Девяностые. Север. Повести - Владимир Маркович Гринспон
— Вот вам для начала, для разговора и аппетит приглушить, — проговорил Ермолаич, ставя перед каждым по рюмке, — а я пока приборы принесу, накрою.
Компания увидев такое понимание насущных потребностей голодных организмов, сразу поверила, что попала в надежные руки. Пошли первые тосты, постепенно заговорили все. Курящие достали сигареты. И тут же на столе появились пепельницы и коробки спичек. Ермолаич успевал даже давать прикурить пользуясь старой, видимо бензиновой, зажигалкой.
— Я извиняюсь, — попросил он внимания, — вам меню нести, или положитесь на опыт старика? Скажите, какими финансами располагает компания, а я уж сам накормлю, исходя из возможностей.
Лауреаты премии, слегка разомлевшие от первых рюмок и одобрившие скорость и качество организованного стариком начала застолья дружно согласились на второй вариант, накинув к первоначально запланированному червонцу с носа, еще по пятерке. Гулять так гулять!
К этому времени перед каждым из них стояли приборы с набором вилок, ножей и ложек на все случаи. Фужеры сияли хрустальным блеском. Старик принес несколько бутылок холодного "Нарзана"
Он тактично поинтересовался насчет спиртного. Все дружно оставили основным, и единственным, напитком «Столичную».
Через несколько минут на столе появились два больших блюда с холодными закусками. На одном было рыбное — селедочка, шпроты, сардинки, немного балыков (палтус и кета). На другом — мясное, говяжий язык, два — три сорта тонко нарезанных колбас, ветчина. Всё украшено молодой зеленью, В соусниках появилась горчица и аджика.
По мере убывания спиртного, а Ермолаич успевал еще и доливать гостям в пустые рюмки, он приносил еще холодненькой водки.
Потом появилась большущая фарфоровая супница, видно из довольно старого сервиза. Когда старый официант открыл крышку, от запаха рыбной солянки у всех аппетит достиг пика. Разливали сами, добавляя в божественное блюдо кто аджику, кто сметанку.
Ермолаич стоял у ограждения террасы с полотенцем через руку и с отеческим выражением следил за предоставленным молодежи удовольствием.
Гости, отдав должное первому блюду, задвигали стульями, расслабились и заговорили на разные темы.
Ермолаич следил за пепельницами, меняя чуть наполнявшиеся, на чистые, Уносил тарелки, менял, если решал, что не свежая, салфетки.
Гости похвалили солянку. Просили передать восторг повару. Потом поинтересовались профессиональным мастерством официанта:
— Наверное, долго уже служишь, отец? Такой праздник нам устроил!
Старик, почувствовав не притворный интерес, рассказал о себе. Кратко и вежливо, не переставая следить за порядком на столе. Но сначала поинтересовался, когда нести основное блюдо. Получив заверения, что после такого старта надо отдохнуть, коротко поведал свою историю.
— Я уж давно на пенсии, молодые люди. Годков то мне 82. Живу на Ваське в коммуналке бобылем с войны. Всех соседей уж пережил. До войны хорошо жили, на Петроградской. Как на фронт ушел в сорок первом, только после прорыва блокады домой попал. Старший сын добровольцем пошел, да и в первом же бою погиб, а мать с двумя девочками в блокаде почти до конца выдержала. Да ночью наш дом бомбой, считай весь, снесло. Там и могилка их, как я считаю. На этом месте.
Меня из этого ресторана иногда летом зовут, когда своих молодых в отпуска разгонят. Я не возражаю. Дело знаю, почитай в четвертом поколении официант.
Ермолаич взял щетку и прошелся по скатерти, сметая крошки.
— Предки мои из Ярославской губернии. Почитай по пол — села в город в половые уходили. Традиция. По трактирам сначала служили, потом и ресторации стали открывать. Я родился уже в семье, где папка был официантом с репутацией, а мамка прачкой при центральных банях. Я с четырнадцати лет к профессии был допущен. Сначала полы мыл, да помои выносил. А с шестнадцати уже и самовары подавал и хлеб резал.
— Бедно, правда, было в молодости. Революция всё прахом пустила. Зато потом НЭП пошел. Золотое времечко. Нам и зарплату хозяин не платил. Чаевых хватало.
— Да я вижу, что компания и поесть готова. Вон повар знаки подает — жаркое поспело. Нет ли среди вас, уважаемые, кто свинину не ест? Судя по тому, что сало на закуску ушло всё, таких не наблюдаю?
Орлов его успокоил:
— Татар нет, а наш Сеня Фрумкин давно на кошерное внимание не обращает. Комсомолец без предрассудков.
Старик, припадая на левую ногу, пошел на кухню.
— Восемьдесят два года! А не присел за эти уже три часа ни на минуту! Вот выучка старая! — заметил кто то.
Появилось блюдо с роскошным жарким из свиных рулек, Запеченных с картофелем. Компания перешла к окончательному насыщению. Слышны были позвякивания фужеров, стук столовых приборов и редкие возгласы восхищения.
— По регламенту, заявленной вами суммы, — тактично заметил Ермолаич, могу принести еще две «Столичных». Или публика желает десерт?
Десерт был дружно отвергнут, и тосты к жаркому продолжались еще долго.
— А что это ваш комсомолец задремал? — обратил внимание официант на свернувшегося в плетеном кресле тщедушного Фрумкина, может норму перебрал?
— Да нет, — успокоил его Орлов, — скорее он от еды впал в прострацию. В его многодетной еврейской семье, где он пятый, но не последний ребенок, так покушать удается редко. Пусть отдохнет. Перед уходом разбудим.
А перед уходом и долгими прощаниями с радушным стариком, тот сходил на кухню и принес для не совсем проснувшегося Семена стакан крепкого кофе.
— Я туда лимон выдавил и столовую ложку коньяку добавил, — объявил Ермолаич рецепт, — пей юноша. Потом хоть за руль садись! Трезвым будешь, как пришел.
Все обнялись со стариком, пожелав долгих лет.
* * *
В августе Орловцы сдали важный проект и получили очередную премию. Все, не сговариваясь, решили ехать на террасу. Вдруг еще удастся так душевно посидеть!
Увы! Молодой, разбитной малый обслужил их не плохо. Но это было уже не то. Про старика он ничего не знал. Спросили у пожилого повара. Тот поведал, что две недели назад хоронил Ермолаича.
Очередной тост выпили не чокаясь.
Лимассол. 2020 г.
Мост
Навеяно рассказами родных, прошедших Великую Отечественную Войну.
Светлая им память!
Часть первая
ЛИЧНО И СТРОГО СЕКРЕТНО ОТ ПРЕМЬЕРА И. В. СТАЛИНА ПРЕЗИДЕНТУ г-ну Ф. РУЗВЕЛЬТУ
После четырех дней наступательных операций на советско-германском фронте я имею теперь возможность сообщить Вам, что, несмотря на неблагоприятную погоду, наступление советских войск развертывается удовлетворительно. Весь центральный фронт, от
