Чужая сказка - Ульяна Подавалова-Петухова
— Ладно, Лер, не принимай близко к сердцу, — сказала примирительно Вилка. — Света, ты нам лучше расскажи, как живется в Норвегии. У меня, правда, мужчина есть и замуж я совсем не хочу, но вдруг здесь молочные реки и кисельные берега? Или наоборот? Что там из молока, а что из киселя?
— Ой, не знаю. Приехать сюда — здорово! Жесть, как дорого, но здорово! — пробормотала Аня и сладко потянулась. — Но постоянно жить… вот даже если просто приехать, чтобы заработать на квартиру… Приехал. Работаешь. Все хорошо. Все нравится. Красота, ухоженность, а возвращаться как? Вот, Вилка, ты ездила летом домой…
— Да что ты сравниваешь! Там плюс тридцать пять! Полтора месяца плюс тридцать пять! На небе ни облачка! Ни ветерочка! Ни дождинки! Да я там чуть не сдохла! — воскликнула Вилка. — Жуть жуткая! Я как приехала, как легла под сплит-систему, так и встала потом на самолет!
— Да я не о погоде, а об уровне жизни! Вот ты неплохо болтаешь по-немецки, Лера — по-английски, что тоже заметно облегчит жизнь, но возвращаться как? От комфорта, от красоты такой, от благости?
Света пожала плечами.
— Честно говоря, мы не задумываемся о том, что будем возвращаться, — призналась она. — Мы четырнадцать лет живем за рубежом. Нас все устраивает. Муж вечно на объектах пропадает. Я по специальности учитель, правда, филолог, но с пометкой английского языка, так что могу спокойно работать по специальности. Старшая дочь говорит на пяти языках. И это огромный плюс. Родилась она в Швеции, затем мы переехали в Норвегию. Плюс немецкий, плюс английский и русский. Так как учится она дистанционно, то у нее полно времени на совершенствование в выбранном направлении. Да что говорить? Дети о России знают многое, но по книгам, программам, нашим рассказам. Конечно, мы ездим в Питер, в Мурманск, откуда муж родом, но ненадолго, в гости. У всех нас есть вид на жительство. И о большем я, честно говоря, не думаю. Одно могу сказать точно, на сердце тепло становится, когда встречаю земляков! За вас, девочки! За знакомство!
С двухсотграммовой фляжки вчетвером напиться весьма сложно. В здании, где располагалась сауна, что-либо крепкое купить было невозможно, а понижать градус не разрешала умудренная житейским опытом Вилка. Напившись чаю, дамы отправились опять в сауну, но Аня оттуда вылетела спустя пять минут, как пушечное ядро. Девчонки ее нашли в бассейне. Они едва не проворонили ужин, даже не вспомнили о нем. Благо Свете позвонил муж и поинтересовался, будет ли она на трапезе.
Когда все вместе принимали душ, Вилка делила душевую кабинку со Светой, и обратила внимание на шрам (очень некрасивый, уродующий тонкую фигуру) на животе от кесарева сечения.
— Думала, только у нас в нулевые так страшно глумились над женщинами, — пробормотала она.
Света провела рукой по шраму и горько усмехнулась:
— Ну, это они не специально. Там счет шел на минуты… близнецы… все было сложно… В принципе, мы и сами до этих родов решили, что это последние наши дети и больше рожать не будем, зато теперь не нужно думать о предохранении. Так что…
Виолетта Михайловна посмотрела на новую знакомую с сочувствующим взглядом. За детей иногда приходится платить очень дорого. А Света не видела этого взгляда и продолжала намыливать руки. Она была довольно высокой, даже выше самой Вилки, рост которой составлял сто семьдесят пять сантиметров. Была стройной, красивой. Под войлочной шапкой пряталась сколотая шпильками коса цвета спелой пшеницы. Таких, как она, воспевал в своих стихах Некрасов: «в горящую избу войдет, коня на скаку остановит». Вилке даже стало любопытно, какой у Светы муж.
«У таких красавиц мужья либо гномы, либо викинги»,— мелькнуло в голове, и женщина усмехнулась.
Столовая-кафе располагалась в отдельном коттедже. Здорово было хрупать в ботинках по снегу! Горы, утопая в ночи, едва угадывались в темноте, как вдруг небо вспыхнуло. Полыхнуло от края до края зеленоватым пламенем. Подруги не смогли сдержать эмоций, ахнув от восторга. Задрав головы, они стояли под живым, шевелящимся одеялом неба и вскрикивали всякий раз, когда оно, перекатываясь, меняло цвет. Оно казалось живым и настоящим.
И сколько бы они еще простояли, неизвестно, но Света стала их подгонять:
— Девочки, давайте шустрей, а то останетесь без ужина.
Огромные дубовые столы были рассчитаны на шестерых, но большинство из них были заняты. К приходу подруг у раздачи уже иссякла очередь. Россиянки похватали подносы, подошли к столам. Вилка зря переживала, еды было еще много.
— А твои-то где? — спросила Аня Свету.
— Муж уже покормил детей и отвел в номер. Сам скоро подойдет, — ответила та, набирая еды на двоих.
Россиянки заметили: их новую знакомую здесь знают хорошо. Она бегло говорила по-норвежски, помогла с выбором какой-то паре (на куртке мужчины был шведский флаг) и вообще чувствовала себя здесь, как дома. Ее присутствие здорово облегчало подругам жизнь на этом курорте.
Пока разбирались с меню и набирали еду, в кафе освободились столики, и женщины вполне неплохо устроились все вместе за одним столом. Вилка села рядом со Светой, лицом к входной двери — подруги сели напротив.
Двери постоянно открывались. Люди входили и выходили. Вот прибежала бойкая стайка девчат и ребят, щебечущих на немецком. Вилка пыталась прислушаться и местами переводила. Ее забавляло такое количество языков вокруг. В очередной раз хлопнула дверь. Вилка вновь глянула туда и замерла.
— Вот это генофонд! — выдохнула она восторженно, глядя в сторону двери.
Света подняла голову от тарелки, улыбнулась.
— Думаешь? — спросила она.
— Уверена! Чтоб такой, прости Господи, экземпляр не пропал, его нужно отдать на селекцию. Или запатентовать как производителя, Боже, прости меня! А если нет, то от него нужно родить как минимум четверых!
— Четверых? — усмехнулась Светлана.
— Как минимум! — прошептала громко Вилка. — Да хватит жрать! Гляньте, какой мужик! Не мужик, Мужчина!
Аня не вытерпела и оглянулась.
— Ого! — только и сказала она. — Лер, глянь.
А Лера
