Рюбецаль - Марианна Борисовна Ионова
Дома у Жени. Кирилл сидит за столом в очень уютной, декорированной желтым и красным – самыми индийскими цветами в представлении Кирилла и, очевидно, Женином тоже – кухне. Женя массирует ему плечи.
Женя: Почему ты перестал ходить на йогу?
Кирилл: Потому что извини, но все это чушь: энергия кундалини, атман, Брахма, чакры… По крайней мере мне это ничего не дает.
Женя молчит.
Кирилл: Скажи… по-твоему, я сильный человек?
Ему кажется, что Женя и теперь не ответит, потому что молчание продолжается еще с полминуты. И Кирилл действительно не слышит ни «да», ни «нет».
Женя: Сильные люди особенно нуждаются в заботе и понимании.
Кирилл встает и отходит к раковине, чтобы быть к Жене спиной. Ему нужно остановить слезы, у которых, кажется, нет ни повода, ни оправдания. Слезы мало того, что не прекращаются, – Кирилл начинает всхлипывать. Он ни о чем не думает и не знает, почему плачет, и желания знать, почему он плачет, у него тоже нет.
Женя подходит и обнимает его сзади. Так они стоят некоторое время: Кирилл закидывает голову, все-таки пытаясь обратить слезы вспять, а Женя, ростом ему по плечо, прижимается щекой к его спине. Кирилл опускает глаза и смотрит на обнимающие его Женины руки так, словно еще не почувствовал ни их, ни Жениного тела спиной. Он берет эти руки будто две половины какого-то предмета, осторожно размыкает их, и Женя сразу отстраняется.
Кирилл: Да… Ну, мне пора. Собрание важное: выборы ведь в следующем году, все на ушах…
Женя молча провожает его спокойным и внимательным взглядом, которого Кирилл не видит, поскольку ни разу не оборачивается. Он больше никогда ни придет к Жене. А вот Женя однажды придет к нему, правда, не домой, а в другое место, где Кирилл пока даже не пробует себя представить, полагая, как полагает всякий, туда не попадавший, это место созданным для кого угодно, только не для него.
Кирилл стоит у входа в Нескучный сад и ждет Вику. Мать передала ему просьбу звонившей и не заставшей его Вики встретиться тут.
Кирилл: Это связано с бракоразводным процессом?
Вика: Да. Связано. Я отозвала документы. Я остаюсь со Славой. Он любит меня. А ты ведь меня не любишь. Вот видишь, ты молчишь, потому что ты не лгун.
Кирилл: А ребенок?
Вика: Его уже нет.
Кирилл чувствует внезапную боль и рефлекторно начинает плакать, всхлипывая, даже хныча, и уже через несколько секунд, к своему стыду, распознает в этой боли превосходящее ее облегчение.
Тысяча девятьсот девяносто девятый. Кирилл уже год как окончил институт и работает в лаборатории при научном комбинате, специализирующемся на поиске новых способов обогащения золотоносной руды. Еще к концу четвертого курса, посреди которого Кирилл поменял факультет, он почувствовал, как интерес к золоту понемногу заполняет в нем дыру, оставленную вырванными с корнем самоцветами. За дипломную работу «Кинетика гидрохлоридного выщелачивания золотосодержащих руд» Кириллу натянули четверку в счет прежних заслуг – Кирилл урывал для него часы от партийной деятельности и духовного самосовершенствования. Мысль об аспирантуре он решил, во всяком случае, пока, не рассматривать.
Как сотрудник Кирилл на хорошем счету. Среди коллег у него завязались отношения, близкие к приятельским. Да и не только: уже имел место роман сезонной продолжительности, завершившийся по обоюдному желанию. Кирилл так и не понял, почему он начался и почему завершился.
В офисе штаба. Атмосфера почти осязаемо тяжелая. Какой бы ни была энергия здесь все эти предвыборные месяцы, сейчас она, по ощущению Кирилла, заблокирована так, что мизинец не просунешь.
Батищев: Кто нас сегодня порадовал? Олежек. Свежий номер «Нормальной…». Цитата из интервью пресс-секретаря штаба партии «Русское ядро» Олега Мутовкина. Что же вещает Олег Мутовкин? «Лозунг «Россия для русских!», оплеванный прозападническими космополитическими силами, на самом деле означает приоритет титульной нации в распределении государственных и общественных должностей, в культуре и бизнесе… Оглядываясь на примеры из прошлого, нельзя не признать, что тридцать третий год для Германии и немецкого народа имел некоторое оздоровляющее значение…» Конец цитаты. Комментарий «Нормальной…»: «Поразительно, что партия, возводящая себя напрямую к НСДАП, до сих пор не снята с выборов…»
Обстоятельно, со вкусом, рвет газету над головой сидящего Олега.
Олег (не стряхивая обрывки, без уверенности): Но я же почти слово в слово повторил то, что вы сами говорили три года назад…
Батищев (ему в лицо): Три! Три!!! Мало ли, что я говорил три года назад, дубина! А про тридцать третий год ты сам от себя приплел, художественно развил, гуманитарий хренов! Что у тебя здесь – философский камень! (Стучит Олегу по лбу костяшками пальцев.) Что было три года назад, быльем поросло! Выборы через месяц, а ты пасть свою раззявил! Ты же, говно, нас всех ко дну пустил!
Закономерная тишина после устрашающего резюме позволяет Батищеву отдышаться.
Батищев (никому конкретно, с мнимой выдержанностью): Меня с завтрашнего дня и по 15-е в Москве не будет. Отменить поездку нельзя. К моему возвращению скандал должен быть замят. Как вы это сделаете – меня не касается.
Подъезд, в котором располагается офис штаба, взят в осаду группой телевизионщиков. В офисе Кирилл, Олег, внезапно оробевшая Елена Гелиевна и двадцатилетняя Настя, неформальный личный секретарь Косолапова, совершенно разбитая тем, что на этот раз он не взял ее с собой.
Олег (чуть громче, чем себе под нос): И что им надо?.. Это чистой воды психологическая атака…
Настя (словно во сне): Кто-то должен к ним выйти…
Олег (шумно вздыхая и ерзанием обозначая, что встает): Mеa culpa. Я же считываю повисший в воздухе тонкий намек…
Кирилл (поднявшись рывком, Олегу): Обосрался и сиди. Я к ним выйду.
Он срывает резинку с лежащего на столе перед Еленой Гелиевной свернутого цилиндром предвыборного плаката, ладонями заглаживает волосы назад и собирает в маленький хвостик. Протягивает Насте раскрытую ладонь, в которую та, мгновенно поняв жест, вкладывает коробочку теней с зеркальцем. Повернувшись ко всем спиной и держа зеркальце на вытянутой руке, Кирилл смотрится в него с полминуты. Остальные уставились на
