бронхитом. Легкие уже никуда не годились. Спал он на переднем сиденье. Не выздоровевший до конца, неотчетливо представлявший себе даже, какое сейчас время года. Пикап тоже был не в лучшем состоянии. Время его вышло, мотор вот-вот загнется, система выпуска отработанных газов уже полетела. Проезжая по городу, машина ревела, как бомбардировщик.
В полдень регистраторша ушла на ланч, на каждом шагу шлепая своими китайскими матерчатыми туфлями.
Когда, звеня ключами, появился Гарч, Лоял спал, прислонившись затылком к стене и широко открыв рот. Проснувшись, он увидел мужчину невысокого роста, в готовом костюме, с взлохмаченными на макушке и коротко подстриженными на висках волосами, тонкими, как у мексиканского теледиктора, усиками и мягким подбородком. При виде Лояла, потянувшегося за костью, глаза у него засветились.
– Что-то принесли? – Он жестом указал на стол из огнеупорной пластмассы у себя в кабинете, под которым теснились коробки с костями, пыльными конкрециями[141], охряными известняковыми брусками, красными комьями. Лоял закашлялся; после сна он всегда надрывно кашлял, пока не начинал задыхаться.
– Когда-то я копал кости динозавров, искал ископаемые следы – в Дакоте, Колорадо, Вайоминге, Юте… Ну, это было лет двадцать назад и давно закончилось. Но я никогда не видел ничего похожего на это. – Он водрузил свою ношу на стол и отошел, предоставив Гарчу развернуть ее. Черт возьми, он чувствовал себя дрожащей развалиной. А Гарч был здоровым мужчиной в отличной форме, с твердой рукой. Кость походила на отполированный блестящий камень. Гарч склонился, пробежался по ней пальцами.
– Я пришел по двум причинам, – сказал Лоял. – Во-первых, мне хочется узнать, какому дьяволу эта кость принадлежала, ну и во-вторых, насколько она ценная.
Гарч выпрямился. Лоялу показалось, что в его блестящих глазах появилась легкая настороженность.
– Ясно. Вы хотите продать ее.
– Ну-у…
– Это не кость…
– Черта с два! А чем же еще это может быть? Да, странная, строение у нее необычное, но ничем другим это быть не может. Только не говорите мне, что это камень. Это не камень.
– Нет. Согласен с вами, это не камень. Думаю, это фульгурит. Даже уверен в этом. – Он ухмыльнулся.
– Это что еще за фульгурит такой, черт возьми? – Ему не нравился Гарч. По виду этого умника можно было сразу сказать, что он никогда не работал в поле, не потел, высвобождая из крошащейся земли хрупкие ископаемые останки.
– Это – работа молнии. Молния может ударить в скалу, или в песок, или в землю и выпарить ее. Десять тысяч градусов по Кельвину – это, знаете ли, почти температура поверхности Солнца. Эта штука – что-то вроде спекшегося стекла. Или какого-нибудь редкого металла. Ваша находка – крупная, очень крупная. Мне бы хотелось поизучать ее несколько дней. Купить? Думаю, Геологическая служба или Геологический музей наверняка заинтересуются. Не знаю, сколько они предложат, но, если хотите, могу с ними переговорить. Оставьте мне свой номер телефона. Через пару недель я с вами свяжусь.
– Вообще-то я хотел бы продать ее прямо сегодня. Я, видите ли, здесь проездом и хочу продолжить свой путь. Причем, как можно скорее. Болею и хочу побыстрей вернуться. – Хотя места, куда он мог бы вернуться, не существовало.
– Послушайте, вам придется задержаться на несколько дней. Мне нужно кое с кем посоветоваться, они захотят провести определенные тесты и так далее. Я ведь не ношу деньги на приобретение таких вещей в кармане.
Черт, как же он ненавидел этого маленького засранца.
– Тогда я лучше отвезу его куда-нибудь еще. – Он вспомнил того парня, Безумные Глаза, и в памяти вдруг всплыла фамилия палеонтолога с загорелой женой – Хорсли. Фамилия, которую он столько дней
