Помутнение - Джонатан Летем
– Господи боже ж ты мой, вы только поглядите, что копы сотворили с этим мужиком!
– Да это же Чувак, я тебя еле узнал в этом маскарадном прикиде. А где твоя маска? Неважно выглядишь, приятель!
– Ты только скажи, кому надо бошки свернуть, – мы свернем!
– Спасибо, не надо. Вообще-то я просто грохнулся с велика.
Бруно свернул с Телеграф на Дюрант. Просочившись сквозь толчею к «Слайдерам Кропоткина», он увидел, что в закусочной полно посетителей: кто-то прижался к узкому прилавку, кто-то стоял на тротуаре или даже присел на бордюр, все были возбуждены и все жадно поглощали слайдеры. Плайбон и его юный сменщик орудовали в поте лица и, как можно было судить, перестали брать деньги и отпускали всем бесплатно, превратив закусочную в пункт раздачи животного белка, чтобы городская молодежь подкрепилась для продолжения беспорядков. Плайбон стоял спиной ко входу и яростно сметал лопаткой черные огарки с гриля. Приход Бруно остался незамеченным. Он прислонил к фонарному столбу велосипед и оглядел его: урон был незначительным – только пара царапин и слегка погнуты несколько спиц. Смутьяны пощадили «Слайдеры Кропоткина», потому что никто не знал, что заведение принадлежит Киту Столарски. Тут Бруно пришло в голову, что своим теперешним пребыванием в Беркли – причем в его положении это вообще казалось дурной шуткой – он обязан по-сталински загадочному желанию Столарски всадить самому себе занозу в зад. Гэррис Плайбон, возможно, и прав, куда более прав, чем он сам думал. Планировалось, что Бруно заменит Плайбона, но не за прилавком закусочной, нет, а в роли антагониста Столарски. Победить местных противников Столарски, включая Плайбона, было слишком легко. Столарски сдернул Бруно из Европы и сделал из него нового врага, чтобы разогнать свою скуку.
Но Бруно провалил проверку. Он же мог схватить пистолет в тот самый момент, как Столарски положил его на бар. Он мог бы приберечь берлинский камень для панорамного окна или разбить его стулом. Но нет. Осколки стекла могли бы осыпаться прямо в горячую ванну. Там, на холмах, Бруно был невольно парализован при виде Мэдхен, ведь эту фишку он никогда не смог бы сместить с безопасной позиции. А здесь, на улице, он смог увидеть ситуацию четче: немка никогда не была выигрышным очком. Если бы Бруно спас Мэдхен, Столарски в ответ только пожал бы плечами. У этого урода отсутствовало тщеславие, которое можно было бы уязвить. Заставить Столарски пожалеть о том, что он пробудил Флэшмена в душе Бруно, можно было одним способом: лишить его чего-то действительно для него важного. В первую очередь надо было смахнуть с доски Плайбона. Он этого заслуживал, после того как струсил у дома на холмах. Бруно быстро прошел за прилавок и открыл ящик с прихватками, куда он положил маску висельника. Последний салют своему лицу, чтобы пощекотать нервы зрителям, не узнавшим его без маски. Он повернулся к небольшой стальной раковине и обмыл под краном окровавленные пальцы и расцарапанные ладони. Прилавок скрывал его разорванные брюки и содранные колени, а маска позаботилась об остальном, скрыв искаженное болью и отчаянием лицо, его нынешний лик.
– Нам не нужен третий повар, – скривился Плайбон.
– Пусть твой помощник пойдет и прикрепит велосипед цепью, – отозвался Бруно. – И пора бы ему уже сделать перерыв, не думаешь? – И он натянул маску на лицо.
– Слушай, тут и двух поваров не нужно.
– Мертвяк! – крикнул кто-то из очереди.
– Мученик анархизма, – тихо поправил Бруно. Он ощутил тихую ярость, и это его воодушевило. – Гэррис, передай мне, пожалуйста, лопатку!
Помощник Плайбона поспешно выскользнул на улицу надеть цепь на велосипед, а может, он просто почуял назревающую опасность.
– Что там с твоей подружкой?
– Ситуация все еще не разрешилась. Передай мне лопатку.
– Да я отскребаю ею гриль, – недоуменно пробурчал Гэррис. – А потом можешь помочь мне бланшировать лук и начать лепить новую порцию.
– У меня другая мысль.
– Прекрасно, тогда собери все свои загадки в мешок и проваливай, а я спокойно поработаю, ладно?
– Хочешь, я всем расскажу, на кого ты работаешь?
– Прости, что?
– Я всем скажу, что ты наемный работник Столарски, – понизив голос, продолжал Бруно, – его послушная марионетка, так это называется?
– Сейчас неподходящее время шутки шутить, товарищ!
– О, я как раз считаю, самое время! А ну-ка, дай! – Бруно не хватило духу завладеть пистолетом Столарски, но он без колебаний вырвал лопатку из руки Плайбона. Видимо, такова была сила его маски. – Дам тебе шанс сразиться со мной. Ты играешь в триктрак?
– Настольные игры – опиум для народа! Будучи одиноким мальчишкой, заблудившимся в призрачном буржуазном мире, я научился в них играть. В чем смысл?
– Я напомню тебе правила.
Бруно подхватил алюминиевое ведро и вывалил на гриль луковые кольца, которые тотчас начали шкворчать на раскаленной поверхности. Вооружившись лопаткой, Бруно острым ребром измельчил лук и, сложив его в кучки, расставил на воображаемой доске для триктрака – двадцать четыре пункта и бар в центре. Бруно не стал выливать бульон на гриль – от переизбытка жидкости луковые кучки могли бы поплыть по стальному листу, порушив позицию.
– Ты двигаешь свои фишки в этом направлении, – объяснил он Плайбону, воспользовавшись лопаткой как указкой, – а я двигаю свои фишки навстречу твоим в противоположном направлении. – Подхватив горку сырых котлеток, он выставил их в стартовые позиции на луковых пунктах. – Цель игры – первым выдвинуть все свои фишками из «дома».
– Эй, еще не время плавить сыр! – возразил Плайбон, когда Бруно стал выкладывать сырные квадраты на котлетки-фишки.
– Но это необходимо, чтобы различать наши фишки. Твои фишки – темные котлетки без сыра. А мои – желтые с сыром. Простая элегантная игра. Это как ездить на велосипеде. Если научишься, уже никогда не свалишься – если только тормоза не сломаны.
– Да, я помню. – Плайбон окинул стальной гриль угрюмым взглядом прилежного ученика. Он невольно испытывал тягу к любому догмату. – Но чем мы заменим игральные кости?
– Касса! – сымпровизировал Бруно. – Мы, не глядя, будем нажимать на клавиши. Две цифры будут очками на выброшенных костях, не считая нуля, конечно.
– Нули не встречаются
