Анатолий Найман - Жизнь и смерть поэта Шварца
Таисья. Не откуда. Ничего тяжелей солонки не поднимаешь.
Шварц. Таська-Таська-Таська, рожу-рожу-рожу веселей! Уста, ланиты, бельма - веселе-ей! Чего злая? Чем недовольна? Я на молодке женился, на юнице, на отроковице, чтоб веселила мою старость. Чего я бате-то святому не так сказал? Тебе же не райское блаженство нужно. А премия. А премия - не по молебному ведомству.
Таисья (спокойно). Скотина ты, Шварц. Что ты с жизнью моей сделал?
Неожиданно отчетливо из магнитофона раздается голос Шварца.
Голос Шварца. Зоя. Грустно как-то... Я говорю: грустно стало чего-то... Метафизика - роскошь, вся... Немножко роскоши, а, почему бы нет? Много жизни и немного роскоши, а? Масса физики - и чуточку метафизики, вы против, Зоя?.. При чем тут Таисья?.. Я ее боюсь, жутко... Представляете, я умираю, а передо мной она. Одна. А я - умираю. Ну момент такой, смерти. И никого - Таська. Ужас.
Пауза. Таисья отвлеченно продолжает манипуляции со скакалкой. Шварц, улыбаясь, разваливается в кресле.
Таисья. Нарочно оставил?
Шварц. Ничего тайного, что бы не стало явным.
Таисья. Думаешь, не уйду.
Шварц. Думаю, нет.
Таисья. Думаешь, из-за премии.
Шварц. Думаю, вообще... Из-за библиотеки.
Таисья. Умный-умный, а дурак. Я книг в руки не беру. Разве что, когда помрешь, продать.
Шварц. Метафизической.
Таисья. Что "метафизической"?
Шварц. Библиотеки метафизической.
Таисья. Главное - сказать, да? Язык без костей. Метафизика-метафизика как туману подпустить, так метафизика.
Шварц. Главное - сказать, да. Твой великий друг Бродский метафизикой называл все, что ему нравилось. А физикой - что не нравилось. Двойка была по физике, и за это выперли его из школы... Я - библиотека (стучит пальцем по голове, по языку, по груди). Я брал книги в руки - тебе и дотрагиваться не нужно. Книги, книги, книги, мои книги! Вот кого я хотел бы иметь перед глазами в минуту, когда стану хрипеть. Всех вместе - потому что каждую знаю, с каждой спал. С каждой жил, спал, вступал в предосудительную связь. Про каждую помню, как подходил на улице, заигрывал в трамвае, приставал, клеил, тратил рубли и копейки, заводил домой. Что было в жизни - в них было лучше. Что было со мной - было в них. Девятьсот девяносто тысяч, не считая детей. Ничего не жаль, а вас - до воя!
Таисья хлещет скакалкой по книжным полкам.
Брось, Таська, не ревнуй. Гоген с тебя картины не напишет, а без Гогена ты ноль без пальца.
Телефонный звонок.
Без Гогена, без Шопена, без Валерия Шварца.
Таисья (поднимает трубку). Таисья Жижиляева... Жена. Передаю трубку... Меня?.. Какой Хансараев? Ах, Хансараев, Госпремия. Я этим не занимаюсь... Не по этому делу?.. Вы?! Читали мою статью о Шварце?! Уважаете безмерно?.. Его? Так при чем тут я?.. Меня... Больше, чем уважаете? (Садится в кресло, слушает.) Не нужна премия... Отказываетесь... Считаете, что Шварц единственный заслуживает... Сколько отар?.. А в каждой?.. Ну да, зачем вам премия? Только при чем тут я?.. Один раз видели и читали одну статью. А я только одну и написала... Куда?.. В Улан-Удэ?.. Двести семьдесят один солнечный день в году... Байкал. Так я же замужем... Никаких туч, безоблачный брак... Н-не совсем. А вы женаты?.. Ну да, для вас не проблема. Для Шварца тоже. Выходит, для одной меня. Спасибо, Хансараев... Спасибо, Ульма, я подумаю... Абсолютно... И вас... И вы... (Уже опускает трубку, снова рывком подносит к уху.) Эй, Ульма! Я тронута. Вы меня тронули, Ульма. (Кладет трубку.) Двести семьдесят один день солнце.
Шварц. На что это ты сказала "не совсем".
Таисья. Он спросил, первый ли ты у меня мужчина... Двести семьдесят один. (Плачет.) Ну хоть один-то этот мог же быть попасмурнее. Неужели солнечных двухсот семидесяти не хватило бы?
Звонит телефон. Пантомима: Шварц и Таисья предлагают и убеждают друг друга взять трубку.
