5 правил счастливой жизни - Светлана Локоть
Каспер непонимающе смотрела на нее, но листок раскрыла и решила сразу же прочитать:
«12.01.2016
Есть Мир, а есть – я. Я под прозрачной, но невероятно прочной стеклянной оболочкой. Иной раз я не чувствую даже себя, что уж говорить об окружающих меня людях. Я вижу их лица смутно, но отчетливо слышу голоса. Но это не помогает мне узнать их ближе, чувствовать то, что чувствуют они. Куда бы я ни приходил, то везде явственно чувствую плотную, но абсолютно невидимую никому, кроме меня, стену. Её невозможно разбить, невозможно докричаться, моих просьб о помощи совсем не слышно. Все они рассыпаются, ударяясь о твердое стекло. Мои пальцы немеют, дыхание становится всё реже, я не могу говорить о том, что не позволяет мне мое пространство. Оно не спрашивает меня, хочу ли я этого, оно приказывает.
Иногда тишина – это преступление.
В моём случае, преступление по отношению к самому себе. Мне никто не верит, я сам себе не верю. Слова застревают в горле. Порой, сложно даже заплакать от бессилия.
Иногда мое пространство сжимается. Сжимается так сильно, что болит грудная клетка. Я не могу в такие моменты ни есть, ни спать. Я продолжаю говорить, что «все хорошо», потому что так приказывает мне моя оболочка. Оно запрещает говорить, запрещает жаловаться. У меня нет того, кому я могу довериться. Порой, я чувствую себя безумно одиноко. И сколько бы людей не было вокруг меня, сколько бы времени я с ними не проводил, пространство сделает свое. Я проходил через этого множество раз. Но так и не смог привыкнуть. Более того, я не хочу, чтобы это продолжалось, но без понятия, как прекратить всё это.
Поздно ночью я кричу. У меня немой крик, который я направляю глубоко в себя, отчего становится только больнее. Я разрываю горло криком, что слышу лишь сам. А потом улыбаюсь целый день или на сколько хватает сил. Иногда я не могу улыбаться, а просто молчу. И тогда это расценивается, как жалоба. Но я не могу объяснить. Мне стыдно. Стыдно даже перед самим собой. Но всё равно, преодолевая себя, я не раз пытался объяснить. Но это невозможно, невозможно также, как объяснить здоровому человеку, какого это – быть без конечностей. Я не преувеличиваю. Моя душа каждый день с треском рвется наружу. Она уже вся продырявленная, истекает гноем и, возможно, сражается за себя из последних сил.
Я не радуюсь, не смеюсь, я давно забыл, что значит спокойствие. Я постоянно о чём-то волнуюсь. Мне не хватает слов, чтобы объяснить о чем. Понимаю ли я? Возможно, точнее, об этом знает мое бессознательное, но я сам нет. И мне очень плохо каждый раз, как только я пытаюсь понять, в чем дело.
Я не знаю, что поможет мне. Ведь, несмотря на все это, я с ужасом осознаю, что начинаю получать от этого удовольствие. Когда я даже немного счастлив, мне не хватает той родной боли в груди и горле. Какой-то психологический мазохизм. Интересно, все ли люди, что болеют душой, испытывают это?
И это ужасное, гнетущее одиночество заглатывает меня день за днём все глубже. Боюсь, я скоро уже начну перевариваться.
Одиночество – страшная вещь. Я постоянно его ощущаю. Скоро оно станет моим единственным другом. Я не знаю, как это изменить. Ведь со мной всегда моя стеклянная оболочка. Со мной всегда моя неоткрытость с людьми. Возможно, я кажусь им фальшивым. Я не могу видеть себя со стороны. Я не знаю, но мне кажется, что я сам всех отталкиваю, ведь у меня давно искренне не спрашивали, как у меня дела. Правда, я и не отвечу правду. Не вижу смысла жаловаться тем, кто не может дать мне хоть какую-то помощь. Ведь в моём случае есть лишь два варианта – непонимание или сильная тревога за меня. Иногда всё вместе. И я их не виню. Я сам никогда не пойму того, чего не ощущал. Это нормально. Но это не делает легче моему состоянию.
С каждым днём мой страх растет. И я абсолютно не имею понятия, как это всё остановить.
20.02.2016
Чтобы победить самого себя, нужно заново себя построить.
Я приложу все усилия для этого»
– Видишь? – спросила ее Сирена, как только потрясенная Каспер отложила листок. – За неделю до этого, он решил жить. Арей не хотел умирать, он очень хотел жить, но… но все из-за нашего с ним разговора. Если бы не мои слова, что я сказала ему тогда, думаю, мы бы все преодолели. Он у меня такой сильный. Но из-за меня он сломался. Мне так жаль, что я сломала жизнь и тебе. Но я не знаю, как все это исправить, Каспер. Я ненавижу себя за все это, но ничего не могу исправить! Мне так жаль.
Сирена сидела рядом с Каспер, опустив голову на колени и не двигалась. Она не плакала, но от этого было еще страшнее. Сирена выглядела, словно живой труп, из которого выкачали всю энергию. Все это время она жила с чувством долга перед Каспер и Ареем за то, что испортила им жизни. За то, что морально убила Каспер и по-настоящему Арея. И теперь, когда Каспер лично явилась к ней, совершенно не ощущала чувства облегчения. Скорее, наоборот, сдерживаемые все это время эмоции толчками выбрасывались из сознания, заполняя комнату. В сознании Сирены не было понятия о том, что Арея больше нет. Она до сих пор думала, что он просто уехал куда-то далеко, как и задумывал. Вот только, время от времени, настоящее давало о себе знать, и в эти моменты Сирена начинала сходить с ума от ужасов действительности.
Она вздрогнула, когда рука Каспер начала мягко гладить ее по спине. И тогда слезы все же выступили и потекли по щекам. Она не считала, что заслуживает прощения за содеянное, но облегчение от того, что с Каспер все в порядке, было важным для Сирены. Она долго плакала с хрипами и всхлипываниями, но не знала, что может сказать еще в свое оправдание. Потому что его попросту не было. Ей было стыдно за свои слезы, что она показывала Каспер, но не могла совладать с собой. Каспер была доказательством произошедшего. И сейчас, сидя с ней вместе в той самой комнате, она чувствовала удушающий страх. Сирена, наконец, осознавала то, что произошло год назад.
Каспер встретилась с Дэмиеном на следующее утро. Не в силах терпеть до завтрака, она наведалась к нему прямо в комнату, чем смутила сонного
