Генка и Нинзя - Евгения Петровна Белякова
Несмотря на очень скудное освещение, он увидел множество вещей сразу, как будто кто-то специально услужливо подсвечивал их у него в мозгу. Дно провала было заполнено мусором. По каким-то причинам мусор казался живым – может, Гена уловил какое-то движение? Вперемешку с глинистой, склизкой землей там лежали доски, странным образом сохранившиеся в такой влаге обрывки обоев из комнат сверху, металлические прутья, согнутые в цветы, доски, одежда, провода, надорванные башмаки, большие банки, шляпы, колючая проволока, битый кирпич, обертки от конфет, рамы от картин, огрызки яблок, посуда, старый мотор, виниловые пластинки, коробки, штукатурка, цветное стекло – и грязь, грязь, грязь… Что-то из этого опадало ямами, что-то вздымалось волнами, и на самой высокой, почти под краем доски, действительно лежала старая немецкая каска с двумя узнаваемыми «рожками» по бокам. И, как ни странно, не было запаха «мусорки» или отходов, а только чего-то вроде мокрой тряпки, которую забыли на неделю в жестяном ведре. Гене вспомнилось виденное всего раз в книге слово «волглый».
– Дошла до края? – Спросила Нина.
– Да. – Ответил Гена, сглотнув.
– Приготовься.
Генка откинул крючок на дверце клетки, но прижимал ее пока пальцами. Во рту стало горько.
– Маниту! Мы жертвуем тебе и хотим победить в следующей битве! – Крикнула Нин-зя и следом, – бросай!
Гена откинул дверцу и засунул руку в клетку, но мыши, проснувшись, выворачивались, пищали и стоило ему ухватить одну, другая кусала его и он отпускал жертву. Тяжело и часто дыша, чуть не плача от боли и страха, он вытянул руку с клеткой над провалом и стал трясти ею, дергать из стороны в сторону, чтобы мыши вывалились сами. Раздался писк и два беленьких тельца полетели вниз.
Они не просто упали в грязь.
Отбросы поглотили их с чавканьем.
И тогда Гена услышал голос.
– Будет исполнено…
Голос этот отражался от стен и шел как бы из всего провала разом. Не выдержав напряжения, Гена выронил вслед за мышами и клетку и, развернувшись, в два прыжка преодолел нависающую над провалом доску. Подбежал к Нинке и вжался спиной в стену.
Страх его не был больше крошечным ребенком или зверёнышем, которого надо было стеречь. Он вырос, облепил Генку целиком и жадно шарил взглядом вокруг, ища, чем бы еще прокормиться. Пугающим дрожанием света? Дуновением сквозняка на шее, а может, чьим-то дыханием? Любой звук, идущий от провала, будь то шорох сползающего мусора, или поступь подбирающегося монстра, неважно – взращивал страх мальчика все больше и больше.
Нина взяла Гену за руку. Только когда его ладонь обхватили крепкие пальцы девочки, Гена понял, что его самого трясет.
– Ну всё, теперь назад. Тихонько… Всё, он сейчас поест и заснет. В первый раз все ужасно боятся, а потом ничего. Привыкли.
И Нина повела Генку за собой.
Чем дальше они отходили от провала с живыми отбросами, тем меньше Гена боялся. У ступенек лестницы он даже смог осознать, что перестает бояться. «Это оно так защищается… – подумал он. – Чтобы те, кто его увидел, не вернулись сюда его уничтожить».
Выйдя из погреба, Гена даже нашел в себе силы улыбнуться девчонкам. Судя по их немного испуганным лицам, улыбка у него вышла не очень ободряющая.
А снаружи светило солнце.
Генка вдохнул полной грудью
(гнилушки в его легких засветились ярче от кислорода)
и, когда Нина произнесла те же слова про победу, что и в прошлый раз, ощутил подъем и силу.
– Мы сегодня опять победим.
6. Крадущийся в Тенях
В детских играх существует множество неписанных правил, которые неукоснительно соблюдаются. Попали в тебя – значит, «умер». Если нашли из-за взрослых или пришлось выйти из игры, потому что родители зовут – поражением не считается. Если «убили» – ты в стороне, своим не помогаешь.
Казаки-разбойники или индейцы-ковбои отличались от остальных игр тем, что в них больше прятались и сражались. И сражались сразу до «смерти». Целью было найти и подстрелить врагов первыми – кто оставался последний в живых, тот и приносил своей команде победу.
Это лето, как узнал Гена раньше от Вити, группа девчонок выигрывала почти «всухую». Один раз случайно попалась Лиза… но в спорной ситуации, ее собака нашла и бегала, лаяла вокруг – выдала. Но обычно девчонки находили пацанов первыми, как бы искусно они не прятались, будто могли видеть сквозь стены.
Про рентгеновское зрение Гена ничего не знал, и до встречи с тем, в погребе, думал, что Лёша его просто не заметил.
Но теперь не был так уж уверен.
Он крался по крыше гаража. Тактика команды Вити, он знал, была в том, чтобы попытаться выманить девчонок на открытое место. То, что команда Нин-зи легко их обнаруживала, мальчишки уже поняли. Значит, надо ловить шанс там, где он хоть чуточку есть – выманить, окружить. Быть более меткими.
Потому Гена сразу понял, почему мелкий Славик бежит по двору с колонкой, почти не прячась. Наверняка где-то рядом сидит в засаде, к примеру, Лёша, готовый нажать на спуск пистолета.
Гена мог бы выскочить прямо перед Славиком. Помедлить, дать ему возможность выстрелить. Но он затаился на крыше, прильнув к гофрированному железу, плотно, насколько было возможно, хоть оно, нагретое солнцем, и жгло кожу.
(слизь на солнце шипела и превращалась в засохшую корку, треснутый панцирь)
Лук и стрелу Гена держал наготове.
«Чего я жду? – Спросил он сам себя. – Если спрыгнуть вниз.. пошуметь… но нет, Нинка не поверит в то, что меня так легко нашли…»
У него заболела голова от разных мыслей, он прикрыл глаза.
Можно ли подстроить так, чтобы как будто случайно он выдаст себя? Как в случае с собакой? Поверит ли Нин-зя? Но он сам не хотел проигрывать. Он хотел – найти – поймать – убить – победить.
«А зачем? – спрашивала другая его часть, – я уже узнал всё, что надо было, могу прямо хоть сейчас встать и уйти! Но… тогда будет несчитово…»
Отвлек его тихий, злой выкрик:
– Пусти!
Генка открыл глаза. Славка стоял посреди двора, около колонки, опустив голову. Пистолет его валялся на земле. А рядом стояла Нинка и опутывала руки Славика веревкой. И никакого Лёши не было, никто не стрелял из-за угла. Получается, Слава был один?
– Молчи. Говорить будешь, когда я спрошу, – сказала Нина грозно и подтолкнула мальчишку в спину. – И тогда ты мне всё расскажешь.
Гена спрыгнул вниз. Он хотел сказать Нине, чтобы она отпустила Славу, что он
