Золотая кровь - Евгения Черноусова
Почему? Да потому, что наследовать нечему! Зять после похорон сказал: «Мне папа велел, чтобы квартира была приватизирована только на маму. Вот Серёжке восемнадцать сравняется, мы все отказные напишем, тогда приватизируем». Анька уехала в бешенстве!
Славка? А что Славка? Тогда он год в Питере прожил, диплом получил и в Калининград свалил. Там дело завёл, женился. Сын у него. Витька. На отца внешне не похож, но поведением… вечно недовольный, как Славка. А Славка удачливый. Он там сначала на заводе работал, вроде бы даже по распределению. Не знаю, какой завод, что-то железное, мелкое и умное. Не прочность корпуса, которую мы изучали. Денежки от прежней жизни остались, так он акции скупал. А когда производство обанкротилось, он стал обладателем оборудования, а земля и здания — в собственности местной власти. Что-то в этом роде. Ну, не знаю я! Но по первости он за копейки арендовал цеха и производил что-то другое, покрупней и поглупей. Какие-то терминалы. Не для банков, нет. Может, для таможни, может, для аэропортов, может для заводских проходных. Ну, не знаю! Хорошо у него эту хрень покупали, он постепенно расширялся. Не год, не два, а около двадцати лет завод строил. А как расширился на всю территорию, тут его и взяли в оборот: продавай, а то на аренде прогоришь. Он в Питер примчался, понял, что откуда ноги растут: от здешних конкурентов. Верочка на него поглядела и говорит: «Славик, ты надорвался. Жена, сын, производство, администрация, конкуренты — и всех ты контролируешь. А жить когда? Отпусти всех! У нас мужики 60 лет живут. Далеко ли тебе до конца?»
И у него в голове прояснилось. В семье давно только о деньгах разговоры, производство он не любит, его дело изобретать и конструировать. И сказал он тому, с кем бодаться собирался: уступлю, только время дай! А тот: понимаю, нельзя же бабе всю сумму показывать. Славик открыл две фирмы на мачеху и зятя и стал деньги туда-сюда гонять. Купил сам у себя заводскую гостиницу на имя Верочки, там себе отделил пол этажа под офис и квартиру типа в аренду. И не зря: когда объявил, что дело продаёт, жена потребовала развода и наложила арест на все счета. А там уже ветер свищет!
В общем, через год Славка с зятем похудели каждый на пуд, а Верочка с дочерью набрали почти столько же от переживаний. Зато Славка получил свободу от семьи, администрации, нелюбимой работы и конкурентов. Открыл фирму… как её там? Интел…технолоджн…хрен знает что…консалтинг. Идеями и технологиями торгует. Глаза горят.
Но Инке в качестве объекта не подходит. Почему? Живёт далеко и места жительства менять не собирается. Инка с шестнадцати лет последовательно улучшает свои жилищные условия в Питере, а Славка не только свою часть жилища не застолбил, но и сестру выселил. Он к Прибалтике привык.
Инна хихикнула: «Света, я в своих планах так далеко не захожу. Мне просто мужик понравился. Внешне. Ну, и ещё меня тронуло его отношение к Оле. Наверное, человек неплохой». «К Оле теперь по-разному можно относиться», — поджала губы Людмила Васильевна. «Что такое?» «Я тебе самое главное не успела рассказать. Таня свою квартиру Оле завещала». «Ну, ни фига себе! А муж? А дочь и внучка?» С торжеством глядя на Светку, Людмила Васильевна сказала: «Вот так. Оказывается, уже больше трёх лет владелица Таниной квартиры — Оля. Видно, чёрное риэлторство в крови у этой семейки!» «Не слушай её, Инна, — вскинулась Света. — Всё не так, как Люде кажется».
На поминках народу было не так уж много. Поскольку семья дочери приехала только в день похорон, организовывали всё подруги и решили, что поминать будут только близкие люди: немногочисленная родня и они. Так что за столом собрались Танюшка с мужем и дочерью, Петина племянница, соседка, старуха под девяносто, дружившая ещё с первой свекровью Тани, и институтские подруги. Из мужиков — Славка и Алик. Было тесно. На диване уместились пятеро: Вера, Слава, Римма, Оля и Алик. Оля, измученная похоронными хлопотами и уходом за парализованным Петей, привалилась к спинке дивана и вырубилась. Людмила Васильевна хмыкнула: всё-таки Оля из них из всех выглядит старухой в свои 66. Оглядела застолье и с досадой поняла, что моложе всех смотрится Римма. Наверное, потому, что живёт с мужем и в достатке. Все остальные — одиночки: Вера, Света, Оля, Люда. Одеты вполне пристойно, но обыденно. А Римма! Очень недешёвое платье, элегантная сумочка и аккуратная стрижка. Алик перевоспитал её под себя, он всё-таки из хорошей семьи и всегда следил за собой, не гляди, что простой строитель! За этими мыслями Людмила Васильевна не заметила, как обычный застольный разговор перерос в ссору между зятем покойницы и Петиной племянницей. Конечно, речь шла о квартире. Племянница была не прочь перебраться сюда и ухаживать за любимым дядей. А зять планировал на полгода пустить жильцов, а потом выставить квартиру на продажу. А Петю? У него же комната на Ваське, пусть туда перебирается! А кто он ему? Тане Петя не отец, с тёщей он на старости лет сошёлся. Ну и что, что почти двадцать лет вместе прожили? Не думаете ли вы, что мать не позаботилась о семье дочери, не написала завещание на её имя? Племянница в ответ заверещала, что даже если у покойницы хватило совести отписать всё дочери, у дяди Пети есть вполне законное право требовать выделения доли в наследстве, поскольку он находился на иждивении жены! Зять вздрогнул и посмотрел на Римму. Ишь ты, в упор нас не видит, но когда надо, вспомнил, что Римма — юрист! Римма кивнула: да, имеет. Зятя затрясло. Проснувшаяся Оля вздохнула: «Бедная Таня, она всё знала заранее». Зять кинулся на неё: «А вам пора поискать себе пристанища в другом месте! Нас трое, да ещё дядя Петя колодой здесь лежит… до завтра». Все ахнули, Танечка смутилась до слёз: «Пранас, разве можно так с тётей Олей! Она ведь ухаживала за мамой и дядей Петей!» «Вот и скажи ей спасибо! Но не отдавать же ей за это тёщину квартиру». «Так, — сказала Римма, и все замолчали. — Как душеприказчица покойной Татьяны Савельевой…» Зять вскочил. «Сядь, Пранас, я душеприказчица, а не наследница. Чтоб тебе понятно было, слежу за исполнением воли покойной. Оглашу её прямо сейчас, в присутствии самых близких ей людей. Но сначала предыстория».
А предыстория такая. Четыре года назад болезнь дала первый звоночек. И Татьяна задумалась о том, что будет после её смерти. И советовалась,
