История Аптекаря, райских птиц и бронзовой головы слона - Ирина Лейк
– Марк… Ты же сказал, что она умерла.
– Да, – кивнул он. – Двенадцать лет назад. Она покончила с собой. Она всегда любила производить впечатление.
Он засмеялся, а мне стало жутко.
– Когда кто-то ее слишком расстраивал или ей казалось, что она перестала быть центром внимания, она бежала к себе в гардеробную и вешалась. Это был коронный номер, отработанный годами. Там был крюк от старой люстры и лесенка, чтобы доставать туфли с верхних полок. И шелковые пояса в большом количестве. Самых разных цветов, она выбирала по настроению. Полный набор декораций. При этом она всегда точно рассчитывала реакцию зрителей, хлипкость замка и двери. Но эффект всегда был достаточно сильный. Мои многочисленные отчимы систематически вынимали из шелковой петли ее прекрасное тело, осыпали его поцелуями и были готовы и дальше исполнять бесконечные капризы и причуды. Но мой последний отчим был довольно простым человеком, надежным нормальным мужиком. Даже не знаю, как он попался на ее удочку. Придя в наш дом, он прибил все гвозди, починил все замки и отвез на дачу рухлядь. И замок в гардеробной, у которого моя мама заблаговременно откручивала шурупчики, он тоже починил. На совесть. В общем, он не успел вовремя. Замок был крепкий, дверь сразу не поддалась. А иногда я думаю, что он нарочно не успел вовремя, настолько она его замучила. И его, и меня. На похоронах я рыдал так, что меня успокаивали все родственники и знакомые. Они не понимали, что я рыдал от счастья. Я освободился. Тогда мне так показалось. Но она и не думала меня отпускать. За двенадцать лет не было ни одного дня, чтобы я не слышал ее голоса. Каждый день я продолжал с ней сражаться. Я продолжал от нее зависеть. В тот день, когда я понял, что я люблю тебя, она поклялась тебя извести.
– Марк, пожалуйста, что ты говоришь? – Я протянула к нему руку, но он меня остановил:
– Не перебивай меня, ты должна обо всем знать. Все, что произошло с тобой, – это было из-за меня.
– Я знаю, но ведь это Нурция.
Он покачал головой:
– Это был я. То есть она во мне. Моя мать. Не знаю, может, она возненавидела тебя за то, что ты немного похожа на нее, а может, просто не могла потерпеть, что я смог вырваться из ее лап. Почти смог.
– Сообщения тоже писал ты?
Он кивнул:
– Это все был я. Только кровь в шкафчике разлила Нурция. Я попросил. Для меня она готова была сделать что угодно. Я знал, что ты боишься крови. И четки тоже принесла она. А все остальное – я один.
– И разбитое стекло, и фотография, и кислота, и… – Я была в ужасе. – И картина?
– Это сделал я, – сказал он вдруг очень громко и второй раз за все время поднял на меня взгляд. – Кислота обожгла мне руку, я приходил к тебе с повязкой, ты даже не обратила внимание. И соседскую девочку уговорил я. Это все, все сделал я!
– Марк, этого не может быть. Но за что?
– Я тебе объяснил. Причину ты знаешь. Если объяснять другими словами, то я очень болен. Я думал, что справлюсь. Но я не справился. Она победила.
– Марк, это неправда. – Я встала с дивана и опустилась перед ним на пол, чтобы заглянуть в глаза. – Это неправда. Если ты говоришь об этом, то ты уже сильнее, ты понимаешь, что происходит. Ты справишься. Хочешь, я помогу тебе? Я знаю, какой ты на самом деле. Ты сильный, ты талантливый, понимающий и добрый. Мне ни с кем и никогда не было так хорошо, как с тобой.
– Ты ошибаешься.
– Нет, Марк, не говори так. Я взрослый человек, и мы провели вместе столько времени. Ты хочешь сказать, что я не видела очевидного, что я все себе придумала?
– Боюсь, это именно так, – отозвался он. – Ты меня придумала. Но знаешь, наверное, лучше быть такой хорошей выдумкой, чем никем в действительности. Или что еще хуже – монстром.
– Ты – не никто. И ты не монстр.
Он устало покачал головой:
– Я проиграл, Агата. Я проиграл, а она победила. Я никогда не смогу от нее вырваться.
Я встала на колени и потянулась к нему, но он встал и ушел от меня к окну с другой стороны комнаты.
– Тебе нужно идти, Агата, – сказал он. – Я очень устал.
– Я не могу тебя оставить.
– Уходи. Пожалуйста, уходи.
Я поднялась, подошла к нему и попыталась обнять.
– Можно мне просто побыть с тобой? Ты поспишь, а я посижу рядом. Или приготовлю тебе что-нибудь, ты так похудел. Ты что-нибудь ешь?
Он даже не повернулся ко мне.
– Уходи, пожалуйста, – сказал он. – Я очень тебя прошу. Тебе нужно идти, правда. Пожалуйста! Мне нужно побыть одному. Все будет хорошо, не волнуйся за меня. И прости меня.
– Хорошо, – ответила я. – Конечно.
Я обняла его, прижалась и вдохнула его запах. Я чувствовала, что он дрожит.
– Я люблю тебя, – сказала я.
– Да, – сказал он. – Я знаю.
9
Я вышла на улицу и пошла куда-то, не разбирая дороги. За темными очками было не видно солнца. А может быть, тогда все еще шел дождь, но я его не заметила, я просто куда-то шла. Я думала только о маленьком мальчике, который так сильно любил свою маму, так ждал ее любви и так боялся ее, что стал рисовать домики, чтобы в них прятаться. Потом он вырос и стал талантливым архитектором, к которому выстраивались очереди, люди готовы были платить ему сумасшедшие гонорары за его дома, в которых им жилось как в сказке, а он, оказывается, так и остался маленьким мальчиком, которому по-прежнему хотелось спрятаться. Я шла и думала о том, как сильно я успела в него влюбиться, и эта
