Золотая кровь - Евгения Черноусова
Так вот что Инку интересует! Этого и следовало ожидать: хотя в прошлом году соседка полтинник отметила, но до сих пор находится в творческом поиске. А Славка, и вправду, здорово изменился. В прошлом году, когда она его в последний раз видела, был он мрачен, грузноват и не то сказать, что не ухожен, но как-то… запущен, что ли. С тех пор он распрямился, подсох на пару размеров, стал иначе одеваться. Лощёный такой! И это при том, что стороной она слышала, что бизнес он потерял, с женой развёлся, остатки прежней роскоши с ней поделил. Людмила Васильевна тоже сразу обратила внимание, что Славка опекает заплаканную Олю, и хотела прицепиться к ним третьей, чтобы расспросить обоих. Но вся процессия растянулась по узкой дорожке по двое-трое, Танюшку вели муж и дочь, потом ей стало плохо, и девчонку оттеснила соседка с лекарствами. А Оля, которая всегда всё замечала, притянула её к себе и сказала: «Пойдём с нами, солнышко!» Так и не удалось поговорить.
«Это Славка, пасынок Веры. Ты что, не узнала его?» «Да и не знала никогда, откуда? Я дочь её знаю и сына, они там у ворот с матерью стояли. Он и по возрасту где-то между мной и вами. Какой он пасынок, откуда?»
Тут в дверь позвонили. Инна понеслась открывать, Людмила Васильевна ей вслед крикнула, чтобы вперёд в глазок посмотрела, та отмахнулась.
А пришла Светка. А Светка, как известно, знает всё и обо всех. И Инка в неё вцепилась. Светка с удовольствием начала фонтанировать информацией.
Славка? Как это Людка забыла, ведь Верочка у нас самая первая на курсе замуж вышла, сразу после летней практики. Их после первого курса на Ждановский завод направили. Виктор сварщиком там. Сам неказистый, ростика небольшого, вечно хмурый вдовец с двумя детьми. И как Верочка на него запала? Но после двухнедельного знакомства поселилась у него. Свекровь приняла в штыки, на кой ей такая девочка-Снегурочка, ей баба-конь нужна, чтобы дом вести да детей обстирывать. Родители Верины приехали, отец с лица спал, мать рыдала: «Хоть не расписывайтесь!» Рассказывала, что много лет назад цыганка ей нагадала, что дочь её в восемнадцать лет сойдёт с ума, и так ведь и вышло!
Свекровь уехала домой, решив, что молодая надорвётся от такой семьищи и сбежит. Но Верочка всё преодолела: готовить научилась, семейный бюджет рассчитывать, детей воспитывать. Анютка сразу стала её мамой звать, а Славка, который всего лет на десять мачехи младше, до армии глядел на неё исподлобья. Звал тётей Верой. И её подруг тоже тётями. Теперь Светке с ним общаться лишний раз не хочется, перед людьми стыдно: это сколько же ей лет, если предпенсионного возраста мужик её тётей зовёт!
Куда Анютка девалась? Где-то в Европах. Мачеха её растила, баловала, учила, а когда вырастила, возник квартирный вопрос. Верочка-то после распределения отработала на инженерной должности положенное, а потом двигалась по комсомольской и партийной линии. Больших постов не достигла и закончила карьеру в пятьдесят пять в должности мелкой чиновницы районной администрации. Жили они в трёхкомнатной «распашонке», которую Виктор от завода получил. Славка после армии остался в Прибалтике, женился. В перестройку начал свой бизнес, торговал видаками, потом компьютерами. А в начале 90-х внезапно объявился в Питере. Не то по национальному вопросу с женой разбежался, не то из-за бизнеса земля под ним горела. Восстановился в институте, и это в тридцать! В родительском доме, конечно, не жил, но прописался. Там ведь ещё Серёжка в коляске пищал, которого Верочка умудрилась чуть не в сорок родить! Ещё и дочь родная замуж выскочила и зятя иногороднего привела.
От этой тесноты у Верочки зубы прорезались, и она от своей администрации добилась четырёхкомнатной квартиры, в которой они до сих пор живут. Виктор с сыном и зятем отделали её так, что любо-дорого глядеть. Только переехали, и тут у Анечки крышу сорвало. То ли раздражала её весёлая студенческая семья младшей сестрёнки, то ли показалось, что она в своей семье Золушка, но потребовала она выписать на её комнату отдельный лицевой счёт: «Приватизирую и продам!» Представляете? Виктора тогда первый инфаркт шибанул.
Ситуацию разрулил бизнесмен Славка. Всю жизнь выглядевший в семье недовольным, он вдруг сказал сестре: «Тебя мать растила и выхаживала, ночей недосыпала. Ты забыла, как она в больницу с тобой легла, оставив грудную Олечку на тётю Олю? А как всю семейную казну разорила на адвоката, чтобы тебя от колонии отмазать, когда вы подростками попались на уголовщине? Ты ей всем обязана: и здоровьем, и жизнью, и образованием, и свободой! Даже тряпки, которые на тебе, не все на твою зарплату куплены! Так вот тебе моё слово. Делаем всё официально. Оцениваем квартиру. Выплачиваем тебе седьмую часть. Ты выписываешься, и чтоб духу твоего здесь не было!» Она ещё возмутилась: «Почему седьмая? Квартира папина, мамина, моя и Олина… и Серёжкина». «Нет уж, сестрица, тётя Вера получала её на семерых, вот одну седьмую и получишь».
Деньги, конечно, дал Славка, у Андреевых в то время уже ничего не было. Помните, как мы жили тогда? Дал, конечно, мало. Но Анька не устояла и взяла. Прожила их быстро и с наглой мордой вернулась в родительский дом. Верочка, конечно, простила. И прописала бы. Но тут показали зубы отец и зять: «Не выгоним, живи в проходной спаленке. Но на прописку не рассчитывай!» С год она покрутилась, всё надеялась, что брешь пробьёт в глухой мужской обороне. Но не вышло! Тогда через какое-то брачное агентство познакомилась с престарелым чехом и уехала к нему. Богатенький, у него ресторан в Карловых Варах. Через несколько лет в собственном ресторане, где вела бухгалтерию, познакомилась с немцем, на этот раз своим ровесником. С чехом разбежалась, бизнес поделили, она продолжала ездить туда два раза в месяц, ведя бухгалтерию и держа руку на пульсе, благо живёт километрах в ста от прежнего места жительства. В общем, не бедствует. Но осталась у неё голубая мечта поделить родительскую квартиру. Уже не ради денег, а чтобы было по её велению. Последний раз видела я её на похоронах Виктора. Это сколько прошло, лет десять? Как головой вертела, змеища: «Ах, у вас ремонт, порядочек. Бедный папочка такой мастер был». А Славка к ней наклонился и шепнул:
