В доме на холме. Храните тайны у всех на виду - Лори Фрэнкел
— Не потому, что она меня не интересовала! Просто раньше это было невозможно из-за проблем — детей, школы и…
— Да? И что из этого перестало быть проблемой сейчас?
— Ей… ему… полезно — немного посмотреть мир, — запинаясь, проговорила Рози. — Таиланд — страна дружелюбная, безопасная…
— Там не так безопасно, как здесь.
— Нам нужно придержать лошадей. Всем нужно притормозить. Тебе — отвлечься от изучения влагалищ. Этому ребенку — отдохнуть от школы, от секретов, от Агги, от всей ситуации. Этой семье нужна передышка от всего этого бремени и драмы…
— А тебе — передышка от меня, — добавил Пенн.
Рози закрыла глаза:
— А мне нужна передышка от тебя.
Он смотрел на нее, на ее опущенные веки и ничего не говорил несколько секунд, которые тянулись бесконечно, точно скоростные шоссе в Вайоминге. А потом ушел. В общем, ей тоже удалось совместить душевные терзания с международным авиаперелетом.
Она позвонила Кармело лишь тогда, когда они приехали в аэропорт. Не хотелось, чтобы мать ее отговаривала. И та предсказуемо включила «мамский режим».
— А как же малярия?
— Мы взяли лекарства.
— А тиф?
— И от него.
— А тропическая лихорадка?
— Денге?
— Да.
— Будем пользоваться репеллентом.
— А разве он не вреден?
— В небольших количествах — нет.
— А небольших количеств достаточно, чтобы не покусали москиты?
— Мы взяли одежду с длинным рукавом.
— А разве там не будет жарко?
— Мам, ты вообще-то в Финиксе живешь.
— А как же мальчики?
— С ними все будет в порядке.
— Надолго едешь?
— Не знаю.
— А как же Пенн?
А-а. Вот в чем загвоздка.
— Он справится без меня.
— А ты без него, милая?
Совершенно резонный вопрос.
— Он просто… сочиняет сказку, вместо того чтобы жить нашей жизнью.
— Может, он делает и то, и другое.
— Он не может делать и то, и другое, мам. И то, и другое — не вариант. Они непримиримы. Наш ребенок — настоящий человек, а следовательно, он не может быть персонажем сказки. Пенн думает, что все плохое — это просто прелюдия к волшебству, и очень скоро, в один прекрасный день, мы все непременно забудем прошлое и будем жить долго и счастливо.
— По мне, звучит неплохо.
— Фантазии всегда хороши.
— Пенн никогда не был реалистом, золотко.
— Неприятие реализма не заставляет реальность уйти прочь! — взвизгнула Рози. — Трансформация на продажу — это не волшебство! Она не мгновенна — и не безболезненна. Эту лягушку придется целовать год за годом! Эту лягушку придется целовать до конца своих дней! Эту лягушку придется целовать с жуткими побочными эффектами и непредсказуемыми результатами, которые невозможно откатить назад, если ты вдруг передумаешь, и в итоге может получиться, что ты станешь в большей мере принцессой и в меньшей — посудомойкой, чем прежде, но не так, чтобы только одной принцессой без примеси посудомойки!
— А Поппи что говорит?
— Ничего, — это имя снова казалось чуждым слуху Рози. — Поппи больше нет. Он хочет снова быть Клодом.
— Хочет? — переспросила Кармело.
— Хочет быть. Должен быть. Думает, что он Клод. Думает, что ему следовало бы. Думает, что должен. Не знаю!
— Ты ее спрашивала?
— Его, — поправила Рози.
— Ты спрашивала?
— Я пыталась, мама. Он не может мне сказать. Может, сам не знает. Он очень опечален.
— Разве тогда это не твой ответ? — поинтересовалась Кармело.
— Я тоже не знаю, — сказала Рози, а потом добавила тихо, потому что пыталась быть взрослой и не рыдать в трубку, разговаривая с матерью в аэропорту: — Я тоже опечалена.
Пару секунд Кармело ничего не говорила. Потом спросила:
— А как же нападения слонов?
— Нападения слонов?
— В Таиланде есть слоны, дорогая, их репеллентом не отпугнешь.
Рози показалось символичным, что возможность быть затоптанными пятитонным животным была последней в списке поводов для беспокойства, составленном матерью.
Но если Рози и разделяла тревоги Кармело (некоторые), она все равно наконец летела в Таиланд, исполняя обещание, данное сестре бóльшую часть жизни назад. Если она и переживала из-за того, как рассталась с Пенном, из-за своего желания — впервые с момента их знакомства — оказаться подальше от него, она все равно летела в далекую Азию с самым младшим из детей. Если ее и одолевали тревоги из-за того, что она бросила сыновей в их собственном неустойчивом состоянии, что снова предпочла им Клода, что предоставила им справляться с повседневной жизнью без своей помощи какое-то время, она все равно отправлялась в дорогу. И если это было не столько дорожное приключение, сколько трансуправляемое международное путешествие с помощью надежды, воображения, паники и самолета, это тоже было неплохо, а за эти годы она научилась брать то, что давали. Она мечтала о поездках, в которые будет брать дочь, с тех пор как умерла ее сестра, и если теперь с ней была не совсем Поппи и она вернется домой с Клодом вместо нее — что ж, это будет не в первый раз.
Там
В самолете было тесно, холодно и скучно, перелет длился дольше самого долгого деления столбиком, и почти в ту же секунду, когда они приземлились в Бангкоке, Клод уже жаждал вернуться на борт, совсем как в тот раз, когда он (ну, на самом-то деле Поппи) выпал из лодки для наблюдения за китами в Паджет-Саунд. В самолете было личное пространство, холодный лимонад, который мать вдруг
