Леонид Андреев - Том 6. Проза 1916-1919, пьесы, статьи

Таежников. Да. {Провожает ее и у порога целует коротким, сквозь вуаль, еле ощутимым поцелуем.)

Раиса выходит. Таежников некоторое время совершенно бессмысленно толчется по комнате, выходит в большую комнату, потом кричит во весь голос.

Монастырский!.. Монастырский!

Никого. Наконец из внутренней комнаты показывается голова горбатенького Сени и прячется.

Сеня!.. Сенька! Сеничка!..

Сеня (высовывая голову). Мамы нет. (Снова прячется.)

Таежников хохочет.

Таежников. Сеня… Сеничка, да куда ты? Это я же ору. Сеня! (Хочет открыть дверь, но раздумывает и опять орет, наслаждаясь для себя неслыханным громким звуком своего голоса.) Монастырский! Ахиллес!.. Черт перепончатый!.. (Вдруг становится серьезен и торопливо собирает разбросанные листки рукописей, тихонько чертыхается, роняя. Насвистывает.)

Входит, почти вбегает бледный капитан Прелестнов с перекошенным лицом и дико вытаращенными глазами. Одно мгновение, задохнувшись, не может вымолвить слова.

Прелестнов (задыхаясь). Миша!..

Таежников (копируя его дыхание, его перекошенное лицо и вытаращенные глаза). Что?

Капитан отшатывается; комически повторяя его движения, отшатывается и Таежников. Мгновение — дико таращатся друг на друга.

Прелестнов (как будто поняв). Миша!.. Ты уже?..

Таежников (также). Капитан!.. Я уже. А ты?

Прелестнов (опять не понимая, со страхом). Да что ты?

Таежников (наступая). А ты что?

С угрожающим видом наступает на капитана, тот пятится.

Таежников хохочет.

Прелестнов (бормочет). Да что ты! Перекрестись! Перекрестись, Бог с тобой! — Таню лошади задавили.

Таежников (отшатывается). Что?

Прелестнов. Таню лошади задавили. Где же эти… мать где? Я думал, ты уже знаешь. Несут. Лошади задавили. Там Монастырский, мы… (Ляскнув зубами.) Мы видели. Где мать? Я пришел. Постой!.. (Заглядывает во внутреннюю дверь, зовет: «Сеня!»)

Сеня выходит; на носу у него большие, стариковские, с увеличительными стеклами, очки.

Мать где?

Сеня. Ее дома нет, в гости пошла, а я книжку читал.

Прелестнов (пугаясь очков). А очки — зачем очки?

Сеня. Я книжку…

Прелестнов. Зачем очки?

Сеня. Мне доктор велел, я книжку читал.

Прелестнов. Э, да ну тебя! Таню лошади задавили, слыхал? Несут… эх, а матери нет!

Сеня. Какие лошади? (Кричит.) Мама, мамочка!.. (Плачет.)

Таежников в столбняке.

Прелестнов. Перестань! Не сметь кричать, я тебя!.. Цыц! Ох, Боже ты мой, Господи! А куда ушла мать, надо сходить за ней, куда ушла?

Сеня. Не знаю.

Прелестнов. Не смей трястись, слышишь! Не орать — рот заткну… Миша, хоть бы ты его как-нибудь… Отойди, несут!

Широко распахивается дверь. По лестнице, в большой тишине спускаются люди с бесчувственным телом Тани. Несут ее: Монастырский, пожилой хожалый, еще трое-четверо из случайных уличных прохожих. Одеты бедно, господ нет. Две женщины с этого же двора простоволосые; одна, пожилая, плачет.

В комнате темнеет.

Пожилая женщина (тихо и суетливо). Да нельзя же ногами вперед, примета такая… Мужики! да нельзя же ногами…

Хожалый. И без тебя знают.

Прохожий (молодой мастеровой). Как же ее по лестнице головою вниз? Дура.

Пожилая женщина. Сам дурак! (Плачет.) Ох, батюшки мои, голубчики, кровушки-то, кровушки…

Прелестнов (тихо и свирепо). Молчать!..

Монастырский. Сюда клади… на постель… ногами-то, ногами-то заходи!

Пожилая женщина (плачет). Батюшки, голубчики…

Прелестнов. Молчать! Не выть! Сюда, сюда, клади… так, так.

Таня стонет. Тихо переговариваясь, ее укладывают на постель.

Кто-то приносит из кухни воды, хлопочут.

