Фототерапия - Олег Анатольевич Рудковский
— Отойдем в коридор? — поступает предложение от длинноногой молодушки, папа которой увлечен флиртом с симпатичной учительницей географии.
— Чего это?
— Хотите лакать эту воду? Ну и дураки! У меня в пакете водяра! — На столе стоят бутылки шампанского и вина. Рядом родители. Но школа хранит множество потаенных уголков. Она-то знает, что такое подростковые секреты.
— Айда!
Наиболее продвинутая группа — те, кто не тушуется перед денежным ореолом задаваки в брючках, ну, или, по крайней мере, дрожит за свой престиж, — незаметно выскальзывает из зала. Находится некий стакан или просто жестяная коробка, передаваемая по кругу.
— Закурим, девчонки?
— Я не курю. — Девушка говорит правду. Она вообще не понимает, как оказалась здесь. Ее папа не такой сытый, хотя, если начистоту, по большей части пьяный, и табаком от него несет за три версты, но девушка воспитана на строгих принципах бабушки, которая не упустит случая воскликнуть: как это ее мама вышла замуж за этого неудачника, ее отца!
— Да ладно, чего ломаешься. Все свои. Давай, подруга!
Ничего не остается: против большинства не попрешь. Конечно, было бы куда лучше остаться с тем скромным мальчиком, что со второго класса пишет ей стихи, однако штамп курева и водки в подсознании, оставленный отцом, толкает на безумства. И после этого исчезает последнее ощущение тормозов. Снова зал и жаркие танцы. Очередные группы на фотоснимках. Половина девушек готова разделаться в этот день с девственностью; мальчишки блестят потными лицами, их глаза горят огнем страсти. Теперь все не так, как в начале. Уединявшаяся группа заражает остальных своей непосредственностью, и вот в зале зарождается дух самой настоящей попойки.
— А пошлите на речку! — очень скоро предлагает кто-то.
— Точно! И с гитарой. Санек (Витек, Славян) здорово поет!
Разгульной толпой они отправляются на ночную прогулку. У гитариста дрожат пальцы, готовые ринуться в бой: он знает, что сегодня выложится на всю катушку, и большая часть девчонок будет принадлежать ему.
А завтра все вернется на круги своя. Кто-то будет измучен ужасной головной болью, кто-то туманно припомнит ночное общение с унитазом, кто-то — неуверенные сексуальные действия на школьной парте. Останется лишь воспоминание. И фотографии, конечно.
Я вспоминаю о проявочной машине. Со всеми этими мыслями я напрочь забываю о том, что нужно еще проявлять пленки, и «лидеры» остаются на крышке невостребованными. Сейчас осталась последняя пара. Отправляю «лидер» в бункер, захлопываю крышку. Отсортировываю готовые уже пленки по конвертам. И только тогда уступаю силе, настойчиво влекущей меня к принтеру.
Отбиваю несколько ничего не значащих заказов. Самый последний конверт — одна фотография формата 13х18. Вижу в рамке крупную съемку женщины. В последний раз обрываю петлю, жду выхода женщины на свет.
Она появляется в лучах красоты, и я думаю, что для такого снимка более верным было бы заказать самый большой формат — 15х21. Портретная съемка — самое ответственное дело. Мне редко попадались качественные снимки крупным планом. Этому невозможно научиться, нужен талант. Иногда неправильное положение руки может в одночасье испортить всю картину. Должный фон, светоокраска, макияж — все это тлен, если нет вкуса. Человек сидит перед фотоаппаратом, приняв небрежную позу, но глаза выдают с потрохами его нервозность. Главное, как я полагаю, не думать в этот момент о фотографии как таковой. Вообще забыть о том, что на тебя нацелен объектив.
На снимке и фотограф, и женщина обладают этими качествами в полной мере. Я не могу видеть человека за фотоаппаратом, но ее-то я прекрасно вижу. Пышные смоляные волосы на фоне зеленой занавески, слегка неправильное лицо, глаза, излучающие внутреннюю энергию. Она не станет спрашивать потом, как она держалась. Она забыла об объективе.
Я выключил машину. Рабочая смена закончилась. Спать совсем нет желания. Не торопясь сливаю переработанную химию, мою каретки, выбрасываю обрезки бумаги. Время 4.46. До рассвета далеко, поэтому я закуриваю сигарету, усаживаюсь на топчан, вновь мысленно прохожу сегодняшний день. Я по-настоящему убежден, что моя работа помогает мне познавать мир таким, какой он есть. Я не считаю себя компанейским человеком, поэтому мало общаюсь с людьми. Мать мне все время повторяла, что я плохо знаю жизнь. Может, она и права. Но теперь я имею возможность заполнить все пробелы в образовании. Я сижу в центре паутины, и огромный мир пронзает меня своими нитями — он уже такой, я ничего не выдумываю. Он создан для нас и воспринимается нами в соответствии с нашими убеждениями. Я смог выйти за границы своих убеждений. Я заглянул за гладь зеркала.
Глава 8
Сергей Арсланов не стал уходить домой утром, и, когда я заступил на смену, он все еще сидел там. Пока я приводил машины в рабочее состояние, он успел сбегать за пивом и теперь расположился на топчане, смакуя напиток и одновременно куря сигарету. Сегодня была среда, один из плодотворных дней — последний из них. Понедельник и вторник самые удачные — заказов навалом, люди возвращаются с природы, где они провели выходные, снимки текут рекой. К среде объем снижается, но не настолько, чтобы впадать в уныние от безделья. Четверг, пятница — дни резкого спада. Суббота и воскресенье, естественно, — застой. И все по одному и тому же циклу.
Я взялся за заказы. Их было мало — народ к этому времени только просыпался. К обеду будет больше. Вечером клиенты не дадут продыху. Сергей все пил свое пиво и таращился в одну точку. Я с интересом оглядел его: высокий, стройный, светловолосый, — такой тип мужчины, который представляется любой шестнадцатилетней девчонке верхом совершенства. Странно, чего он не идет домой, мельком подумал я, но тут Серега словно уловил мои мысли и сам ответил на мой вопрос.
— Домой идти неохота. Вчера с женой поцапался…
Ах, ну конечно же. Тупик семейного лабиринта. Ссоры и вынужденные примирения. Мне всегда казалось непонятным, для чего люди сочетаются браком, чтобы потом искать себя в семейных баталиях. Если уж идти в загс, то с твердой уверенностью, что отношения никогда не примут склочный оборот. Или я чего-то недопонимаю?
— А в чем проблема? — поинтересовался я, нажимая на кнопки.
— Да ну ее! — Он раздраженно махнул рукой. — Забери, говорит, сына из детсада. А у меня планы на вечер. Я ей: ты и забери. Хрен там! У нее встреча с подругой. Важная встреча, черт ее возьми. Дома сидит, нигде не работает и думает, что деньги сами приходят. Я ей сказал: может, твоя подруга будет
