Коробка с маленькими сокровищами - Резеда Летфулловна Кафидова
Пили и ели, хвалили хозяйку.
От изобилья по–царски, по–нашему
Мне отделили солдатскую пайку.
Кто я тебе? Никто и не спрашивал.
Люд к вам явился весьма деликатный.
Дело житейское, что же тут страшного?
Кто не бывал с одинокой солдаткой?
Кто я тебе? Какая безделица!
Не для того созывали застолье.
Скатертью белою под ноги стелется
Жизнь горемычная. Не всё равно ли?
Кто я тебе? Никто не признается,
Есть у «своих» круговая порука.
Кается, мается, как полагается
Снова на пост, боевая подруга!
22.02.11
Жили мы в противоестественном треугольнике. По началу ты утверждал, что она тебе только как сестра. И отношения ваши давно платонические. Потом выяснялось, что это далеко не так. У вас с ней было всё . Отношения у тебя с ней были тяжёлые, мучительные, испепеляющие. Но в то же время близкие и устоявшиеся. Иногда родственно – тёплые. Смесь жалости и ненависти. Пошли скандалы, сцены ревности, ваши общие с ней застолья, бесконечные алкогольные загулы. Я дважды останавливала твои запои. И потом чувствовала себя так, будто попала под поезд, который тормозила голыми руками. Приходила с работы и запиралась в комнате и слушала музыку. Именно тогда открыла для себя Жанну Бичевскую и Булата Окуджаву. Ездила в паломнические поездки по святым местам. Везде, у всех святынь и икон умоляла Господа сохранить во мне чувство любви. Жить ею, быть ею, дарить её. Но у меня плохо это получалось. Возвращалась и снова падала на самое дно отчаяния. Я всё ещё сильно любила тебя. Мне жизненно необходимо было быть рядом с тобой.
В то время мне попался на глаза фильм «Дневник его жены». В нём рассказывалось от лица Веры Муромцевой о том периоде, когда её муж – Иван Бунин привёл в дом Галину Кузнецову и сказал, что она отныне будет с ними жить. И длился это странное сожительство довольно долго. И все мучились и терпели. Вот и у нас происходило нечто похожее. Только там была вилла на юге Франции, великий русский писатель, его жена – талантливая пианистка и физик, и Галина – симпатичная, в меру талантливая поэтесса. У нас же всё было местечковее, мельче и ореолом высоких чувств не овеяно. Закончилось всё банальным скандалом. Я съехала в общежитие. О той женщине скажу, что будь я на её месте, не позволила бы даже случиться такому. А если бы и случилось, тут же ушла . Но каждая из нас оказалась махровой эгоисткой. Упрямство и бабская мелочная склочность не позволила нам найти другого выхода, как тянуть тебя каждая в свою сторону. Ты страдал и разрывался между нами. В итоге мы много раз появлялись на публике в таком виде: впереди идёшь ты, как всегда, светлый и прекрасный, а позади смущённый твой гарем. Мысленно я уже много раз раскаялась и просила прощения у неё. Если можно было бы вернуться в прошлое, то ни за что на свете не повторила бы этой ошибки. Не стала бы там жить. Но история не терпит сослагательного наклонения. Что было, то было. Маленьким оправданием служит тот случай, когда я помолилась на ночь и жарко просила святого Серафима Вырицкого ответить мне на вопрос: почему я здесь? Зачем я здесь? А ночью проснулась от треска. Выскочила на кухню и увидела , что весь потолок горит и огонь перекинулся на стенные шкафчики и стену. Я разбудила ту женщину, а ты был на дежурстве, и стала тушить пожар. Плескали водой из вёдер. Удивляюсь, как меня током не убило? Оказывается она забыла выключить нагревательный прибор для воды. Он и загорелся. А когда тушили, всё засверкало. Случилось замыкание. В итоге пожар потушили. Может я там оказалась, чтобы спасти твой дом? А скорее всего, пройти школу унижения женской самости. Школу принятия всего, что не входило в мои понятия чести и гордости. Жизнь представлялась устроенной просто: встретились два человека, полюбили друг друга, (обязательно оба влюблены, а не один кто – то!), преодолели всяческие препятствия на пути к счастью, (а как же без трудностей?!), поженились и стали жить счастливо вместе. А постылая соперница обязательно устраняется и конечно же она стерва. Но жизнь такая выдумщица! И ни в какие планы, сценарии и наши представления о ней не укладывается!
Дневниковые записи того времени переполнены размышлениями о необходимости духовного роста, попыток перекроить себя, быть выше таких низких страстей и эмоций, как ревность. О том что человеческая душа не принадлежит никому, кроме Бога и следовательно присвоить её, как и обладателя её, невозможно и греховно. Пыталась смотреть на ситуацию с точки зрения принятия всех несовершенств любимого. Убеждала себя, что вся эта ситуация создана для того, чтобы я поняла, что надо прощать и принимать всё, что не нравится. Становиться мудрее и сильнее. В итоге сильнее я стала, потому что это меня не убило.
С моим переездом наши отношения не прервались. Ты приезжал ко мне и мы уже свободно могли любить друг друга. Хорошая физическая близость далась нам не сразу. Долго шли к этому. Ты стал мне самым лучшим любовником. Нежным и страстным. Опытным и трепетным. Именно ты пробудил и полностью раскрыл во мне чувственность. Раскрепостил и научил понимать и принимать своё тело. И мне невыносимо нехватает близости с тобой. Но именно тогда, когда нам уже ничто не мешало, ушла куда-то творческая составляющая наших отношений. Всё перешло в иную, будничную плоскость. Ты приходил, любил меня и уходил. И сам сокрушался о том, что мы давно ничего не создаём вместе, как когда-то. А я чувствовала полное одиночество. Ты появлялся желанным гостем, приносил вкусности, земные плоды и новые стихи. Мы пели друг другу свои свежеиспеченные песни. Но это было редким счастьем коротких встреч. Вся твоя основная жизнь проходила где-то там, далеко. А я всякий раз оставалась одна.
Мечтала о земном, простом, семейном счастье с тобой. Ты часто заговаривал о свадьбе. Мечтал и меня увлекал в свои грёзы. Но, много позже, я поняла, что эти разговоры были из разряда теории, одним из вариантов параллельной Вселенной. Художникам, вроде тебя, присуще такое свойство – игра с возможностями Судьбы. Вера в её повороты без вмешательства человеческой воли.
В начале отношений я видела в тебе Бога, гениального поэта, восхищалась твоей творческой натурой. Про себя прозвала «соловьиной душой». Ты, как божья птица, только пел и совсем не заботился о быте. Меня