Вторая женщина (Прелестнову, тихо). Барин, шляпка-то ихняя. Шляпку ихнюю возьмите… Барин, шляпку ихнюю…

Прелестнов свирепо отталкивает ее; женщина осторожно кладет смятую, исковерканную шляпу на подоконник.

Вторая женщина. Барышнина. — Мальчик, а ты чей?

Сеня (дрожа). Здешний.

Вторая женщина. Ай-ай, зачем же тут сидишь? Иди, иди, тут тебе нехорошо. Смотри, сидит… ишь ты, еще в очках!..

Пожилая женщина (хлопоча). Иди, иди, мальчик, нехорошо. Куда тут вас?.. (На любопытных.) А вы чего не видали? У — бесстыдники!

Обе женщины уводят Сеню в кухню. В дверь протиснулись еще любопытные, заглядывают через плечи, перешептываются.

Голоса. Не толкайся!

— А кто ж это стоит?

— Кто?

— Жилец.

— Кого это?

— А ты не видишь кого?

— Таньку задавили.

— Пьяную, что ли?

— Должно, пьяную: тверезый под лошадь не попадет.

— Не толкайся.

— Ну и господа живут… Тоже чиновники.

— Сам-то ты под лошадь не попади… ишь, нализался?

Капитан (свирепым шепотом выгонят их). Вон, вон! Вон! Что набрались, — не видали? Вон!

Уходят.

Голос. Ишь, разошелся красноносый! Тоже, вон!

Прелестнов. Я тебе покажу красноносого, живо в квартал отправлю!.. Вон!

Захлопывает дверь. Постепенно расходятся и принесшие Таню. Таня пришла в себя, стонет и что-то говорит. Монастырский наклоняется к ней. Во все это время Таежников молча, расширенными глазами, приложив руку к груди, смотрит то на принесших, то на Таню. Так же, повторяя движения других, становится на носки и старается заглянуть туда. Обе женщины выходят из кухни, с ними и Сеня.

Пожилая женщина (капитану). Боится там один, не хочет.

Прелестнов. А?.. Ну, ладно, ладно. Ты вот что, матушка: огня бы надо, темно… Где у них тут?..

Пожилая женщина. Я сейчас. Я найду… (Зажигает лампу, от которой сразу темнеют углы и на стенах появляются странные и уродливые тени.)

Вторая женщина сажает Сеню в углу на стул, где он и сидят тихо и неслышно, горбатый, старообразный, поблескивая забытыми очками. Грозит ему пальцем.

Вторая женщина (шепотом). Тут сиди, слышишь? Сестричка больна!

Монастырский. Свет, свет в глаза. Лампу уберите.

Прелестнов. На пол поставь.

Женщина ставит лампу на пол в угол, так что кровать и Таня остаются в густой тени. Монастырский на носках подходит к этим.

Монастырский. Про мать спрашивает. Сеня, где мама, куда они пошли?

Сеня (взглянув на капитана, дрожа). Не знаю.

Монастырский. Ну что, Миша?

Таежников, Ничего.

Пожилая женщина (шепчет). Я знаю, куда они пошли. Они в пятую роту пошли, у них там знакомые живут, ой, матушки, далеко! Да я схожу… как же, в пятой роте, я знаю…

Хожалый. Ты извозчика возьми, пешком далеко. Так я пока что на пост пойду. Тогда заявку сделаете, если что.

Монастырский (что-то шептавший Тане, оглядываясь). Доктора же, слышишь!

Хожалый. Какой тут доктор… в праздник-то. Поищу, может, и найду. Тогда заявку сделаете, если что, мальчишку пошлите.

Обе женщины и хожалый выходят. В комнате остаются: Таня, Монастырский, Таежников, капитан и Сеня. Таня затихла. Монастырский подходит к Таежникову, берет его за локоть.

Монастырский. Миша!.. (Тихо.) Посиди около нее, капитан, я сейчас. Миша, Михаил, не надо смотреть, на тебе лица нет. Доктора надо, говорят… какой тут доктор, когда… эх!

Таежников. Егор!

Монастырский. Что, милый, ну?

Таежников. Нет, ничего, я спокоен. Егор, скажи мне: что случилось? Нет — что случилось? Кто я — убийца? Или кто? Егор, — или кто?

Прелестнов (тихо). Миша, Михаил Федорович, она тебя зовет. Пойди. (Уступает место.)

Таежников (поспешно). Иду.

Монастырский. Постой, капитан: возьми отсюда Сеню, отведи его в ту комнату. И сам… понимаешь?

Прелестнов. Понимаю. (Что-то тихо говорит Сене и уводит его).