Шварц (поднимает трубку). Валерий Шварц внимает... Для кого Натаныч, для кого Антоныч - а кто говорит?.. Щельцов? А вы откуда знаете, господин министр?.. Зам? Не мелочитесь... Голос? Голос никого не напоминает. Шаляпина а так никого... Фамилия? Фамилия напоминает Целищева - олимпийский чемпион по поднятию гири, дружбан мой... Бертольд? Погоди, погоди. Ну я Бертольд. Была такая кличка - Бертольд Шварц, школьные дела. А вы-то откуда?.. Говорит ли мне что-нибудь слово Хулдомуев? За партой со мной сидел?! А я весь день думаю: кто такой? с чего привязался? А он за партой. Виктор Хул-домуев. А вы-то?.. Во втором ряду у окна?! Я вам?! И какое прозвище?.. Чего вы меня экзаменуете? Ну какое? Как-нибудь "щёлка"?.. Лещ?.. Леща ? В смысле дать леща... Я тебе?.. Давал леща? Щельцов, я тебя вспомнил! Леха Щельцов... Кеха? Кеха Щельцов помню как облупленного... Это ты гигант, а не я... Это ты гений... Ладно, гений - я, но ты гигант... Хорошие шансы? Слушай, у тебя есть секретарша, Зоя, классная поэтесса. Я не я буду, если не выбью ей "Карнавал"... Кеха, ты обалдел. Какая коррупция?! Баба пишет классные стихи, слежу за ее творчеством с шестнадцати лет, с ее - и я не могу присудить ей жалкую тыщу уе?! Ты мне можешь, а я ей нет?! Давай, Леща , сойдемся и обмыем. Встреча одноклассников. Я тебе "Амальгаму" преподнесу и "Избранное". Хулдомуев пусть приходит, адмирал... Кологривов, Кологривов. Он, ты, я - обмыем и обговорим... Супруга? Супруга моя Таська - ей за мной как за каменной стеной. И мне за ней - поделом коту Таська. (Опускает трубку. Таисье.) Ты поняла!
Таисья. Про Багрова он ничего не сказал?
Шварц. Про Багрова никто не может сказать. Багров - недосягаемая высота, Монблан морали. В нашем навозе не копается. Рыцарь добрых нравов литературы. Ему премию давать даже неудобно. Даже обсуждать неудобно.
Таисья. Надо было спросить.
Шварц. Я у самого Багрова спрошу. Час настал. Теперь безопасно. (Тянется к телефону.)
Телефон звонит. Повторяется пантомима просьб и отказов взять трубку правда, короче предыдущей.
Таисья (поднимает трубку; низким голосом, имитируя интонации Шварца). Шварц внемлет... Ким, ты меня сегодня задрочил... Не хотят "Серебряный чабрец" - значит, не хотят... Не дают - значит, не дают. Хочешь, попытайся получить гос, я не возражаю. Я тебе сказал: проблемы - твои... Большие - значит, найди больших людей... Где, где - на бензоколонке, вот где... Совсем невменяемый стал. Че ты сквернослов такой? Че ты, сквернослов, угрожаешь? Я задействую органы правопорядка... Че ты меня русскому языку учишь? "Бензоколонка" говорить не запрещено. Бензозаправочная станция. Бензоколонка, бензоколонкой, бензоколонке. Женский род, первое склонение... Че у тебя словарь такой бедный? Ты же поэт. Бери пример с Цоя... (Шварцу.) Бросил трубку.
Шварц. Дай-ка. (Набирает номер. В трубку.) Угадай, кто звонит... Не быть мне богатым. Багров, ну чего, все стихи пишешь?.. Читал. Неплохо, без подливки, конец - в яблочко. Надо и мне такое написать. А нельзя то же самое? Сейчас всем плевать, кто у кого спер. А не надоело? Еще стихотворение, опять стихотворение. А от меня музыка отступила. Как от Блока. Ты чего книжку последнюю не присылаешь? Наверно, все у меня скатал, боишься, разоблачу?.. Тридцать рублей? Тридцать рублей - деньги. Где я их возьму?
Таисья (губами). Правильно. Надо всем не давать забывать, что ты бедный.
Шварц. Объявить дефолт? Безжалостный ты. Сердце у тебя есть? И мелочный: у старого товарища нет денег, и жидишься книгу прислать... Про бидоны - у тебя. Ничего не говорю: про бидоны ты придумал... Ну не придумал - было: какая разница?.. Ты видишь разницу? Крохобор... Что значит не мое? Не мое, а чье? Если ничье, так почти мое. А и не мое - что с того? Мое, не мое - крохобор... Ну платок, ну шейный... Не Ива Сен-Лорана, а Жюля Сен-Лорана... Я получил из рук вдовы - значит, она меня обманула... Чего ты так нервничаешь из-за тряпки драной?.. Бродский - не клоун? Бродский - не клоун... А в карман, представь себе, зашил... Ну не зашил: какая разница?.. Ну не в пятьдесят восьмом, ну в шестидесятом. Слушай! Ты гигант мелочности!.. Таисью не обижай. Таисью в обиду не дам. На меня, своего старого друга, который тебя в рифму сочинять научил, клевещи, а женщину оставь в покое... Я серьезно говорю. Нелепое существо, нелепое созданье. У тебя, Багров, один дефект, малюсенький, но есть. У всех по дефекту, у меня, например, что я себе жизнь сочиняю. Встречи, связи, свары, любови - с людьми, которых в глаза не видел. Не бог весть какой дефект, поверь. А у тебя - что ты, что такое "нелепое", никогда не понимал, не понимаешь, не поймешь. У тебя все - лепое. Стихи твои лепые. Вся судьба на зависть. А эта нелепая тварь, из простейшей лапландско-украинской плоти, это нелепое создание - мое создание. Главное произведение. Сочинение. Увы, главное. Может быть, единственное. И как мне тебе, альпийскому снегу, это внушить, не знаю. Сияй. (Кладет трубку.)
Пауза.
Таисья. Это правда?
Шварц (на разные интонации). Правда. Правда. Правда. Правда. Ты от меня, Таська, когда-нибудь правду слышала? Так что ж, все это неправда была? А? Раскинь мозгами, вруби интуицию. Правда. Правда. Не все может быть сделано, но все может быть сказано. Не все сделанное может о себе сказать. Но сказать можно обо всем сделанном. Сказать - главное. Сказать - наслаждение. Сказать, сказать, сказать. Всю жизнь обожал сказать. Как я люблю - сказать! Таисья, какая это роскошь - сказать!
