Вячеслав Софронов - Кучум (Книга 3)

Сзади послышались чьи-то шаги, Ермак повернулся. К нему спешили с пищалями в руках Матвей Мещеряк и Яков Михайлов.

-- Случилось что, атаман?

-- Пленные сбежали, -- просто ответил он.

-- Как? Куда?

-- Уплыли. Видать, плохо связали их.

-- Помог кто-то гадам, -- поднял с песка перерезанный ремень Мещеряк и поднес его поближе к атаману.

-- Мальцы еще... Пусть поживут, -- махнул рукой Ермак, давая понять, что разговор закончен.

-- Время придет, свидимся с ними, -- упрямо выдохнул Мещеряк, скрежетнув зубами.

* * *

Когда Соуз-хану сообщили, что казаки взяли городок Карачи-бека и в плен попали двое сыновей ханского визиря, то он окончательно приуныл.

-- Они могут через день оказаться и здесь! -- сокрушался он, сотрясая воздух руками. -- И не посчитаются, что я потомок древнего рода. Ограбят, разденут, зарежут! Что же делать? Что делать?!

Оба старших сына, Шарип и Набут, стояли перед ним, ожидая, какое решение примет отец.

-- Мы можем скрыться в лесу, -- предложил Шарип. -- Пересидим там пока они не уберутся обратно.

-- А если они пришли надолго? Тогда как? Нам не взять с собой скот, имущество, рабов. Куда это все спрячешь? Да и стар я уже скакать, словно заяц по лесам.

-- Тогда будем защищаться до конца, -- храбро предложил Набут.

-- Замолчи! Кто разрешил тебе открыть рот?! Хочешь смерти? Тогда пойди и утопись. Река рядом. Батыр нашелся...

-- Не горячись, отец, -- рассудительно остановил его старший сын. -- Мы понимаем, как трудно тебе, но ты сам всегда говорил, что от любой беды можно откупиться. У нас есть деньги, товары. Отдадим русским часть, и они не тронут нас.

-- Я уже думал об этом, -- пробурчал, чуть успокоившись, Соуз-хан. -Только не вышло бы хуже. Коль узнают про наши богатства, то обчистят до нитки.

-- Но надо на что-то решаться, -- не сдержался опять Набут. -- Пока мы тут сидим, думаем, и русские заявятся.

-- Замолчи! Я тебе сказал! -- подскочил Соуз-хан к младшему сыну. -Твое дело слушать и исполнять что старшие скажут.

-- Успокойся, отец. Так мы и в самом деле ничего не решим.

Соуз-хан прошелся по шатру, с сожалением оглядел его богатое убранство и, неожиданно повернувшись к наблюдающим за ним сыновьям, решительно заявил:

-- Собирайтесь. Едем.

-- Куда? -- одновременно вскрикнули они.

-- На встречу с русскими. Чем ждать пока они к нам пожалуют, лучше явиться к ним с подарками. Если потребуется, то и служить им станете. Зверя лучше приласкать, а не злить. Сила на их стороне...

-- Но что скажут наши соседи? Как мы в глаза людям смотреть станем? -воспротивился Набут. -- Я не поеду.

-- Поедешь! Еще как поедешь! -- ткнул его в грудь пухлым кулаком отец. -- Иначе выгоню?! Ты меня знаешь.

Опустив глаза, сыновья пошли выполнять приказание. Соуз-хан сам выбрал лучшее оружие, одежду, чуть подумав, достал из сундука несколько серебряных чаш и тоже кинул их в кожаный мешок. Для себя он велел запрячь специальную повозку, обитую цветной материей, поскольку давно уже из-за своей тучности не мог держаться на лошади верхом. Захватив с собой небольшую охрану, они выехали по направлению к реке, где, по предположению Соуз-хана, обязательно должны были проплыть русские суда.

Казачьи струги уже миновали небольшую возвышенность, когда идущий по договоренности с атаманом замыкающим Иван Кольцо увидел небольшую группу людей, вышедших к реке и призывно размахивавших руками.

-- Чего им надо? Как думаешь? -- спросил есаул Ларьку Сысоева, сидящего рядом с ним.

-- А кто их знает... Здоровкаются поди...

-- Пристать что ли?

-- От своих отстанем.

-- Нехай, нагоним. Греби к берегу, -- крикнул Кольцо. -- Проверим того пузатенького. Может, он нам подарки от хана Кучума привез.

Казаки с радостью направили струг к берегу, ожидая развлечения, на которые Иван Кольцо был большой мастак.

Увидя, что струг повернул к берегу, Соуз-хан вылез из повозки, спустился к самой воде, держа в руках тяжелый мешок с подарками. Наконец струг достиг мелководья и Иван Кольцо с Ларькой Сысоевым, спрыгнув в реку, побрели к берегу, зачерпывая воду голенищами.

-- Заставил нас ноги мочить, -- ругался Иван Кольцо, уже сожалея, что остановил струг. -- Коль он просто с нами поздоровкаться решил, заставлю жирного борова в одеже как есть искупаться.

-- Сейчас узнаем, -- успокоил его Сысоев. -- Не жги себя раньше времени. -- Ларька немного понимал местную речь, и есаул постоянно держал его при себе, если потребуется разговаривать с кем-то из местных жителей. И сейчас он оказался как нельзя кстати.

Когда казаки выбрались на сушу, Соуз-хан низко поклонился и заговорил, протягивая перед собой мешок:

-- Я очень достойный человек этой земли. У меня много воинов, но я не желаю воевать с вами...

-- Чего он там лопочет? -- не дождавшись конца длинной речи, спросил Кольцо своего толмача.

