Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
Галь, тем временем, нервно сновала по кухне, перемывала посуду, заглядывала в холодильник. Ее действия были совершенно бесцельными. В конце концов, она взяла ломтик хлеба с сыром, налила полный стакан воды, и прошла со своим скудным ужином в гостиную.
– Можно мне сесть? – спросил Шахар.
Девушка опустилась, верней, свалилась на диван, и небрежным кивком указала ему на кресло. Шахар присел на самый край, всем телом поддавшись вперед, положил руки на сведенные от напряжения колени, и замер, не зная, с чего начать.
– Я жду! – раздраженно прикрикнула Галь. – Если ты пришел молчать, то лучше уходи.
– Я… – чуть слышно начал парень, – я намеревался все тебе рассказать, объяснить… Иными словами, открыться тебе… Мне было бы легче это сделать, если бы Лиат не сделала это за меня… Я не знал, не думал, что все прояснится так скоро… Вообще не желал, чтоб такое произошло, честное слово! Я сам еще не понимаю, как все это произошло.
Галь слушала заикания этого обычно уверенного в себе «супермена» с окаменелым лицом, жуя бутерброд без видимого аппетита. Однако все внутри у нее переворачивалось. Малейший срыв мог разом покончить с внешней неприступностью, и вызвать шквал слез, причитаний и упреков. Она ничего так не боялась, как обнажить свою страшную слабость перед предавшим ее другом в такую ответственную минуту.
– Мне так трудно собрать воедино все мои мылси, – продолжал бормотать Шахар, потирая себе вспотевший лоб. – Будет проще, если я просто изложу события по порядку. Вчера мы условились созвониться вечером…
Девушка вздрогнула при упоминании о вчерашнем, и чуть не подавилась куском хлеба. Руки ее похолодели и мелко задрожали.
– Я, действительно, так и собирался поступить. Но у меня был крайне тяжелый день. Во мне столько всего накопилось! К несчастью, я должен во многом тебе сознаться.
Молодой человек поднял вопрошающий взгляд на бывшую подругу, словно прося разрешения приступить к изложению обуревавших его чувств. Но та молча смахивала крошки бутерброда с колен и угрюмо смотрела в пол. Ее рассеченные, плотно сжатые губы вяло двигались кругами, пережевывая последний кусок. "Что я наделал?!" – с сожалением повторил про себя Шахар Села, и, скрепя сердце, приступил.
Он говорил ей о пройденном ими периоде, о любви, которая всегда жила и, возможно, еще не угасла в его душе, о его прошлом желании быть вместе еще долгие, долгие годы. Но внезапно наступил перелом, и он совершенно растерялся. Проклятый модельный контракт, от которого она отказалась ради него, дал ему ясно понять, какая на нем лежит ответственность. Что он мог сделать? Претензии Галь, ее борьба и вымученные уступки раздражали его, и заставляли еще больше колебаться. Увы, не было такой силы, которая остановила бы их катящийся в пропасть камень. Нет, он ни в коем случае не рад их расставанию, он даже глубоко переживает от того, что сейчас ему приходится высказывать ей такие вещи, но, на его взгляд, лучше так, чем если бы они мучительно тянули время.
В одном он может смело ей поклястся: любовь Лиат к нему стала для него абсолютной неожиданностью, неуместным сюрпризом. У него и мысли не возникло, что он завершит вчерашний вечер в ее объятиях! Просто когда он помчался к Лиат вчера, как одурелый, за ее дружеским советом, то ничего не соображал, и уж подавно – понятия не имел о том, что Лиат скрыто враждовала с Галь, и поэтому обошлась с ней так жестоко.
Галь слушала его исполненные горечи слова, и ее сердце разрывалось от боли. Все пережитое за последние недели стояло у нее перед глазами, вызывая невыносимые стыд и ужас. Услышать непосредственно от Шахара, во что превратились их отношения, что она, сознательно или нет, натворила, было похлеще драки с Лиат. Больше всего она вспоминала их цветочный луг и древние развалины. Какой же она была дурой! Не надо было тянуть Шахара с собой в кемпинг! Пускай бы он помучился один! В кемпинге и так было достаточно приятельниц, с которыми бы она разделила палатку.
– Почему ты не поговорил со мной раньше, когда мы могли еще все исправить? – спросила она погодя подавленным голосом.
– Потому, что я струсил, – честно признался парень. – Пойми меня правильно, Галь. Я сам не знал, на каком я свете, никак не мог разобраться в том, что происходило с нами. Я только видел твои муки, и поверь – страдал от этого не меньше.
"Что он знает о муках, этот негодяй?" – подумала девушка. – "Настоящие муки терпела я вчера под дождем, словно бездомная собака".
– Ты мог бы открыться мне хотя бы вчера утром, когда я была у тебя, – глухо обронила она. – Что тебе помешало это сделать, вместо того, чтоб бежать за советом к Лиат, которую я, по ошибке, считала своей подругой? Что? Баскетбол? – позволила она себе усмехнуться.
– Галь, я только что сказал тебе. Я побоялся. Ты думаешь, я не понимал, что побудило тебя навестить меня спозаранку? Разве я не видел всей твоей надежды, твоей страсти? Я не мог тогда же тебя ранить! Я не мог! Наоборот, я искал совета, как бы смягчить тебе удар.
Галь Лахав деланно рассмеялась и медленно разделась, демонстрируя Шахару свое точеное тело, покрытое пластырями и йодом. На ней, практически, не осталось ни одного живого места. Благо, то были только поверхностные ушибы, не переломы.
– Смягчить удар? – подразнила она его. – Ну, полюбуйся! Вот, до чего ты довел меня всеми своими колебаниями и своей жалостью! Если бы тебе действительно было меня жалко, то со мной все было бы в порядке.
Шахару стало жутко. Он еще многого не знал, но не мог поспорить с очевидным. Галь была избита из-за него! И избила ее Лиат! Он протянул к ней было руку, но девушка отпрянула.
– Ответь, чего тебе не хватало? – воскликнула она со слезой в голосе. – Моей верной любви, самоотдачи, теплого дома, в котором тебя принимали как родного? Или я плохо занималась с тобой любовью? Может, я вообще не была достойна тебя, «супермена»? Ответь! Я хочу понять, что во мне не так? Из-за чего ты меня бросил?
– Галь, что за глупость? – убедительно молвил Шахар, приложив к груди ладонь. – То, из-за чего мы расстаемся, не связанно с тем, какая ты. Ты и сама знаешь ответы на свои вопросы.
– Я знаю только то, что ты сам в последнее время не раз упрекал и ругал меня за мои
