После пожара - Уилл Хилл
Я мотаю головой.
– Где Хани?
– Понятия не имею, – хмурится Пророк.
Плевать ему на нее. Как и на всех нас.
– Белла сказала, она здесь.
– Была. Я отпустил ее к Братьям и Сестрам.
– Ей всего четырнадцать. – Каждая клеточка моего тела похолодела, словно меня опустили в ледяную воду. – Ты отправил ее под пули?
– Она сама пожелала. Хотела сражаться вместе с Семьей. Разве я мог ей отказать?
– Как и Белле, да? – Мой голос начинает звенеть. – И Стар, и всем остальным женщинам, которые называли тебя мужем? Они вышли во двор с оружием в руках, пока ты прятался тут. Ты говорил, что любишь их, как же ты мог так с ними поступить?
– Господь дарует мудрость тем, кто способен ее постичь, – изрекает отец Джон. – Он не ошибается. Давай сюда пистолет, Мунбим. Больше просить не стану.
Он делает шаг ко мне, и пистолет в моей руке начинает плясать как сумасшедший.
– Отдай пистолет, – вкрадчиво повторяет он. – Ты права: мне самому следовало повести Легион в атаку. Я должен был встать рядом с нашими Братьями и Сестрами, но я всего лишь обычный человек. Мы с тобой обычные люди, грешники, и Господь понимает нашу слабость. Однако мы можем Вознестись вместе, ты и я. Отправимся к Нему сей же момент и воссядем одесную Господа нашего на веки вечные. Просто отдай мне пистолет.
– Не приближайся, – предупреждаю я, на шаг отступив.
– Мунбим, ты же не станешь в меня стрелять, – с улыбкой произносит он. – Ты хорошая девушка, которая следует Истинным путем. Ты не выстрелишь в своего Пророка.
– В моих глазах ты не Пророк, – дрогнувшим голосом говорю я, – а трус и мошенник. Моя мать все правильно про тебя сказала.
– А ты еретичка и шлюха, вот ты кто! – взрывается злобой он. – Как и та безбожная сука, что выродила…
Пистолет с оглушительным грохотом выстреливает. Время останавливается. На тысячную долю мгновения в гостиной все замирает в полном безмолвии, словно мир поставили на паузу, а потом отец Джон неуклюже отшатывается, выпучивает глаза, растерянно хватается руками за грудь, и все остальное происходит с невероятной быстротой.
Кровь прорывается между его пальцами и заливает рубашку. Из дула пистолета струится дым. Отец Джон таращится на меня, и я вижу, как свет в его глазах угасает. Он валится на спину и с грохотом распластывается на полу, разметав в стороны безжизненные руки и ноги.
Я непроизвольно разжимаю пальцы и роняю пистолет. Грудь как будто зажата в тиски, легкие охватывает жаром, но я продолжаю безмолвно глядеть на распростертое передо мной тело. Отец Джон лежит неподвижно, из-под него вытекает лужица крови, и мне даже не надо проверять его пульс – я и так знаю, что он мертв. Мертв. Потому что я его застрелила. Я его убила.
Я судорожно втягиваю воздух, желудок тотчас прорезает спазмом, и я сгибаюсь пополам. Крепко зажмуриваюсь в надежде, что, когда открою глаза, кровь и смерть исчезнут, я буду лежать в темноте своей комнаты в Девятом корпусе, и все это окажется лишь ночным кошмаром. Я вновь обвожу гостиную взглядом: ничего не изменилось. В ноздри все так же бьет запах крови, у ног валяется пистолет, и отец Джон по-прежнему мертв.
В голове просыпается внутренний голос. Резко и настойчиво он советует мне убираться отсюда – здесь больше делать нечего, разве что умереть вместе со всеми остальными. Я хоть и понимаю, что голос прав, но не могу заставить себя сдвинуться с места. Я словно приросла к полу, в шоке от творящегося вокруг ужаса. От того, что я сделала.
Шевелись! – кричит мне голос. – Шевелись наконец, пока не поздно!
Я медленно поворачиваю голову, мой взгляд падает на дверь под лестницей, из которой появился отец Джон. Чувствую вес и контуры мастер-ключа в кармане, мысленно слышу, как Нейт рассказывает мне, что в подвале хранится не только оружие, а «много, много чего еще».
Делаю неуверенный шаг к двери, затем второй, за ним еще и еще, и вот я уже держусь за деревянный косяк и гляжу на ступеньки, по которым отец Джон поднимался – перед тем как я его застрелила – какую-то минуту назад. В свете лампочки вижу лестничную площадку подвала. Начинаю спускаться, крепко держась за перила, поскольку ноги могут подкоситься в любой момент.
На последней ступеньке спотыкаюсь и чуть не падаю, однако удерживаю равновесие и достигаю цели живой и невредимой. Передо мной железная дверь, о которой говорил Нейт. Ее поверхность тускло поблескивает. Достаю из кармана мастер-ключ, вставляю в тяжелый замок, поворачиваю влево. Ключ легко делает оборот – механизм работает плавно и бесшумно; дверь с глухим щелчком открывается. Я распахиваю ее и вхожу в одно из немногих помещений на всей Базе, где прежде никогда не была.
Над моей головой вспыхивают флуоресцентные лампы, и сердце уходит в пятки, однако холодное, слепяще-яркое освещение позволяет мне увидеть каждый уголок. Никого. Паника, охватившая меня, спадает, я внимательно осматриваюсь по сторонам.
Две стены целиком заняты металлическими стеллажами высотой почти под потолок. Несмотря на то что десятки и десятки стволов используются моими Братьями и Сестрами прямо сейчас, на полках все еще полно оружия. Сколько же его здесь.
Дробовики, винтовки, пистолеты, блестящие от смазки, развешаны над полками, набитыми разного рода снаряжением и боеприпасами, и, стараясь осмыслить увиденное, я поначалу удивляюсь, откуда взялся такой огромный арсенал. Не мог же Эймос раздобыть все это во время своих пятничных поездок в Город? Затем я вспоминаю, как часто красный пикап мотался в Лейфилд и обратно и как давно отец Джон начал вести проповеди о Конце света. Раздумывая над этим, я обвожу взглядом стеллажи и внезапно понимаю, что пытался сказать мне Нейт во время нашей прогулки вдоль проволочного забора: как тщательно отец Джон планировал события, которые происходят снаружи прямо сейчас. Как жаждал приблизить Последнюю битву. Он прекрасно сознавал, что погибнут люди, но это не имело значения, потому что сам участвовать в ней не собирался.
В моей груди разгорается гнев, но я его не подавляю, а приветствую. Он очищает мой разум, придает ослабевшим рукам и ногам сил. Я даю гневу растечься во мне и продолжаю осматриваться.
На большом столе в центре помещения лежат несколько разобранных винтовок, рядом – пластмассовые баночки с винтами и вскрытые картонные коробки из-под почтовых посылок. Отдельно у стены стоит серый канцелярский шкаф. Я подхожу к нему, стискивая в пальцах мастер-ключ, но мне уже ясно, что ключ не