-- Говорит, будто сильный очень, -- развел тот руками.

-- Силами что ли померяться предлагает? Это можно... -- Кольцо сжал руку в кулак и, размахнувшись, засветил Соуз-хану в ухо. Тот лишь крякнул и замотал головой, плохо понимая, отчего этот русский ударил его. Зато схватились за сабли его сыновья, бросились на помощь к отцу.

-- Но, но... -- поднял руку Кольцо и указал на струг позади себя, из которого уже выбирались остальные казаки. -- Вы не очень-то, а то отправим в реку раков кормить.

-- Зачем дерешься? -- плаксиво запричитал Соуз-хан. -- Подарки тебе принес. Дружить хочу, а ты дерешься...

-- Подарки принес говорит, -- разобрал его слова Ларька Сысоев.

-- Подарки, давай сюда, -- Кольцо выхватил мешок из его рук и высыпал содержимое на землю. -- Матушки святы... -- Раскрыл он рот от удивления. -Надо же какое богатство...

Остальные казаки сгрудились вокруг него, разглядывая подарки и потряхивая чубатыми головами.

-- Ишь ты... Оружие... Братины серебряные... -- загомонили казаки.

Соуз-хан, довольный вниманием к нему со стороны русских, мгновенно забыл о причиненной ему обиде и широко заулыбался, подмигнул сыновьям.

-- Спроси его, много ли еще таких подарков дома хранит, -- велел Кольцо Ларьке Сысоеву.

Соуз-хан, услышав вопрос, испугался и затряс головой.

-- Нет, ничего нет. Последнее отдаю, клянусь бородой пророка. Вот я вам своих сыновей привез. Возьмите их к себе на службу, -- и он подтолкнул вперед Шарипа и Набута.

-- А чего они делать умеют? -- спросил Кольцо, выслушав перевод.

-- Чего скажешь, то и делать будут. Даже из ружья один раз давал им стрелять, -- с гордостью добавил Соуз-хан.

-- Сгодятся, -- согласился Кольцо. -- Беру их к себе нас струг.

-- Спасибо, большое спасибо, -- опять начал кланяться Соуз-хан, и повернувшись к сыновьям, дал им знак идти с казаками.

Как только струг отчалил, и одиноко стоявшая на возвышенности расплывшаяся фигура Соуз-хана скрылась из вида, Кольцо спросил гребцов:

-- Эй, кто устал горбатиться на веслах?

-- Я! Я устал! Мочи моей нет, -- послышались голоса.

-- Так... -- повел бровью есаул. -- Остатка, Фомка, бросай весла. А вы молодцы, -- ткнул пальцем в сторону Шарипа и Набута, -- айда на их место.

Те поначалу не поняли, а когда им доступно объяснили, всучив в руки по здоровенному веслу, что от них требуется, то начали артачиться:

-- Я ханский сын, -- гордо крикнул Шарип.

-- Рабом не буду, -- повторил вслед за братом Набут и шагнул к борту, собираясь броситься в воду. Но его перехватили, кинули на лавку. Иван Гроза, широченный в плечах мужик и на голову выше остальных товарищей, поднес к ним по очереди свой кулак, спросив:

-- Чуете, чем пахнет? Не будете слушаться -- изувечу.

-- Он может, -- подмигнул Кольцо. -- Вы бы, молодцы, лучше не рыпались. У нас рабов нет. Все гребут. Служба такая.

Ларька Сысоев перевел им смысл сказанного -- и братья понемногу успокоились, ухватились за тяжелые весла и под одобрительные понукивания казаков сделали по нескольку гребков. Было трудно попасть в общий ход с остальными гребцами и с непривычки они вскоре взмокли, натерли кровавые мозоли, Кольцо, глядя на их потуги, сам сел на место Набута, отодвинув его в сторону.

-- Смотри как надо, -- и широко откинулся назад, с силой гребнул, упираясь обеими ногами в переднюю скамью. --И-и-и р-р-раз! И-и-и раз! А ну, Ларька, затяни нашу, донскую...

Тот набрал побольше воздуха в грудь и затянул что-то разудалое, подмигнул братьям, отирающим пот со лба, стертыми в кровь ладонями. Запели и другие казаки, широко улыбаясь, не переставая работать веслами. Струг пошел ходко, быстро нагоняя ушедших вперед.

Шарип не удержался и тоже разулыбался, ткнул брата в бок, показал на проплывающие мимо берега:

-- Однако, хорошо так плыть. Весело...

-- Поглядим, как дальше все обернется, -- ответил не разделявший его радости Набут.

Они уже подплывали к устью Тобола, где он сливался с водами неугомонного Иртыша-землероя.

ПОЗНАНИЕ ПОБЕДЫ

Мухамед-Кул, которому было поручено организовать оборону ханских земель, вместе с Кучумом и Карачой-беком выехали из Кашлыка. Они ехали по правому берегу Иртыша, выбирая место, где можно было бы встретить русских и разбить их. Мухамед-Кул ехал в один ряд с ханом, а следом, чуть приотстав, Карача-бек, который сидел на коне чуть нахохлившись, словно ворон после дождя на ветке дерева. Вместе с охраной следовали и молодые царевичи Ишим и Алтанай и совсем юные Абдур-Хаир, Асманак, Канай. Они были особо возбуждены и время от времени пускали лошадей вскачь, пытались вырваться вперед. Женам и наложницам вместе с малолетними детьми хан велел готовиться к переезду в другое место. Он и сейчас хорошо помнил, как много лет назад захватил врасплох Кашлык, благодаря предательству начальника стражи, убившего одного из сибирских ханов.