Золотые пилигримы - Остап Иванович Стужев
Ночной звонок, раздавшийся в апартаментах, предоставленных ему на время пребывания в Вашингтоне, разбудил его в половине четвертого утра. Звонил Гектор. После того как неделю тому назад Леонардо Нотарбалтоло задержала полиция в аэропорту Парижа, они не перезванивались и не разговаривали. Введенный в курс дела о похождениях колумбийца в Безансоне, он, в принципе, готов был к разговору, рассчитывая свалить все на месть судьи за то, как с ней обошлись, но сейчас, глядя на экран смартфона, он медлил. Вызов повторился, и, собравшись с духом, Фишер взял трубку и молча приложил ее к уху.
— Hecho. Seguimos curando[96], — голос младшего Саара было трудно спутать с кем бы то ни было.
Диего отключил вызов, не дожидаясь ответа Фишера. Жизнь продолжалась, и все в ней шло по плану, написанному американцами.
* * *
Ничего не поменялось за прошедший год. Москва плавно заходила в зиму. Стоял конец ноября, уже выпал и растаял первый снег, и мокрый асфальт черных улиц морозно поблескивал калейдоскопом льдинок, отражавшим еще не выключенные фонари городского освещения. Центр города постепенно заполнялся автомобилями. В окнах бизнес центров и разных учреждений загорался электрический свет. Служащие, секретарши и их начальники, многотысячная армия менеджеров и торговых представителей всех мастей спешили к своим компьютерам. Живущие далеко обычно приезжали раньше тех, кто жил поближе. Системные пробки делали жизнь невыносимо изматывающей, и время на дорогу рассчитать было невозможно. Только коммунальщики и охранники никуда не спешили: одни жили там же, где трудились, другие дежурили сутками и сейчас, хмурые и недоброжелательные, стояли возле рамок за распахнутыми дверями, проверяя документы и сумки входящих.
Особняк на Остоженке, незаметно стоявший в череде ему подобных приютов современной роскоши, казался все еще погруженным в сладкую утреннюю дремоту. Даже в окнах, выходивших на внутреннюю сторону, нельзя было различить ничего, кроме, пожалуй, еще с прошлого вечера забытого кем-то из прислуги ночника. Так только казалось. На самом деле Виктор Павлович Земцов, закончив отдавать кому-то важные распоряжения, устало положил трубку аппарата спецсвязи на место. Он мельком взглянул на вереницу настенных часов, висевших напротив его кресла. Тот, с кем он только что общался, сегодня задержался на работе ради этого разговора и наверняка опоздает к семейному ужину. Вспомнив, что так и не отпустил Самсонова, он, тяжело поднявшись, спустился в гостиную. Сергей спал на огромном диване, приспособив вместо подушки пиджак от своего нового костюма.
— Э-э-э, давай просыпайся, партнер, — Земцов тронул его за плечо, другой рукой разливая по хрустальным рюмкам остатки вчерашнего коньяка.
— Который час? — спросил подполковник, подозрительно глядя на действия своего, впрочем теперь уже бывшего, хозяина.
— У нас или у них? — подколол его незлобно Земцов, подвигая ему блюдечко с нарезанными дольками лимона.
За несколько часов сахар, посыпанный сверху, превратился в тягучее желе и, несмотря на внешнюю непрезентабельность, смотрелся аппетитно.
Самсонов выпил и, пососав корочку, долил себе еще коньяка.
— Я хочу подать в отставку. Не как ваш партнер, конечно. Я и без погон дела могу делать, — сказал он, держа рюмку в полусогнутой руке.
— Давай, валяй. Ты же теперь миллионщик, — не задумываясь ответил Земцов, потрепав того по загривку.
— Может, тряхнуть эту Иванову? Наверняка знает что-нибудь про бриллианты?
— Оставь ее в покое. Адам Магер за все рассчитался.
Ответ прозвучал неожиданно резко, и Самсонов вопросительно посмотрел на Земцова.
— Так он?..
— Он никогда не путал берегов, — словно подчеркивая, что разговор на эту тему окончен, Земцов присвистнул, посмотрев на наручные часы. — Давай двигай к жене, завтра дернем Михея, посидим втроем где-нибудь в центре, посмотрим тебе легальный бизнес.
— Добро, — сказал Самсонов, поднимаясь на ноги.
Для этих людей произошедшее было всего лишь очередным эпизодом, приключением. По большому счету ничего не изменилось в жизни ни у одного, ни у другого. Чего нельзя сказать о судьбе остальных участников этой драмы.
Прошел почти ровно год с тех пор, как, спеша и боясь нагоняя от Паулины Фроловны, Лена Гангарт вместе со всеми показывала свой пропуск и так же, как остальные, поднималась на свой этаж. Лена не могла с уверенностью сказать, скучает она или нет по прошлой жизни, по Москве и по Новосибирску. После известных событий они, купив в Тродосе не самый дорогой коттедж, жили с Филиппом спокойной, размеренной жизнью, иногда приезжая в Лимасол искупаться в море, а иногда просто целыми днями сидели у собственного бассейна, просматривая журналы. Денег хватало на разумные расходы. В гараже стоял спортивный мерседес. Филипп раздумывал насчет гражданства Румынии и наводил справки о надежности той или иной схемы, предлагаемой адвокатами.
Они старались избегать места, посещаемые соотечественниками, хотя на маленьком Кипре это вряд ли возможно. Поэтому их встречу с Ивановой можно отнести к разряду предопределенных обстоятельствами или судьбой. Обыденность одного слова и высокопарность другого не могут повлиять на одинаковую сущность этих понятий. Лена не сразу узнала постаревшее и осунувшееся лицо былой красотки. Зато Соня сразу узнала их обоих и сильно удивилась этой паре. Лену она видела мельком, но тем не менее сразу оценила ее внешние качества, четко определив в разряд опасных конкуренток. А вот ее спутника, после того как тот пришел на званый ужин с простушкой, носящей лифчики не меньше пятого размера, она записала в список людей, о которых следует поскорее забыть сразу после знакомства.
Помедлив немного, она подошла к ним первая и, по-мужски протянув Филиппу ладонь для приветствия, произнесла своим глубоким контральто:
— Мы, кажется, встречались? Вы мастер ключей, так вас мне представил когда-то наш общий знакомый.
— А где ваш спутник? В прошлый раз вы были не одна, — вступила Лена в разговор без лишних предисловий.
Порцию порицания за слишком фривольное прикосновение Филиппа к Сониным пальцам она намеревалась отвесить ему по возвращении домой.
— Адам Магер погиб, — голос Ивановой дрогнул, несмотря на ее самообладание.
— Пусть земля ему будет пухом, — сказал Филипп и перекрестился.
— Нам есть о чем поговорить, — решительно заявила Иванова, переводя взгляд с одного на другого.
От ее привычного кокетства не осталось и следа. Опытная разлучница, она не собиралась напрягаться там, где не было шансов.
— Мы будем говорить о камнях? — спросил Филипп.
— О бриллиантах, — холодно ответила Иванова.
* * *
В суде Безансона воцарилась мертвая тишина. После требования пристава приветствовать судью, появившуюся в зале для оглашения своего решения по рассматриваемому делу, все без исключения замерли в ожидании. Мари Изабель Франсуаз, в черной мантии, торжественно прочитала вердикт, признающий Сантоса де Насимьенто невиновным в преступлении, совершенном
